Клуб любителей фантастики, 2015

Степан стоял под душем и обдумывал телефонный звонок. Поверить в то, что он сам только что звонил себе из будущего, он не мог. Это казалось вершиной абсурда. Тем более голос незнакомца был совершенно чужим. Если бы это был я, — решил Стёпа, — я бы себя узнал, это точно. Наверное Санёк, нажрался, сволочь, и какого-нибудь дружка подговорил. Сидят теперь на кухне ухахатываются. Идиоты! Смущал только эпизод с пингвинами. Но и это Степан объяснил себе вероятностью необыкновенного совпадения. Я наверное сам спросонок про пингвинов в трубку бормотал, — понял он. Определив для себя, что дело обстояло именно так, Степан вышел из душа, обтёрся полотенцем и пошёл готовить завтрак. Включив телевизор и посмотрев новости, он совершенно забыл о звонке, о пингвинах и о том, что плохо выспался. Выйдя из дома, Степан сел в автобус и отправился к метро.

Громадная очередь, спешащих на работу граждан, толпилась у входа. Степан встал за высокой женщиной с ребёнком, одетым в костюм паукообразного героя американских комиксов. Противный ребёнок всё время плакал и требовал отвести его в туалет, но в ответ получал жестокий отказ. За Степаном быстро, как хвост ящерицы, отрастала очередь. Прямо за ним пристроился худющий тип пенсионного возраста с огромным чемоданом старого образца.

— Молодой человек, подсоби, — просил тот всякий раз, когда очередь приходила в движение.

— У тебя там что, папаша, золото партии? — кряхтел Степан, поднимая ношу.

— Оно самое, — отшучивался дед. Однако чемодан был поистине неподъёмным, и Степан с огромным трудом подтаскивал чужое добро всё ближе и ближе к дверям метрополитена.

— Ты уж помоги мне его в вагон втащить, — попросил дед жалостливо, когда они были у самого входа.

— У меня, отец, времени нет, — ответил Степан, как можно более участливо, но с такой интонацией, что было понятно — тащить чемодан он не станет.

— Ну это ты загнул, на счёт времени, — сказал старик, деловито нахмурившись.

— На работу опаздываю, — пожаловался Стёпа.

— Так и быть, подарю тебе месяцок, — хитро прищурился дед и, нагнувшись, щёлкнул застёжками чемодана. Чемодан издал характерный звук, похожий на мгновенную зарядку аккумуляторной батареи, и раскрылся сам собой. В руг замолк и замер, даже взлетающий с асфальта голубь застыл, расправив крылья, в метре от земли, напуганный каким-то человеком, бегущим без очереди к дверям. Степан ошалело посмотрел в чемодан. Там находилось нечто необъяснимое: в тумане, похожем на чёрный и в тот же миг прозрачный снег, сияли крохотные солнца и галактики, всё это было в движении и в тоже время необъяснимом спокойствии. Когда Степан смотрел на это, нельзя было сказать, что ОНО находится в чемодане, это было парадоксально, но ему казалось, что это он сам находится внутри чемодана и смотрит куда-то в бездну своей бесконечной души. Оторвавшись от мистического созерцания необъяснимого чуда, Степан посмотрел на старика и тяжело выдохнул:

— Это чего?

— Вселенная, — спокойно сказал дед.

— Вы маг?

— Сложно сказать, для одного это магия, для другого наука, но это не значит ровным счётом ничего. Это просто слова. А всё, что ты видишь, находится в тебе самом, как и время. Ведь времени нет, человек сам и есть время, — произнёс старик загадочную тираду и вдруг легонько толкнул Стёпу в плечо. Стёпе показалось, что его пнули бревном. Он не удержался на ногах и начал падать в чемодан, причём с каждым мгновением падения он телескопически уменьшался, за секунду превратившись в крохотную песчинку. Он летел сквозь чёрный космос со скоростью невообразимой и невозможной, и вокруг него стрекотало пространство. Вот он приблизился к Земле, с хлопком вошёл в стратосферу и пулей полетел к своему дому, когда он понял, что вот-вот расшибётся о крышу здания. Он зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел пред собой потолок и люстру. Степан находился у себя дома.

— Это что сон? — ужаснулся он, — Но ведь всё было так реально…

Тут он понял, что лежит на кровати полностью одетым, а с кухни доноситься слабый шум. Он осторожно встал и, медленно выйдя из комнаты, прошёл по коридору. Заглянув из-за угла в кухню, Степан похолодел. Он увидел себя. Тот, другой Степан, безмятежно напевая себе под нос мелодию из кинофильма «Бриллиантовая рука» о бесстрашных и безразличных ко всему ушастых зверьках, накладывал в тарелку омлет. И тут Степана словно ударило молнией, он вспомнил ночной звонок.

— Чёртов старик! — сказал он, шипя, и попятился обратно в комнату. Он не знал, что предпринять, и чтобы как-то осмыслить произошедшее, не травмируя себя же самого из прошлого, ещё не посвящённого в тайну, залез под кровать. Стараясь не проронить ни звука, долго, с чувством внутреннего разрушения всех логических и физических догм, он наблюдал за самим собой, собирающимся на работу, и только когда его ранняя копия покинула дом, он осмелился вылезти из своего укрытия. Мысль работала в бешеном темпе. Он понимал, что оставаться дома было делом невозможным, встреча с самим собой грозила вселенским парадоксом, неминуемой катастрофой, сумасшествием, наконец. В памяти всплывали эпизоды фантастических фильмов о путешествиях во времени, и все они подсказывали, что встреча со своей ранней копией равнозначна смерти.

Степан принял решение поселиться на съёмной квартире в доме напротив и наблюдать. Выудив из заначки приличную сумму денег, он занялся поисками подходящей квартиры. К удивлению, нашлась она довольно скоро — старушка Зинаида Матвеевна сдавала комнату на девятом этаже соседнего дома, с окнами, выходящими в общий двор. Там Степан и поселился. Первым делом он купил восьмикратный бинокль и блокнот, чтобы записывать наблюдения, но оказалось, что записывать особенно нечего. Следить за самим собой было очень удобно, в прошлом он жил на седьмом этаже, окна шторами не занавешивал и почти всё свободное время проводил дома. Степан, освобождённый теперь от необходимости работать, был предоставлен самому себе (во всех смыслах), и это помогло ему понять, что живёт он жизнью никчёмной и жалкой. Каждый вечер он возвращался домой, плотно ужинал и либо смотрел телевизор до поздней ночи, гогоча во весь рот над пошлыми шутками новых юмористов, расплодившихся в эфире подобно блохам в собачьем питомнике, либо сидел перед монитором компьютера, строча бесконечные послания своим бывшим одноклассникам и новым интернет-друзьям, которых и в глаза не видел ни разу. После чего заваливался спать, а утром шёл на работу. Со стороны его жизнь казалась бесконечным и унылым путешествием глупого хомяка, заточённого в бесконечный и бессмысленный круг в клетке, перед которой стоит ящик с картинками о потенциально свободной жизни. Но вырваться из этого круга не было никакой возможности. Можно было только наблюдать. И тогда у Степана возникло желание убить себя, но не себя теперешнего, а того — свою копию. И он всерьёз начал обдумывать этот план, пока его не постигло чудовищное озарение, что это убийство автоматически приведёт к уничтожению его самого в теперешнем состоянии. Он много думал о себе и пришёл к неутешительной мысли, что его перемещение — чудовищная ошибка. Ему стало невыносимо противно от себя самого, и он решил, что это нужно прекратить. Он не хотел знать о себе ничего! Он не хотел видеть свою бесполезную жизнь со стороны. И тогда он решил всё изменить. В ночь, перед тем как старик отправил его в прошлое, он позвонил себе и попытался предостеречь, но пока он подбирал слова, пришло осознание, что он уже делал это, и это не помогло. Тогда он решил самостоятельно предотвратить роковую встречу. Степан заблаговременно вызвал такси и поехал к станции метро, чтобы ни в коем случае не опоздать и не дать проклятому старику столкнуться с ним. Но случилось невероятное — на улице Мстислава Келдыша в его такси врезался джип, управляемый пьяным водителем. Степан не пострадал, лишь слегка расшиб бровь, но опоздал на роковую встречу. Он бежал со всех ног и уже видел громадную очередь, видел старика, тянущегося к застёжкам чемодана, и себя возле самых дверей входа в метро. Ему оставалась всего-то пара шагов до того, чтобы не дать столкнуть свою раннюю копию во внутрь невероятного чемодана, но время застыло, и сам Степан застыл в прыжке на секунду, словно замёрзший всплеск фонтана… А когда время восстановило ход, он увидел, что старик стоит уже один и чемодан его закрыт.