Клуб любителей фантастики, 1959-60

Выслушав меня, Никонов оказал:

— Минут через пятнадцать мы пройдем и посмотрим сами. Я жду еще кое-кого. Цилиндр сейчас устанавливают в герметизированной камере.

— Ну, а как с живым существом? — настаивал я. — Согласись, что версия эта нереальна. Людей там быть не может.

— Люди — это как понимать? — опросил Никонов.

— Ну, разумные существа.

— С руками и ногами? — Евгений Федорович впервые улыбнулся.

— Пожалуй, — ответил я.

— Таких людей в корабле нет, — Никонов подчеркнул слово «таких». — Есть мыслящие существа. Но как они выглядят — трудно сказать.

Я не мог с этим согласиться. Достаточно вспомнить, как европейцы до эпохи великих географических открытий представляли себе жителей неизвестных стран. Каких только уродов не рисовало тогда воображение географов: шестирукие люди, люди с собачьими головами, карлики, великаны… А оказалось, что и в Австралии, и в Америке, и в Новой Зеландии люди устроены так же, как и в (Европе. Общие условия жизни, общие закономерности в развитии приводят к одинаковым результатам.

— Общие закономерности в развитии? — переспросил Никонов. — Это в определенной степени верно. Но откуда ты взял общие условия Жизни?

Я объяснил: существование и развитие высших форм белкового вещества мыслимо только в очень узких пределах температуры, давлений, лучевого воздействия. Отсюда можно сделать вывод о сходных путях эволюции органического мира.

— Дорогой друг, — сказал Никонов, — ты академик, ты крупнейший биохимик, ты самый большой авторитет в области биохимического синтеза, — он шутливо поклонился, и я узнал в нем прежнего Никонова, всегда спокойного и чуть-чуть иронического. — Словом, пока ты говоришь о синтезе белков, я полностью согласен. Но человек, умеющий отлично делать кирпичи, не всегда разбирается в архитектуре. Ты не обижайся…

Я не обиделся. Откровенно говоря, мне никогда не приходилось серьезно задумываться над итогами эволюции органического мира на других планетах. В конце концов это действительно не моя область.

— Средневековые представления о песьеголовых людях, — продолжал Никонов, — живущих на краю света, действительно оказались ерундой. Однако на Земле условия жизни, если не считать климата, очень сходны. Да и то в тех случаях, когда они меняются, меняется и человек. В Южной Америке, в Перуанских Андах, на высоте трех с половиной километров живет племя низкорослых индейцев. Их средний вес всего пятьдесят килограммов, но объем грудной клетки и объем легких в полтора раза больше, чем у европейцев.

Как видишь, организм приспособился к условиям существования в разреженной атмосфере, приспособился ценой значительного изменения внешнего облика. А теперь подумай о том, как сильно могут отличаться от земных условия жизни на других планетах. Прежде всего сила тяжести. О ней ты почему-то забыл. На Меркурии, например, сила тяжести в четыре раза меньше), чем На Земле. Если бы на Меркурии существовали люди, им вряд ли потребовались бы развитые нижние конечности. А на Юпитере сила тяжести значительно больше, чем на Земле. Как знать, может быть, при таких условиях эволюция Позвоночных и не привела бы к вертикальному положению тела?

Здесь в рассуждениях Евгения Федоровича была брешь, и я не преминул ею воспользоваться.

— Дорогой друг, — сказал я Никонову, — ты профессор, ты крупнейший астрофизик, ты самый большой авторитет в области спектрального анализа звездных атмосфер. Словом, пока ты говоришь о планетах, я полностью согласен. Но человек, умеющий отлично делать кирпичи… В общем ты забыл, что руки должны быть свободными: иначе невозможен труд, создавший в конечном счете человека. А при горизонтальном положении туловища все четыре конечности нужны для опоры.

— Нужны. Но почему четыре — это предел?

— Шестирукие люди?

— На планетах с большой силой тяжести развитие позвоночных скорее всего пойдет по такому пути. Но, кроме силы тяжести, существуют и другие факторы. Огромное значение имеет, например, состояние поверхности планеты. Если бы Земля постоянно была покрыта океаном, эволюция животного мира шла бы совсем в другом направлении.

— Русалки? — съехидничал я.

— Возможно, — невозмутимо ответил Никонов. — Вполне возможно, что появились бы и русалки. Жизнь в океане непрерывно развивается, хотя и значительно медленнее, чем на суше. Общим для всех разумных существ, где бы они ни жили, должен быть развитый мозг, сложная нервная система, наличие приспособленных к местным условиям органов труда и передвижения. О внешнем облике только на основе этих соображений судить, как видишь, трудно.

— Но все-таки, — не сдавался я, — не исключено, что на планетах, похожих на Землю, живут и разумные существа, похожие на людей.

— Не исключено, — согласился Никонов. — Но крайне маловероятно. Ты скинул со счетов еще один важный фактор — время. Облик человека не есть что-то постоянное. Десять миллионов лет назад наши прапредки имели хвост, вытянутую морду. А как будет выглядеть человек еще через десять миллионов лет? Смешно предполагать, что облик человека впредь будет оставаться неизменным. Ты говорил о сходных планетах. Безусловно, сходные планеты есть. Но ничтожно мало шансов, что эволюция разумных Существ на этих планетах совпадает и во времени… Словом, друг мой, прав был Шекспир, сказавший устами Гамлета: «Горацио, на свете много есть такого, что нашим мудрецам не снилось…»

Мне трудно точно восстановить в памяти этот разговор с Евгением Федоровичем. Нас то и дело прерывали: звонили телефоны, в кабинет приходили сотрудники, Евгений Федорович поминутно смотрел на часы… Но сам разговор представляется мне сейчас весьма знаменательным. Мы были смелы в своих предположениях, но насколько же действительность оказалась смелее!

Сейчас мне все кажется простым. Если корабль прилетел из другой планетной системы, если он пересек безбрежный космос, значит там, на неведомой планете, Знание далеко шагнуло вперед, так далеко, что нам на Земле пока еще трудно представить. Уже одно это соображение должно было заставить нас не спешить с выводами…

Разговор был прерван появлением академика Астахова, специалиста по астронавтической медицине. К моему удивлению, едва переступив порог, Астахов спросил:

— Двигатель? Какой у них двигатель?

Он стоял у двери с рукой, приложенной к уху.

Признаться, я мысленно выругал себя: почему мне не пришло в голову спросить о двигателе? Ведь это сразу пролило бы свет на множество вопросов: каков уровень развития прилетевших существ, как далеко они летели, сколько времени находились в космосе, какие ускорения переносит их организм…

— Двигателя на корабле нет, — сказал Никонов. — Под каменной оболочкой находится совершенно гладкий металлический цилиндр.

— Вот как, — произнес Астахов. На минуту он задумался. Лицо его выражало крайнее удивление. — Но в таком случае… Это значит, что у них гравитационный двигатель. Они управляют тяготением.

— По-видимому, так, — кивнул Евгений Федорович. — Таково и мое мнение.

— Почему? Разве тяготением можно управлять?

— В принципе, безусловно, можно, — ответил Евгений Федорович. — В природе нет такой силы, которую человек бы не смог в конце концов понять и покорить. Это вопрос времени. Пока, нужно признаться, мы чертовски мало знаем о тяготении. Знаем закон Ньютона: любые два тела притягиваются с силой, пропорциональной их массам и обратно пропорциональной квадрату расстояния. Знаем, хотя и теоретически, что тяготение распространяется со скоростью света. Ну, и, пожалуй, все. А вот в чем причина тяготения, какова его природа — нам неизвестно.

Снова зазвонил телефон. Евгений Федорович поднял трубку, коротко ответил:

— Идем… Нас ждут, — сказал он.

Мы вышли в коридор.

— Некоторые физики предполагают, — говорил Никонов, — что в телах имеются особые частицы тяготения — гравитоны. Я вообще не убежден в достоверности этой гипотезы. Но если она верна, тогда размеры гравитонов должны быть во столько раз меньше размеров атомных ядер, во сколько раз атомные ядра меньше обычных тел. В столь тесных областях энергия сконцентрирована неимоверно сильнее, чем в ядре атома.