Место явки - стальная комната

Вот и скажут люди спасибо Александру Щеголеву за то, что не побоялся быть первым и сразу лучшим. Да и тех, кто был рядом с ним, не забудут. Согласитесь, для такого жить стоило.

II «ХОЧУ ВИДЕТЬ ЭТУ ОСОБЕННУЮ ДЕВУШКУ»

Кто не знает этих слов, давно крылатых: «Зато мы делаем ракеты, перекрываем Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей»! — элегантное пародирование штампов советской пропаганды. Впрочем, тональность здесь шутливая, но достижения все-таки перечислены точно. Но не все.

К заслугам советской власти я бы отнес еще и создание в стране широкой сети театров специально для юных зрителей — тюзов. Со своими постоянными помещениями, специально подобранными труппами, с немалым числом режиссеров-энтузиастов, с собственным репертуаром, они приобщали и малышню и отроков к миру эстетики, воспитывали, увлекая. Еще в классе пятом я увидел в тюзе «Снежную королеву» — а до сих пор она перед глазами.

Сначала ничего похожего в мире не было — такого масштабного, последовательного, на государственные деньги существующего тюзовского движения. Потом, глядя на нас, и на Западе раскусили важность этого дела, оценили, поняли, что театральные впечатления, полученные в детстве, помогают формировать хороших людей, и стали вводить нечто подобное у себя. Когда это движение стало международным, набрало настоящую силу, обогатилось интернациональным опытом, у нас оно, наоборот, стало убывать, затухать, глохнуть. В очередной раз что имели — не сохранили, не уберегли.

Мало кто вспоминает теперь о российском приоритете в этом деле, о том, что именно в Москве еще летом 1918 года под руководством совсем юной, потом — легендарной Наталии Сац вышел первый спектакль специально для детей.

Когда взрослые в основном стали заниматься деньгами, а детьми в основном перестали, в хаосе перераспределения национальных приоритетов, среди первых пострадавших в России оказались театры юного зрителя — они стали исчезать. И не нашлось таких сил, которые взяли бы их под защиту. Ведь на дешевых детских билетах капитала не наваришь.

В случайно сохранившихся тюзах начались гонения на тех творческих работников, кто работу для детей считал своим призванием, видел в том свою миссию, кто соглашался с тем же Белинским, считавшим, что каждый человек в своем становлении последовательно проживает «свои эпохи возрастания». То есть в четыре года надо показывать детям одно, а в четырнадцать — другое. Каждому возрасту нужен соответствующий, специально осмысленный репертуар. Тогда он будет усваиваться, а значит, будет полезен. Все остальное, что накручивается вокруг этого, казалось бы, совершенно ясного вопроса — от лукавого, одно лишь удовлетворение комплексов неполноценности взрослых дядей и теть, занимающихся актерством или режиссурой в тюзах.

Загляните на сайт Московского театра юного зрителя. Характерный случай. Там в исторической преамбуле — все наизнанку: чем надо гордиться, сохранять изо всех сил, преподнесено, как почти преступление. Написано: «Московский ТЮЗ — один из старейших театров Москвы нового времени. Начал свою историю в 1918 году, став первенцем в нескончаемом ряду советских театров с безликим названием «ТЮЗ»… Надуманная советская специфика театра только для юного зрителя жестко ограничивала репертуар, а следовательно и творческие возможности режиссеров и актеров…»

Почему «надуманная специфика»?! Она как раз очень хорошо «придуманная», потому что подсказана именно заботой о юных, а не о тех взрослых, кто только мучается, оказавшись в тюзовском штате. И репертуар ограничивала эта специфика только в том смысле, что взывала к его тщательно подбору, чтобы был понятен своей специфической аудитории, увлекал ее, учил добру, а не наносил вреда преждевременным и бездумным предложением созерцать на детской сцене всяческие «игры взрослых».

Кстати, пример Московского тюза в этом смысле весьма выразителен. В ажиатации перестройки в 1987 году оттуда вынудили уйти главного режиссера Юрия Жигульского. К тому моменту он уже более десяти лет руководил этим театром, а до того, еще дольше, — Свердловским тюзом, сделав его знаменитым на всю страну. Он был (да он и сейчас, слава Богу, успешно работает) из славной и авторитетной когорты рыцарей нашего детского театра, таких, как З. Карагодский в Ленинграде, Ю. Киселев в Саратове, В. Кузьмин в Новосибирске, Б. Наравцевич в Нижнем Новгороде. Эти имена, а список можно продолжить, не очень корректируются с фразой на сайте: «…В нескончаемом ряду советских театров с безликим названием «ТЮЗ». Зачем же так нечестно, хочется спросить? Лики были, и очень талантливые, стыдно забывать.

Почему торопились забыть, стало ясно на одной из первых же премьер в Московском тюзе при новом руководстве — по Достоевскому. В один из моментов в меру неторопливого действа исполнительница главной роли, молодая актриса, абсолютно голая, присела лицом к зрителям над тазиком с водой и, раздвинув, будто была одна, колени, стала старательно и долго подмываться. Зал был набит отроками и более младшенькими — на фронтоне же написано, что здесь ТЮЗ. Были и мы, несколько взрослых. Оторопели от режиссерской креативности все. Только легкое плескание воды в тазике разносилось по залу. По одним слухам та актриса потом двинулась умом, по другим — постриглась в монахини. Мы, взрослые, конечно, выдержали. О последствиях для отроков думать не хочется…

Все чаще убеждаешься, что у нас в театре, даже в детском, интересы эпатажа, прикрываемые флером поиска эстетики, оказываются сном разума, не желающего помнить об этике…

Кратенький экскурс в историю сделан для того, чтобы дать хотя бы приблизительное представление о том общем климате, который существовал когда-то в жизни театра для детей, что тогда считалось необходимым, а что — неприемлемым.

Не существуй такого климата, не смогла бы, наверное, появиться на сцене прежнего Московского тюза пьеса «Наташа Ростова» по мотивам романа Льва Толстого «Война и мир».

В 1975 году руководителем театра стал приглашенный из Свердловска талантливый режиссер, именно по зову души, как говорится, а не по принуждению или по воле случая работавший в театрах для детей, упомянутый выше Юрий Жигульский. Вот его кредо, изложенное в недавно выпущенной им книге об истории Свердловского-Екатеринбургского театра юного зрителя, к 75-летию театра. Она хорошо называется — «С детства и на всю жизнь…» Он пишет: «Я понял, что ТЮЗ — это не один театр, а целых три театра, мирно сосуществующих. Первый — театр для Детей. Это было понятно. Но детство однажды кончается, и появляется необходимость совсем в другом театре — театре Отрочества, потому что, как писал Л. Н. Толстой, «молодой человек вдруг замечает, что его взгляд на вещи совершенно изменяется, как будто все предметы, которые он видел до тех пор, вдруг перевернулись к нему другой, неизвестной еще стороной». А потом необходим театр для Юности. Но Юность, как известно, изо всех сил старается доказать, что она уже абсолютно взрослая и, конечно же, презирает детский театр. Однако я верил: если на сцене театра будет настоящая жизнь, где существует и настоящая любовь, и человеческое вероломство, где молодой человек обретает призвание или где его подстерегает душевная черствость и он предает себя, где он находит друзей, — тогда молодые люди не будут стесняться и презирать такой театр, а назовут его своим. А это — высшая степень признания».

Вот таковы оказались убеждения нового руководителя Московского тюза. Поэтому, думаю, совсем не случайно именно ему пришла идея поставить к 150-летию Льва Толстого некую рисующуюся пока только в далеких фантазиях пьесу под название «Наташа Ростова», в основе которой лежал бы, понятно, роман «Война и мир».

Такую пьесу он предложил написать мне.

В той же книге Жигульский вспоминает: «Идея сделать спектакль о Наташа Ростовой по главам романа Толстого возникла у меня в МТЮЗе года за полтора до толствоского юбилея. Зная, что Даль Орлов всерьез «занимается» Толстым, что его пьеса «Ясная Поляна», которая мне нравилась, поставлена, я предложил ему присоединиться к проекту. Министерство культуры согласилось нас финансировать. Работа была чрезвычайно интересная, так как пьеса и спектакль рождались одновременно…»