Словарь афоризмов русских писателей

Святая Русь — страна деревянная, нищая и … опасная, а русскому человеку честь — только лишнее бремя.

Сон — хорошая штука!

Только через страдание приходит истина…

Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит.

Трусость — самый тяжкий порок.

Уныния допускать нельзя… Большой грех — уныние…

Успевает всюду тот, кто никуда не торопится.

Факт — самая упрямая в мире вещь.

Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота.

Честность всегда приводит к неприятностям. Я давно уже знаю, что жулики живут, во-первых, лучше честных, а, во-вторых, пользуются дружным уважением.

Что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени?

Что делало бы добро, если бы не существовало зла?

Что ты видишь, то и пишешь, а чего не видишь, писать не следует.

Что-то <…> недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих.

Я полагаю, что ни в каком учебном заведении образованным человеком стать нельзя. Но во всяком хорошо поставленном учебном заведении можно стать дисциплинированным человеком и приобрести навык, который пригодится в будущем, когда человек вне стен учебного заведения станет образовывать сам себя.

БУНИН ИВАН АЛЕКСЕЕВИЧ

«Чужая душа — потемки». — Нет, своя собственная гораздо темней.

Ах, эта вечная русская потребность праздника! Как чувственны мы, как жаждем упоения жизнью, — как тянет нас к непрестанному хмелю, к запою, как скучны нам будни и планомерный труд!

Бессмертные творят, смертные производят себе подобных.

Блаженные часы проходят, и надо, необходимо… хоть как-нибудь и хоть что-нибудь сохранить, то есть противопоставить смерти, отцветанию шиповника.

Богат <…> самыми лучшими надеждами, планами и доверием к судьбе. Но, как известно, нет ничего опаснее излишнего доверия к ней.

Больше всех рискует тот, кто не рискует.

В радости всякое живое существо уверено, что оно все знает, все понимает…

Венец каждой человеческой жизни есть память о ней, — высшее, что обещают человеку над его гробом, это память вечную. И нет той души, которая не томилась бы втайне мечтой об этом венце.

Во всяком выздоровлении бывает некое особенное утро, когда, проснувшись, чувствуешь наконец уже полностью ту простоту, будничность, которая и есть здоровье, возвратившееся обычное состояние, хотя и отличающееся от того, что было до болезни, какою-то новой опытностью и умудренностью.

Все в этом непостижимом для нас мире непременно должно иметь какой-то смысл, какое-то высокое божье намеренье, направленное к тому, чтобы все в этом мире «было хорошо» и что усердное исполнение этого божьего намерения есть всегда наша заслуга перед ним, а посему и радость, гордость.

Все земное, все живое, вещественное, телесное непременно подлежит гибели, тленью…

Все и все, кого любим мы, есть наша мука, — чего стоит один этот вечный страх потери любимого!

Все человеческие судьбы слагаются случайно, в зависимости от судеб, их окружающих…

Все-таки что такое моя жизнь в этом непонятном, вечном и огромном мире, окружающем меня, в беспредельности прошлого и будущего <…> в ограниченности лично мне данного пространства и времени?

Грусть — ведь это потребность радости, а не пессимизм…

Друг мой, я видел весь земной шар — жизнь везде такова! Все это ложь и вздор, чем будто бы живут люди? Нет у них ни бога, ни совести, ни разумной цели существования, ни любви, ни дружбы, ни честности, — нет даже простой жалости. Жизнь — скучный, зимний день в грязном кабаке, не более…

Женщина прекрасная должна занимать вторую ступень; первая принадлежит женщине милой. Сия-то делается владычицей нашего сердца; прежде, нежели мы отдадим о ней отчет сами себе, сердце наше делается невольником любви навеки…

Женщину мы обожаем за то, что она владычествует над нашей мечтой идеальной.