Ронины из Ако, или Повесть о сорока семи верных вассалах (Ako Roshi)

— Потеха, да и только! — заметил Аидзава, усаживаясь перед гостем на подушку.

— Да уж… Кстати, ты тут хотел было с ним встретиться завтра, а ведь мы с тобой завтра рано поутру должны отправляться в путь.

— Вот как? Куда же это?

— В Киото, в Ямасину. Нынче днем от господина нашего, Янагисавы, приходил человек. Привет передавал от хозяина и извинения, что, мол, давно не объявлялся. Сказал, что дело срочное. Там, в Ямасине, сейчас проживает некто Кураноскэ Оиси. Да ты, наверное, знаешь — командор тех самых ронинов из Ако, что, по слухам, замыслили отомстить за своего князя. Так вот, нам поручено уточнить, правду говорит молва или врет. Поручение, как я понимаю, очень важное.

— Хм–м… — протянул Аидзава, сразу посерьезнев. — Привет от господина, говоришь?

— Да, а если мы выясним, что и вправду они замыслили месть, то, скорее всего, Кураноскэ придется убрать. Вот такое, значит, задание.

— Так… — сказал Аидзава и задумался, но вдруг резко обернулся и посмотрел в сторону кухни. Ему почудилось, что там кто–то есть.

— Ты, Тогуро? — окликнул он, поднимаясь с циновки. Выхватив меч, Аидзава бросился на кухню, а оттуда на улицу. Тем временем «дядюшка», Кагэю Ивасэ, обшаривал все в доме вплоть до щелей в потолке.

Сразу за домом находился крутой склон холма, верхняя часть которого сейчас была ярко освещена луной. Аидзава выбежал на тропинку, по которой днем сновали вверх и вниз по своим делам торговцы, но ни Китайского льва, ни кого иного в окрестностях видно не было. Город спал, объятый ночным мраком, слегка подсвеченный лунными бликами. И все же Аидзава не мог отделаться от ощущения, будто кто–то за ним следит…

— Ну, был там кто–нибудь? — спросил Ивасэ, когда хозяин наконец вынырнул из темноты.

— Нет. Померещилось, наверное… — ответил Аидзава, но тут же вдруг пригнулся к самому полу, будто всматриваясь во что–то.

Видимо, он обнаружил то, что искал, и подобрал находку.

— Что там еще? — поинтересовался Ивасэ.

— Так я и знал! Были, были гости!

— Кто же?

Аидзава, задумавшись, показал свою находку. Это была коралловая заколка для волос с длинной серебряной иглой.

— Женщина?

— На обычную заколку из тех, что носят простые горожанки, не похоже.

— Догадываешься, кто бы это мог быть?

— Догадываюсь, — мрачно ответил Аидзава.

Мысль о ночной незнакомке из игрального дома мелькнула у него в голове сразу же, как только он подобрал заколку. Он был почти уверен, что не ошибается. Но зачем эта особа сюда явилась? Как будто бы они с ней обо всем договорились и расстались полюбовно. Никаких больше связей между ними не должно было оставаться. Разве что женщина слишком в нем сомневалась и решила на всякий случай все разнюхать у него в доме… Однако же странное дело…

— Ну, и кто же это? — хмуря лохматые брови, спросил Ивасэ, поставив фонарь поближе к себе.

— Да неважно… Даже если она сейчас нас и подслушивала, беспокоиться особо не о чем.

— Ага! Небось, твоя новая любовница… Прямо в цель попала!

— Да брось ты, мои девицы тут ни при чем! — пожал плечами Аидзава и рассмеялся. Брошенная на циновку заколка холодно поблескивала.

— Кстати, возвращаясь к нашему разговору… — начал Аидзава, но Ивасэ не дал ему продолжить.

— Ш–ш, — сказал он, прислушиваясь к чему–то, и вскочил на ноги.

Вытащив из–под москитной сетки объемистый узел с вещами, он пояснил:

— Я такое предвидел и потому прихватил вещички, чтобы прямо отсюда сразу же отправиться в путь.

— Хо! С тобой не пропадешь! — воскликнул со смехом Аидзава, наблюдая, как из узла появляются на свет божий дорожные носки, обмотки и прочее снаряжение. Впрочем, он, видимо, был привычен к подобным превращениям. Вскоре сборы были окончены, и приятели, натянув новые соломенные сандалии, еще затемно выступили в поход.

Между тем Китайский лев Тогуро, ничего о том не ведая и предвкушая завтрашнюю попойку, добрался до своего дома в глухом конце проулка, залез нагишом в постель и, блаженно растянувшись, крепко заснул.

Когда Тогуро открыл глаза, солнце уже добралось до краешка москитной сетки. Соседи, судя по запаху, что–то жарили в соевом соусе. Спохватившись, он сообразил, что время близится к полудню.

— Эй, соседка! — развалившись поверх одеяла, позвал он жену торговца сушеными водорослями–норы. Преимущество жизни в домах барачного типа, нагая, состояло в том, что можно было никуда не выходя разговаривать через стенку с соседями. — Ты, видать, там жаришь что–то… Который час–то?

— Ох, да ты никак спишь еще, сосед? Да разве можно так? Уж полдень скоро.

— Что? Полдень?! Ну, это никуда не годится! — пожурил себя Тогуро, выползая из–под москитной сетки.

Вчера из–за нежданного гостя ему пришлось убраться пораньше — так и не успел расспросить Аидзаву, как все прошло в том игорном доме. Поскольку сам Аидзава был вчера бодр и весел, можно было предположить, что все прошло благополучно и молодчик отхватил немалый куш. Коль скоро все же дело выгорело только потому, что у него, Тогуро, спьяну развязался язык, явно следовало пойти и потребовать себе свою долю.

В общем и целом Тогуро знал, что представляет собой Аидзава, и особых иллюзий на сей счет не питал. Аидзава был из тех, кто пока все деньги не потратит, домой не вернется, а потому не было никаких гарантий, что он на сей раз будет так любезен, что аккуратно отложит в сторонку предназначенную для напарника долю. Этот вполне мог сказать что–нибудь вроде: «Сочтемся в будущем, а пока я плачу за угощение!» — и на том преспокойно покончить дело.

— Эх, проспал! — укорял себя Тогуро, утешаясь, однако, тем, что Аидзава вчера, должно быть, допоздна проговорил с гостем и теперь сам еще спит.

Едва протерев глаза и даже не умывшись, он вывалился на улицу, щурясь от яркого солнца.

Однако добравшись до дома Аидзавы и заглянув через живую изгородь, он увидел, что солнечные лучи бьют в одну–единственную приоткрытую створку щита у дверей. Было слишком жарко, чтобы уходя оставить все ставни закрытыми и лишь один щит слегка сдвинуть — должно быть, в доме еще спали.

«Ничего не случилось, все по–прежнему», — с удовлетворением отметил про себя Тогуро и зашел во двор.

— Утро доброе! — крикнул он с веранды, проходя в прихожую.

— Кто там? — раздался в ответ женский голос. Москитная сетка была плотно задернута. Тогуро смутился, но ретироваться не собирался и потому настойчиво сказал:

— Мне бы хозяина.

— Нет его, — отвечала женщина.

— То есть как?

— Если у вас к нему дело, зайдите в другой раз.

— А куда же он?…

— Не знаю.

Тут на глазах у Тогуро ветер откинул подол москитной сетки, и выяснилось, что обладательницы голоса там вовсе нет. Стоя у шкафа, она рылась в ящиках, будто разыскивая что–то, и при этом посматривала поверх сетки на посетителя.

Тогуро был к женщинам неравнодушен. В нем проснулся некий интерес, который помог справиться с перенесенным разочарованием и огорчением.

— Ну, и когда же он… Давно ли он отбыл? Мы вроде с ним договаривались, что я сегодня утром зайду…

— Вот и я с ним договаривалась, — спокойно ответствовала незнакомка.

— Это что ж такое! Договаривались, договаривались, а тут, значит, приходишь — и нет никого… Безобразие! — поддержал разговор Тогуро, выражая свою солидарность и сочувствие.

— Это у него такое скверное свойство. Ужасно необязательный! Вечно с ним проблемы! — заметила женщина, наконец повернувшись лицом и дав себя рассмотреть.

Тогуро отметил про себя, что незнакомка, хоть и не первой молодости, хороша собой и, нисколько не усомнившись в ее отношениях с Аидзавой, невольно позавидовал этому пройдохе, которому так везет в любви.

Между тем Осэн, смекнув, что такого, как Тогуро, можно запросто обвести вокруг пальца, подошла поближе и сама завела разговор.

— Вообще–то вполне возможно, что он отправился к господину в усадьбу, — забросила она удочку.

— Может быть. Иначе зачем бы ему было так рано вставать… Тем более, тут вчера поздно вечером один человек приходил — похоже, что оттуда…