The Beatles. Антология

Полицейские окружили весь дом. Йоко придерживала оконную раму, пока я одевался, наполовину высунувшись из ванной, чтобы они видели, что я не пытаюсь скрыться. Потом они снова заколотили в дверь. Я спорил с полицейским и повторял: "Если вы войдете сюда через окно, это для вас даром не пройдет". А он повторял: "Откройте окно, иначе вам будет хуже". Я попросил его предъявить ордер. Еще один тип влез на крышу, мне показали бумагу, и я сделал вид, будто читаю ее, чтобы решить, как быть дальше. Я попросил позвонить адвокату, но вместо этого Йоко стала звонить в наш офис. А я крикнул: "Нет, не в офис — адвокату".

В дверь заколотили так, что я бросился открывать ее, повторяя: "Ладно, ладно, меня вы все равно не арестуете", вспомнив, что я не был под кайфом. А полицейский заявил: "Мы обвиним вас в сопротивлении полиции!" И я ответил: "Ладно", потому что чувствовал себя уверенно: ведь я не принимал наркотики.

Все они вошли в дом, вся толпа и какая-то женщина. Я спросил: "Что здесь происходит? Я могу позвонить в офис? Через два часа у меня интервью, могу я предупредить, что не приеду?" Мне ответили: "Нет, вы никуда не позвоните… Можно воспользоваться вашим телефоном?" А потом прибыл наш адвокат.

Полицейские привели собак. Сначала их долго не могли найти, звонили куда-то и говорили: "Привет, Чарли, а где собаки? Мы торчим здесь уже полчаса". Наконец собак привели.

В эту квартиру я перевез все свое барахло из дома, где я жил, но так его и не разобрал. Оно простояло там несколько дней. Я просил привезти мне фото— и киноаппараты, одежду, а мой водитель зачем-то привез бинокль (который в маленькой квартире мне был ни к чему). Внутри футляра от бинокля и нашли гашиш, завалявшийся там с прошлого года. А в каком-то конверте — еще немного гашиша. Вот как вышло" (68).

Нил Аспиналл: «Я сразу узнал о случившемся. Джон позвонил мне и сказал: „Нил, вспомни, чего ты боялся больше всего, потому что это произошло“. И я ответил: „Хорошо, я пришлю кого-нибудь“. Я попросил съездить туда Питера Брауна. Питер был личным помощником Брайана Эпстайна, но в то время он работал в „Эппл“. Он вел личные дела ребят, и я подумал, что арест Джона — его личное дело. Питер организовал юридическую поддержку, привез адвокатов, обо всем позаботился».

Джон: "Короче говоря, я только что перевез все из моего старого дома, вещи были повсюду. И я подумал: «Может, этот гашиш в этих вещах уже давно и я просто забыл о нем». И я признал себя виновным. Полицейский сказал: «Если вы признаете себя виновным, я не стану обвинять вас в сопротивлении полиции». И я подумал: «Ну, заплачу сотню долларов — не обеднею», не сообразив, какие это может иметь последствия, тем более что он пообещал: «Тогда я отпущу вашу подружку» (75).

Дерек Тейлор: "Я думал, что все это подстроено. В то время такие обвинения были очень серьезными, их все боялись. Это было что-то вроде паранойи, если хотите. Такого события мы все ждали всю жизнь, и обыск у одного из битлов вызвал нешуточную тревогу, потому что они уже привыкли быть более-менее неприкасаемыми. Они проходили паспортный контроль, не предъявляя паспортов, долгие годы вели сомнительную жизнь (каково клише!), а теперь все разладилось. Брак Джона распался, у него нашли наркотики, он снялся голым. А ведь до 1968 года мне казалось, что мы справимся с любым затруднением.

Нил рассказал мне о том, как Джон позвонил ему и сказал: "Твои худшие опасения сбылись". А потом он объяснил мне, что случилось, и добавил, что пресса уже все знает.

Почти сразу начали звонить с Флит-стрит — из "Ивнинг стандарт", "Мейл", "Миррор" и так далее. Кажется, Дон Шорт позвонил и спросил: "Значит, это правда? А у меня есть еще пара новостей: отец Джона женится, а Йоко беременна". Это был один из тех случаев, когда беда не приходит одна. Все случилось сразу, как в Annus Horribilis, неудачные для королевской семьи годы.

Мы считали употребление конопли образом жизни. Меня тревожили только последствия в случае какой-то несправедливости. Меня возмущала несправедливость, я был воспитан на комедиях Илинга, где маленький человек всегда побеждает, и если вы страстно отстаиваете какую-нибудь точку зрения и считаете ее правильной, в конце концов консерваторы в костюмах поверят вам.

Увы, все вышло совсем не так, нас продолжали обвинять. Сами обвинения меня не слишком беспокоили, Джон представлялся нам мучеником. Те, у кого тоже провели обыск (Донован, Мик, Брайан Джонс), звонили нам, выражали соболезнования, и все это во многом напоминало причастность к какому-то клану. Тем днем Пол приехал в "Эппл", Джон тоже был там, а Ринго позвонили на Сардинию. Пол привез Айвена Воана (который познакомил Пола с Джоном), там собралось много народу, знакомых Джона.

Вот как все это запомнилось мне; к концу 1968 года мне показалось, что положение меняется к лучшему. Но такие чувства возникали у меня постоянно, так мне кажется и теперь".

Пол: "Подвергнуться обыску в то время рисковали все — и мы, и вообще добрая половина Лондона, может быть, даже полмира. Вот чем занимались люди, вместо того чтобы где-нибудь напиваться, — они засиживались у кого-нибудь дома допоздна с вином и коноплей. Мы не считали, что совершаем преступление. Я до сих пор убежден, что алкоголь гораздо вреднее и что он стал причиной смерти гораздо большего числа людей. Я никогда не слышал, чтобы кто-то умер от конопли (хотя кому охота слушать такое?). Поэтому то, что случилось с Джоном и Йоко, потрясло нас, все мы сочувствовали им. Это было досадное происшествие.

В то время обыскивали многих. Этим занимался полицейский — кажется, сержант Пилчард. Он ненавидел хиппи, употребляющих наркотики: "Ну, я им покажу!" Поэтому он обыскивал их дома при всяком удобном случае. Да, это было незаконно, но он имел право так поступать, обвинить его было невозможно. Идея заключалась в "умерщвлении бабочки в коконе" (так сказал Риз-Могг о "Стоунз" в 1967 году).

Почти все мы знали, что употреблять коноплю не так уж вредно. Мы вовсе не пропагандировали ее, не обращали в свою веру миллионы, но мы не верили в ту чушь, которую о ней говорили.

До сих пор находятся люди, обвиняющие нас во всех проблемах шестидесятых годов, и, по-моему, это несправедливо. Они считают, что мы спятили, забыли о Боге и родине. Но на самом деле все было по-другому. Думаю, надо вспомнить о последней войне: перемены начались с того, как солдаты вернулись домой и развенчали Черчилля. Вот откуда идет вся непочтительность, а мы тут ни при чем".

Джордж: «Они обыскали квартиру Джона и Йоко, а позднее и мою, причем выбрали для этого день свадьбы Пола. Позднее Пилчер эмигрировал в Австралию, но его экстрадировали, обвинили в лжесвидетельстве и посадили в тюрьму, но у нас тем не менее еще долгие годы возникали проблемы с визами».

Джон: «Это случилось уже после моего отъезда, его поймали в Австралии, куда он сбежал (англичане всегда убегали в Австралию, надеясь, что там их не найдут)» (75).

Джордж: "Несомненно, это был заговор истеблишмента против нас. Мы говорили то, что думали, а последователи Кромвеля из истеблишмента пытались возложить на нас вину за все. Период, когда все менялось к лучшему и жизнь виделась в розовом свете, вдруг закончился. Начался спад. События развиваются циклично, и стоит только начаться спаду, а вам упасть на землю, как на вас набрасываются все. Надо понять, что задача прессы — создавать репутацию (и обычно это делается путем втаптывания кого-нибудь в грязь). Журналисты прославляют людей, чтобы зарабатывать на них деньги, а потом свергают кумиров. Самый известный из таких случаев — статьи о королевской семье, но так же журналисты поступили и с «Битлз». Только потому, что «Битлз» стали популярными во всем мире и нас любили несколько поколений, им не удалось вбить гвозди в крышку нашего гроба.