Корпорация счастья. История российского рейва

— Леша! Ты хочешь есть? — громко крикнул Андрей глядя на закрытые двери личных покоев брата.

Вместо ответа за дверями раздался женский смех. Вздернув от удивления брови, Андрей сконфузился. Дверь спальни медленно раскрылась, и в коридор вышел улыбающийся Алексей в одном полотенце, обмотанном вокруг бедер.

- Ты чего шумишь? — с ироничным участием спросил он брата. — Да и кто же ест в такую рань? Сколько сейчас времени? Уже три?.. Алина! Познакомься с моим братом.

В коридор босиком вышла коротко стриженная быстроглазая девушка в огромной, доходящей ей до колен футболке.

- Я Алина, привет! — произнесла девушка с улыбкой и протянула Андрею тонкую руку.

Дотронувшись до нее, Андрей покраснел от смущения и пробормотал несколько слов. На него, достаточно скованного и временами даже дикого в разговорах с девушками эта неожиданная встреча с Лешиной подругой оказала странное воздействие. Потупив глаза, Андрей уперся взглядом в подступающую к ногам брата полосу солнечного света и почему-то обиделся, приняв его естественную радость за некое братское предательство.

Неловкость продлилась лишь миг, но в воображении Андрея это было невыносимо неудобное молчание, длившееся вечность. Девушка порхнула на кухню, Алексей улыбнулся, и Андрей сумел сосредоточиться.

Пока Алина плескалась в душе, Алексей развалился в кресле и, положив ноги на стоящий рядом стул, принялся готовить утреннюю папироску.

— Ты чего такой серьезный? — спросил Алексей, хитро поглядывая на брата. — Сейчас что-нибудь поедим. Не могу же я ее торопить, а сама она... — Алексей перешел на шепот: — Она классная, правда? Москвичка, приятельница Зайца.

— Ну да, — выдавил из себя Андрей. В комнату неслышно вошла свежая и раскрасневшаяся Алина.

— Ребята, а у вас нет зеркала? — спросила она, перебирая пальцами мокрые волосы.

Затянувшись папиросой, Алексей поднялся ей навстречу и, уходя, оставил в луче света крутящиеся клубы пряного дыма Они долго отсутствовали, а когда вернулись, в руках у Алексея была открытая бутылка шампанского. Налив вино в чайные кружки, Алексей уселся и с пониманием происходящего радостно засмеялся.

— Алина — модель. Снимается в кино и участвует в показах, — пояснил он брату.

— Леша..., — с явной досадой одернула его девушка. — Приезжайте к нам в Москву. У нас весело, — натужно добавила она и нервно посмотрела на Алексея. Продолжение беседы подвисло, и первым на это отреагировал Алексей:

— Андрюха, ты хотел есть? У нас есть предложение пойти в пиццерию. Ты как?

— Давайте сходим, — произнес Андрей разрядившую обстановку фразу.

На набережной Фонтанки настроение у троицы значительно улучшилось. Возымели свое действие свежий ветер, городской шум и бродящие вокруг горожане. Все стало не настолько интимно, чтобы казаться неудобным, и все трое зашагали к Египетскому мосту.

Заведение, куда они вскорости прибыли, являлось самым заурядным и з тех, что процветали на скупом поле кооперативного общепита. Усатый бармен Николай был старым знакомцем молодых людей. Он покровительственно кивнул им, когда они усаживались за стол, на котором поверх годами не стиранной скатерти лежал мутный лист оргстекла. Трапезная была украшена впечатляющей коллекцией пустых банок из-под пива и невозможно роскошными рогами каких-то вымерших животных. Но больше всего в этом месте потрясал бар. Монументальное сооружение было выполнено из фанеры, обожжено паяльной лампой, покрыто лаком и украшено дерматиновыми вставками с латунными пуговицами. Завершала эту композицию огромная светомузыкальная установка, бросавшая разноцветные лучики на потолок из черного стекла.

Так или иначе, это заведение было не только ближайшим по расположению, но и сулило роскошное времяпровождение.

— Чё будете заказывать? Солянки нет. По-французски ждать двадцать минут. Не мните страницы, девушка, — на одной ноте проговорила уставшая от всего официантка в короткой юбке и лосинах расцветки -«глаз мухи».

— Два жюльена, пепси, бефстроганов с рисом. Нет? Так, тогда эскалоп, хлеба три, судак по-польски. Нет? Э-э... Ну э-э, а можно еще подумать, хорошо, тогда э-э, хлеб, а, уже говорил, ну тогда все, а можно все побыстрее? Повар не машина? Повял.

В кафе натужно заиграла музыка. Это была кантри-баллада американского водилы-дальнобойщика о невероятной любви к перемене мест в исполнении Криса Ри.

— Я есть не хочу, — глухо объявила москвичка.

Алексей убрал руки под стол и поджал ноги под стул.

— Мы тогда быстро, подожди нас, ага? — скучающее банил он.

Опять над всеми повисло неприятное безразличие друг к другу. Алексей закурил, а Алина начала рыться в сумочке.

«А пот и наши приятели», — с радостью подумал Андрей, подняв глаза.

В проходе показался молодой человек, которого братья знали как местного корифея по прозвищу Миха Ангола. Он был не один — с ним прибыло несколько ребят и одна собака.

— Здорово, Леха! Здорово, Андрюха! Привет! — пропел Ангола, поочередно протягивая им руку. — А мы к вам заходили, там никого, нормально, что встретились, привет!

Алина надела темные очки и что-то зашептала Алексею на ухо. Тот немного подумал, перегнулся через стол и начал шептать Андрею:

— Андрей, слушай, вот ключ и пятнашка Ты поешь, а я пойду провожу Алину на вокзал. Ей нужно купить билет, ну и вообще погуляем, ладно? Если будешь уходить, оставь ключ в подъезде сверху за лепкой. Ага?

— А ты есть не хочешь? — спросил Андрей, разглядывая морщинку на лице брата

— He-а, я потом, ну в общем, решим, — ответил Леша, посылая ему лукавый взгляд. Парочка поднялась и начала прощаться.

— Всего хорошего, Андрей, была рада познакомиться, будете в Москве — заходите, — торопливо произнесла Алина без всякого воодушевления.

Леша подмигнул Андрею и пожал руки недоумевающим ребятам.

Когда за Алиной и Алексеем закрылись зеркальные двери с выгравированными бамбуковыми зарослями, Ангола спросил, задирая рукав майки:

— Лехина новая герла?

— Даже не знаю, сам в первый раз вижу, — честно признался Андрей.

На покрасневшем плече Анголы была свежая татуировка, изображающая страшные готические узоры с вплетенными в них загадочными символами.

— Гляди, вчера у Соловья кололи с Зайцем, он себе неделю назад до локтя забабахал. Нравится?

— Да. Слушай, а это не больно?

— Ну, больно, конечно, и еще очень чешется. Заяц говорит, надо поссать на рисунок, тогда начнет заживать. Не знаю, как и быть.

— Давай, я тебе обработаю, — закатываясь смехом, предложил светловолосый Коля, при этом поглаживая морду своему псу.

Все дружно засмеялись и принялись обмениваться последними новостями, анекдотами и штанами на вечер. Пока все говорили, Андрей съел свой кусок жареной говядины и подозрительное лечо, а Ангола переговорил у барной стойки по телефону.

Когда он вернулся с бутылкой пива в руке, лицо его выражало крайнюю степень довольства. Он проинформировал компанию:

— Звонил Шведу. У него уехали родители, пришел Заяц с пылевичем и бабами. Андрюха, пошли с нами? А? Надо только пива купить в ларьке.

— Пошли, — согласился Андрей, закончив изучение счета на девять рублей шестьдесят четыре копейки.

В полутемной прихожей Шведа стояло сразу три шкафа. Они создавали пещеру ужасов или лабиринт, в котором новый гость, если ему предлагали самостоятельно закрыть входную дверь и не провожали в комнату, терялся и звал на помощь:

— Дима! Где ты? Я тут ничего не вижу...

Квартира была коммунальной, и, по оценкам Шведа, в ней в разное время года проживало от двадцати до тридцати пяти человек, давно и искренне ненавидящих друг друга. Народ в «синих» ленинградских коммуналках, как правило, бывал крайне нищий, грубый, не имеющий надежд и светлых устремлений. Так было и в Диминой огромной квартире. Там жили суровые старушки, алкаши и их дебиловатые дети, какой-то дядя, пьяным орущий по ночам, мент-лимитчик, никому не известные мамаши с грудными детьми, пара хачей, десяток кошек и подслеповатый пес, постоянно дремлющий в длиннющем полутемном коридоре.