Журнал «Вокруг Света» №12 за 1978 год

В детстве Робина зачитывалась описаниями путешествий Берка, Стюарта, Уорбертона, Джайлса, которые сто лет назад стирали «белые пятна» на карте внутренних районов Австралии, подчас платя за свои открытия жизнью. «Мы — их потомки, — пишет Дэвидсон, — но большинство из нас видало лишь незначительную часть своей родины: большие города на побережье да туристские достопримечательности. Так можно ли считать себя австралийцем и не знать землю, где ты живешь?»

Однако одно дело решить своими глазами посмотреть «глушь», и совсем другое — осуществить это желание. Единственный выход — совершить переход на верблюдах.

Приобрести караван в наши дни оказалось непросто. Почти столетие верблюжий транспорт широко использовался в австралийской глуши. Когда же на смену одногорбым пришло ревущее четырехколесное бензиновое чудовище, их просто-напросто выпустили на волю — оставили на произвол судьбы. Тем не менее верблюды не только ухитрились выжить, но и могут доставить неприятности в пустыне. Пока же Робина отправилась в Алис-Спрингс, самый центр Австралии, где до сих пор разводят и обучают верблюдов, которых затем продают в туристские центры или, что реже, в зоопарки. Там под руководством Солли Мохамета, афганца, родившегося в Австралии, больше двух лет работала на верблюжьей ферме. Во-первых, нужно было скопить деньги для покупки животных, а во-вторых, научиться обращаться с ними — кормить, вьючить, лечить, управляться в пути.

«...Когда на четвертый день мы подошли к Арейонге, вид у нас был далеко не блестящий, — признает Дэвидсон. — На подошвах у меня вздулись мозоли, натруженные икры окаменели. Диггити изрезала лапы об острые камни, и последний переход ей пришлось проделать на спине Дуки — унижение, с которым она с трудом смирилась. У Зулейки от усталости буквально подкашивались ноги. Баб шарахался не только от диких кроликов, но и от скал и кустов, явно давая понять, что предпочел бы вернуться домой. Лишь Дуки расценивал происходящее как захватывающее приключение, насмешливо морщил губы, поглядывая вокруг, и важно вышагивал впереди каравана, высоко вскидывая голенастые ноги. Я подозреваю, что Дуки давно мечтал по-настоящему попутешествовать, как это делали его предки.

После четырех дней одиночества Арейонга была для нас прямо-таки шоком, правда, приятным. За милю до поселка караван встретила весело кричащая, визжащая, хохочущая ватага ребятишек, которые наперебой просились прокатиться на верблюдах. Когда же Диггити была спущена на землю с высоты верблюжьей спины, десятки ручек протянулись погладить собаку. Не меньше восторженных ласк досталось и на долю верблюдов, хотя из-за разницы в росте встречающих и путешественников ребята ограничились почесыванием сухих жилистых ног «кораблей пустыни». К моему величайшему изумлению, у окраины Арейонги нас встречало все его взрослое население. Оказывается, до поселка дошла весть, что какая-то белая в одиночку пересекает безводную глушь. Вот они и вышли встретить и поглазеть на «рама-рама» (это слово на языке пиджанджаджара означает «сошедший с ума», хотя и с изрядной долей симпатии)».

За месяцы путешествия по пустыням Западной Австралии Робина Дэвидсон впервые близко узнала тех, кто испокон веков жил на пятом континенте. «Вначале, конечно, не обошлось без курьезов. Стоило мне произнести несколько фраз на пиджанджаджара, выученных в Алис-Спрингсе, как в ответ раздавались взрывы смеха, — рассказывает Дэвидсон. — Если так владеют им знатоки в сердце Австралии, то чего же стоит все, что пишется об аборигенах в газетах!?»

Общаясь с аборигенами в Арейонге, Докер-Ривер, Пипальяджаре, Робина быстро оценила и полюбила этих темнокожих людей, сумевших выжить в местах, переход через которые считался чуть ли не подвигом.

Провожая Робину из Арейонги, аборигены предупредили, что следующим отрезком пути в Темпе-Дауне давно никто не пользуется и поэтому он особенно опасен. Действительно, миль через двадцать едва заметная тропинка то и дело стала вообще исчезать. А тут еще проказник Баб счел нужным проявить свой характер. На узкой горной тропинке верблюд встал как вкопанный и начал энергично сбрасывать поклажу — вьюки с провиантом и канистры с водой. «У меня едва хватило сил, чтобы собрать разбросанные на сотню метров по склону вьюки», — вспоминает Робина.

...Когда караван миновал место, известное под названием Округи Лассетера, на горизонте стали собираться тяжелые свинцовые тучи. Они опускались все ниже и ниже, и наконец на путников обрушился ревущий вселенский потоп. Не прошло и часа, как дорога превратилась в бурную речку.

«Тут-то я и столкнулась с первой из многочисленных неожиданностей, которые невозможно предусмотреть заранее. Дело в том, что копыта верблюдов похожи на «лысые» шины, и, естественно, им очень трудно идти по скользкой глине. Но весь маршрут путешествия я прокладывала по пустыням и просто не могла предположить, что пойдет дождь. Единственный выход — брать каждого верблюда за повод и осторожно переводить одного за другим через скользкие места. Это отнимало последние силы у всех нас. Вдруг, в самый что ни на есть ужасный ливень, Дуки, мой дорогой, образцовый, надежный Дуки, который шел последним, нет, не сел, а тяжело шлепнулся в грязь, порвав повод.

Скользя, я вернулась к верблюду и попыталась заставить его подняться. Дуки отказался. В отчаянии я принялась кричать и колотить кулаками бедное животное, пока Дуки чуть ли не со стоном не встал на ноги. И тут, к величайшему ужасу, я увидела, что он хромает.

Дальнейший переход к Докер-Ривер больше всего напоминал шествие калек. И все-таки медленно, мучительно, но мы добрели до цели.

Не буду повторяться и рассказывать, как гостеприимно нас приняли в этом маленьком поселке. Мы провели там целый месяц, пока Дуки полностью не выздоровел. За это время я взяла у аборигенов несколько уроков из курса «Выживание в пустыне». Не ручаюсь, что усвоила все их многочисленные наставления — мое знание пиджанджаджара оставляло желать лучшего, — но, во всяком случае, я научилась находить съедобных гусениц, личинок жуков, корни некоторых растений».

...Едва маленький караван углубился в пески пустыни Гибсона, как путешественница столкнулась с новой опасностью, о которой специально предупреждал в Алис-Спрингсе Солли Мохамет: «Учти, что в период гона дикие верблюды очень опасны. В случае нападения без колебаний пускай в ход винтовку. Это единственное средство остановить их. Иначе рискуешь быть растоптанной».

«И вот такой момент наступил. Впереди, в каких-нибудь двухстах ярдах, застыли три громадных верблюда. Ветер дует от нас, и они наверняка уже почувствовали присутствие красавицы — Зулейки. Перед лицом явной опасности я стараюсь не поддаться панике. Достаю из чехла винтовку и стреляю в воздух. Они на секунду в нерешительности останавливаются, а затем вся троица опять подступает к нам.

В-ж-ж-и-к. Пуля задевает одного из верблюдов. Он резко поворачивается и неспешной иноходью направляется в пустыню. Двое других явно удивлены его странным поведением.

Бах-бах-бах! Наконец-то и остальные дикари пускаются наутек.

Быстро темнеет, и я спешу стреножить верблюдов. Несмотря на приказы и уговоры, я вовсе не уверена, что ночью они не уйдут в пустыню к диким собратьям. До самого утра мы с Диггити не смыкаем глаз у костра. Моя четверка, к счастью, держится поблизости, но и дневные незнакомцы, судя по доносящемуся реву, всю ночь бродят неподалеку.

С первыми лучами солнца моя догадка подтверждается. В пятидесяти ярдах от нас в кустах стоит красивый молодой верблюд и зазывно пофыркивает. Убивать это прекрасное животное жалко. Из предосторожности решаю просто собрать моих верблюдов в лагерь и привязать к тюкам... Едва придя в себя после встречи с дикими верблюдами, с ужасом обнаруживаю, что воды осталось всего десять галлонов — пятая часть того, что было перед выступлением в пустыню Гибсона. Судя по карте, где-то впереди находится заброшенный артезианский колодец с ветряным приводом и цистерной. Но, во-первых, его еще нужно найти. А во-вторых, в нем может не оказаться воды. «Ну что ж, — внушаю себе, — тогда пойдем к следующему. Чтобы добраться до него, потребуется пять дней. Верблюды выдержат. Значит, должна выдержать и я, чего бы это ни стоило».