Мастерство актера и режиссера

Почему используется именно этот термин — оправдание! В каком смысле оправдание? Разумеется, в особом сценическом смысле. Оправдать — значит сделать для себя правдой. При помощи сценических оправданий, т. е. верных и увлекательных мотивировок, актер превращает для себя (а следовательно, и для зрителя) вымысел в художественную правду.

Как видим, это не имеет ничего общего с моральным или юридическим значением слова "оправдать". Оправдать в сценическом смысле поведение какого-нибудь негодяя, например, шекспировского Яго, — это отнюдь не значит признать его невиновным в тех преступлениях, которые он совершает. Это значит — установить мотивы и цели его отвратительных поступков и таким образом объяснить его поведение. В результате этого объяснения наш моральный приговор над Яго может оказаться еще более строгим и беспощадным, чем без этого объяснения.

Случайности на сцене и их оправдание

Значение сценических оправданий в работе актера огромно. Чем добросовестнее и чаще прибегает артист к этому средству стимулирования сценической веры, тем большего мастерства он достигает в области внутренней техники. Такому актеру ничто не страшно на сцене. Никакие случайности и неожиданности его не смутят, он с честью выйдет из любого положения. Его не испугает ни опоздание партнера на выход, ни неожиданное отсутствие на сцене какой-нибудь необходимой для игры вещи, ни забытая им самим или партнером реплика — словом, ничто не нарушит процесса его жизни в качестве образа и не поставит в тупик. Ибо против всех случайностей и неожиданностей у него есть превосходное оружие, и он им отлично владеет. Таким оружием в руках актера-мастера и является сценическое оправдание.

Всякая случайность на сцене немедленно должна быть оправдана — так гласит закон внутренней техники актерского искусства. При помощи оправдания случайность включается в логику сценической жизни. Больше того, она может быть использована как новое обстоятельство в жизни героя, открывающее возможность для нахождения новых, интересных и ярких сценических красок.

Всякая случайность или неожиданность на сцене должна быть, как говорят актеры, "обыграна" (вспомним, как великолепно Щукин в "Егоре Булычеве" обыграл неожиданно брошенный в него посох). Но обыграть что-либо можно, только оправдав обыгрываемое, т. е. превратив его при помощи своей фантазии в элемент сценической жизни, в частичку той правды, которую создают актеры своим творчеством.

Настоящий мастер не боится никаких неожиданностей и случайностей на сцене, наоборот — он их любит. Вызывая в актере мобилизацию всех его творческих сил, эти случайности стимулируют его фантазию и не только не разрушают его сценическую веру, как это бывает с дилетантами и новичками, но даже усиливают и укрепляют ее, доставляя актеру большое творческое удовлетворение.

Итак, для того чтобы обрести абсолютную убежденность в правильности всех своих сценических поступков и играть с той уверенностью и с тем творческим спокойствием, которые так характерны для больших мастеров, артист должен приобрести привычку добросовестно, тщательно и подробно оправдывать все, что касается его жизни на сцене в качестве образа.

Специфика актерского воображения

Известно, что процесс фантазирования в каждом искусстве имеет свою специфику, зависящую от особенностей данного искусства. Существует воображение, необходимое для работы писателя; оно отличается от воображения, свойственного художнику-живописцу, и оба они отличаются от воображения, необходимого музыканту. Существует также и специфически актерское воображение.

Актер, разумеется, может обладать и другими видами воображения, и даже очень, очень хорошо, если он ими обладает: искусство актера — сложное искусство, и всякое воображение ему пригодится. Но без специфически актерского воображения мастеру никак не обойтись. Тот, у кого актерское воображение начисто отсутствует, не должен быть актером.

Что же такое актерское воображение? В чем его отличие от всех других видов художественного воображения? В том, что для актера фантазировать — значит внутренне проигрывать. Фантазируя, актер не вне себя рисует предмет своего воображения (как это стал бы делать живописец или скульптор), а самого себя ощущает действующим в качестве образа.

Мы не забыли, что материалом в искусстве актера являются его действия. Поэтому для актера фантазировать — значит действовать, но не на самом деле, а пока еще только в воображении, в своих творческих мечтах. Воображая что-либо из жизни своего героя, артист не отделяет себя от него: он думает об образе не в третьем лице — "он", а в первом — "я".

Фантазируя, актер видит вне себя только то, что в данных обстоятельствах (создаваемых его воображением) должен видеть и его герой. Например, если актер, работающий над ролью Чацкого, будет мысленно рисовать себе прошлое во взаимоотношениях Чацкого и Софьи, в частности, сцену их прощания перед отъездом Чацкого за границу, то "видеть" в своем воображении он будет только Софью (и при этом не своими глазами, а глазами Чацкого). Самого же Чацкого он будет ощущать в самом себе, действуя в своем воображении в качестве Чацкого.

Исходя из сказанного, мы можем установить следующее: для того чтобы слиться со своим образом на сцене, актер должен предварительно много раз слиться с ним в своем воображении.

Актерское воображение ближе всего к воображению, которое бывает свойственно человеку в детстве и ранней юности, когда он склонен подолгу мечтать, воображая себя то великим полководцем, то полярным исследователем, то летчиком... Да и творческая вера актера, которую он добывает при помощи своей фантазии, тоже дает все основания сравнивать его с ребенком. Недаром работа актера называется "игрой", а его самое драгоценное профессиональное качество, проявляющее себя в способности верить в правду вымысла, очень часто называют "актерской наивностью".

Чтобы лучше понять специфику актерской фантазии, следует обратить внимание еще на одну ее особенность.

Как известно, воображение человека может воспроизводить ощущения, создаваемые всеми пятью органами чувств (зрительные, слуховые, осязательные, обонятельные, вкусовые), создавать яркие представления об этих ощущениях. Значение этих представлений, связанных с различными органами чувств, в различных искусствах неодинаково. Так, в искусстве живописи первостепенное значение имеют зрительные представления, в скульптуре — осязательные, в музыке — слуховые; в работе литератора участвуют представления, связанные со всеми пятью органами чувств.

А как обстоит дело в актерском искусстве?

Несомненно, что творческое воображение актера, как и воображение писателя, включает в себя представления всех пяти видов. Однако не эти представления являются доминирующими в актерском воображении, а те, которые связаны с выполнением действий. Всякое же действие, как мы знаем, есть акт психофизический. Поэтому ни одно действие не может быть выполнено без участия мускулатуры нашего тела. И если мы в воображении воспроизводим какое-нибудь действие, то непременно приводим в деятельное состояние мускульную память.

Когда человек в своем воображении выполняет какое-нибудь действие — объясняется в любви, приказывает, просит, отвергает, утешает, — он непременно ощущает себя совершающим ряд движений, необходимых для выполнения данного действия: мысленно подходит к партнеру, берет его за руку, усаживает в кресло или, наоборот, отстраняет партнера, сам от него отходит, произнося при этом мысленно всевозможные речи — нежные, страстные, гневные — и сопровождая эти речи различными жестами.

Мечтающий таким образом человек остается безмолвным и неподвижным. Но это так выглядит только со стороны. На самом деле мышцы человека в это время работают, однако то, что они осуществляют, по своим размерам столь незначительно, что правильнее это называть не движениями, а зародышами движений или мускульными представлениями. Соответственно все, что возникает при этом в психике актера, правильнее назвать не чувствами, а зародышами чувств, или эмоциональными представлениями.