Клуб любителей фантастики, 1959-60

Сладостное видение! Несколько утомленная после бала или театра, где она побывала вчера, миссис Беннет еще лежит в постели. Не желая будить молодую женщину, он быстро соскакивает с постели и проходит в свою механизированную туалетную комнату. Две минуты спустя, хотя он и не прибегал к помощи камердинера, машина уже перенесла его, умытого, причесанного, обутого, одетого и застегнутого на все пуговицы, к дверям его кабинета. Сейчас начнется ежедневный обход.

Прежде всего Фрэнсис Беннет направляется в зал, где трудятся авторы романов-фельетонов.

Огромный зал увенчан широким просвечивающим куполом. В одном углу расположены различные телефонные аппараты, по которым сто литераторов, состоящих на службе в «Ирт Геральд», читают взбудораженной от нетерпения публике сто глав из ста романов.

Продолжая осмотр, Фрэнсис Беннет входит в зал репортажа. Все его полторы тысячи репортеров, сидя перед полутора тысячами телефонных аппаратов, сообщают подписчикам новости, полученные за ночь со всех концов света. Организация этого бесподобного бюро репортажа описана уже не раз. Перед каждым репортером — несколько коммутаторов, дающих возможность устанавливать связь с той или иной телефонной линией. Абоненты не только слышат репортаж, но одновременно и видят то, о чем идет речь. Когда говорится о «происшествиях», которые уже закончились к тому времени, когда о них рассказывают, главнейшие эпизоды иллюстрируются выразительными фотографиями.

Фрэнсис Беннет окликнул одного из десяти репортеров по астрономии, — отдел, которому предстоит значительно расшириться в связи с последними открытиями, сделанными в звездном мире.

«— Ну как, Кэтч? Что вы получили?

— Мы получили, сэр, фототелеграммы с Меркурия, Венеры и Марса.

— В телеграмме с Марса есть что-нибудь интересное?

— Как же! Революция в Центральной Империи — победа реакционных либералов над республиканскими консерваторами.

— То же, что и у нас… Ну, а с Юпитера?

— Пока еще ничего. Нам непонятна их сигнализация. Быть может, наша до них не доходит?

— Это ваше дело, и всю ответственность я возлагаю на <вас, мистер Кэтч, — ответил Фрэнсис Беннет и, очень недовольный, направился в бюро научного репортажа.

Тридцать ученых склонились над своими счетными машинами. Одни были поглощены уравнениями девяносто пятой степени; другие, словно забавляясь формулами алгебраической бесконечности и пространства в двадцати четырех измерениях, напоминали учеников начальной школы, решающих примеры на правила арифметики.

Появление Беннета произвело впечатление разорвавшейся бомбы.

— В чем дело, господа? — воскликнул он. — Неужели до сих пор еще не получено ответа с Юпитера?.. все, значит, по-старому?.. Послушайте, Корлей! Вот уже двадцать лет как вы возитесь с этой планетой… Казалось бы…

— Что поделаешь, — ответил ученый, к которому обратился Беннет. — Наша оптика оставляет еще желать многого, и даже с нашими трехкилометровыми телескопами…

— Вы слышите, Пир! — перебил его Фрэнсис Беннет, обращаясь к соседу Корлея. — Но если уже не с Юпитера, то есть ли по крайней мере вести с Луны?

— Нет, также нет ничего, мистер Беннет!

— Тут вы уже не станете ссылаться на оптику: Луна в шестьсот раз ближе к нам, чем Марс, с которым мы ведь поддерживаем регулярную связь. Не в телескопах дело…

— Нет, в жителях! — ответил Корлей с многозначительной улыбкой ученого, знающего цену «иксам».

— Вы смеете утверждать, что Луна необитаема?

— Во всяком случае, мистер Беннет, жителей нет на той стороне, которая обращена к нам. Кто знает, быть может, противоположная сторона…

— Что же, Корлей, в этом проще простого удостовериться.

— А каким образом?..

— Нужно повернуть Луну…

И с этого дня ученые на заводе Беннета погрузились в изучение механических приемов, с помощью которых можно будет добиться поворота нашего спутника [12].

Соседнее помещение представляло собой обширную галерею длиною в полкилометра, — она была отведена для отдела рекламы, а какую роль реклама играет в такой газете, как «Ирт Геральд», вообразить нетрудно. Объявления приносят в среднем три миллиона долларов в день. Они, кстати сказать, распространяются совершенно новым способом. Патент на применение этого весьма хитроумного способа куплен за три доллара у бедняка-изобретателя, который вскоре затем умер с голоду. Это не что иное, как огромные плакаты, отраженные в облаках, — плакаты такого колоссального размера, что они могут быть видны в целой обширной области. Из этой самой галереи тысяча прожекторов беспрерывно направлена в небеса, на которых отражаются в красках небывалой величины объявления.

Но сегодня, войдя в отдел рекламы, Фрэнсис Беннет видит, что механики стоят сложа руки возле своих бездействующих прожекторов. Он спешит узнать, в чем дело. Вместо ответа ему указывают на безоблачную небесную лазурь.

— Так вот! Вам, мистер Семюэль Марк, нужно обратиться в научную редакцию, в отдел метеорологической службы. Передайте им от моего имени, чтобы они как следует занялись вопросом искусственных облаков. Нельзя же, в самом деле, вечно зависеть от погоды! [13]

Окончив обход всех разнообразных отделов газеты, Фрэнсис Беннет направился в приемную, где его ожидали послы и полномочные министры государств, аккредитованные при американском правительстве. Господа эти явились за советом к всемогущему директору.

— Чем могу быть вам полезен, сэр? — обратился директор «Ирт Геральд» к английскому консулу.

— Вы можете оказать нам неоценимую услугу, — ответил англичанин. — Не поднимет ли ваша газета кампанию в нашу защиту?

— По какому поводу?

— Вы могли бы просто выразить протест против аннексии Великобритании, которую (произвели Соединенные Штаты…

— «Просто!» — воскликнул Фрэнсис Беннет, пожимая плечами. — Аннексия, произведенная сто пятьдесят лет назад! Неужели же господа англичане никогда не примирятся с тем, что ввиду справедливого круговорота вещей на земном шаре их страна стала американской колонией? Да ведь это было бы чистейшим безумием! Как могло ваше правительство даже предположить, что я затею такую антипатриотическую кампанию?..

— Мистер Беннет! Согласно доктрине Монро «Америка — американцам». Вам это известно. Но только Америка.

— Но Англия — всего-навсего наша колония, сударь, одна из прекраснейших наших колоний! Не надейтесь, что мы когда-либо согласимся отдать ее.

— Вы отказываетесь?

— Отказываюсь! А если вы будете продолжать настаивать, мы можем создать повод ж объявлению войны на основании простого интервью одного из наших репортеров.

— Итак, конец! — прошептал в отчаянии консул. — Соединенное королевство, Канада и Новая Британия принадлежат американцам, Австралия и Новая Зеландия независимы… Что же нам осталось из всего, что некогда было Англией?.. Ничего!..

— Ничего?! — с возмущением воскликнул Беннет. — Вот еще новости! А Гибралтар? [14]

В эту минуту пробило двенадцать часов. Директор «Ирт Геральд» сделал жест, означавший конец аудиенции, вышел из зала и, усевшись в катящееся кресло, через несколько минут оказался уже в столовой, расположенной на расстоянии километра, в противоположном конце здания.

Стол накрыт; Фрэнсис Беннет занимает свое место. Под рукой у него несколько кранов, а прямо перед ним — зеркало фонотелефота, которое сейчас отражает столовую в его парижском особняке. Несмотря на разницу во времени, мистер и миссис Беннет сговорились завтракать в один и тот же час.

Но парижская столовая пуста.

— Эдит, наверно, запоздала, — говорит себе Фрэнсис Беннет. — О женская пунктуальность! Все прогрессирует, за исключением этого!