Пророчество крови (СИ)

- Но что это значит? Вы, что хотите предположить, что этот кто-то под Оборотным зельем?

- Я не просто предполагаю, я это утверждаю.

- А может это она под Империо? А это один из сторонников Малфоя. Они ее заставляли это делать.

- Гарри, они заставили купить ее Духи? Зачем Пожирателями они? Она выглядела вполне сознательной, быстро сориентировалась, расплатилась той карточкой, заменителем маггловских денег. Я была тогда с ней, я видела. И ты посмотри на нее, она не просто светилась, она, кажется, порхала над землей с тем парнем. Я не помню сама, когда мы в последний раз видели её такую, если она вообще была такая с нами.

- Это все Империо. Они заставили ее радоваться и использовать ту карточку.

- Гарри – тон, Кингсли, который до этого был абсолютно спокоен и уравновешен, стал резкий, он заметно стал раздражен поведением парня, его упрямством, нежеланием слушать и адекватно оценивать то, что ему говорят. – У меня есть еще несколько воспоминаний, связанных с Мисс Грейнджер, которые появились вследствие необдуманного или не специального использования магии или магических вещей. Последнее воспоминание получено буквально несколько часов назад. Большая просьба все просмотреть, больше не перебивая, а потом задавать вопросы, если они, конечно, будут.

И снова Гарри сел на свое место. И снова Министр наполнил чашку. И снова появился шар, история, которая в итоге породит десятку вопросов.

Как и каждый раз, каждое утро, точнее уже к обеду, Драко проснулся первый и сначала посмотрел в окно – снова шторм и волны, которые доставали окон его комнаты... их комнаты. Голова сама по себе повернулась в сторону, где, как всегда, все еще спала, Грейнджер. Никогда бы не подумал, что она такая соня. В школе, она ни разу ни куда не опоздала, она всегда выглядела идеально, ну, если можно считать мантию застегнутую под самое горло и вечную торчащую гриву волос в разные стороны. Гриву роскошных волос.

Он прикрыл глаза, вздохнул и набрал воздуха. Шоколад с нотками малины... Ее запах, аромат их любви. Как же это легко, признаваться в этом, еще раз и еще раз. И всегда. Хотя вряд ли постоянно и в голос. Нет, он любит эту девушку, просто до безумства. Даже за то, что она гриффиндорка и будет ей до конца. Она упорно доводит до конца свое мнение, свою историю, не позволит тебе соскочить и перевести разговор в другую сторону. Ну они, гриффиндорцы, обычно называют это по-другому – храбрость, благородство, честность. Но как для него, то эти «отличительные качества» можно назвать – «ох, простите, но мой нос такой длинный, что я не могу не влезть в ваши дела, но еще раз меня извините». Но, Мандрагора меня оглуши, ему нравится это в Грейнджер.

Грейнджер? Почему до сих пор не Гермиона? Он называл ее так, и думает о ней именно так. Но вслух, все равно называет по фамилии. Но и она так делает. Неужели это останется между ними навсегда? В ту первую ночь, когда они «были вместе», она шептала его имя, выдыхала ним, и он думал, что больше никогда не сможет слышать это «Малфой», всегда сказанное с определенным вызовом, для него же самого. Все эти годы, он гордился быть представителем этого старинного рода и фамилии, но сейчас хочется просто наложить на себя Обливиет и не помнить, как он жил и что делал. Но после этого, исчезнут и их история отношений, которая сейчас зависит от того же прошлого. И потому, это будущее будет вдвое, в десять раз ценнее, учитывая глупые годы взрослых игр, в которые их заставили играть.

Он снова посмотрел на свою спящую красавицу (маггловские сказки он также уже знал). Она спала, подперев коленом подушку, и чуть улыбалась. Так необычно может спать только такая уникальная девушка, как Гермиона, при том в любом мире. Два мира, которые живут вместе, но так отличаются друг от друга. За эту неделю, как она стала частью его самого, его жизни, он не только открыл для себя маггловский мир, как таковой, он погрузился в него с головой.

После Франции, где он увидел ненастоящие маггловские деньги, которым можно купить настоящие вещи, странную кабинку, которая делает мгновенные колдографии, где они ели разные штуки, которые были по-настоящему вкусные, катались на колесе, которое поднимает в небо и возвращает обратно на землю, он задумался, тот ли мир не обладает магией. Также он услышал начало грандиозной истории парня, которого всегда считал своим врагом, а оказалось, что тот такая же жертва обстоятельств, как и он сам. И теперь они во многом похожи – оба сироты, причем их родителей убила один и тот же человек-монстр (Люциуса он также считал жертвой Волан-де-Морта, потому что тот погиб от руки такой же, как и он сам, а после своей смерти так и не раскаялся в своих поступках в прошлом – примечание автора), они оба обязаны своей жизнью одной девушке, которая сейчас так сладко спит рядом. Одна надежда, что делить её им не придется, потому что Драко не выдаст, чего бы это ему не стоило.

Возвращаясь к мыслям о дне во французском городке, то оказалось, что это было только начало его знакомства с девушкой, которую он любил, и которую совсем не знал, вне стен Хогвартса и школьной мантии. За завтраком они заговорили о чудесах мира, что когда-то давно создали люди и до сих пор считают, что помогала в этом им магия. А потом сами же люди и уничтожили эти чудеса, заменив их на чудеса современные, в которых нет ни капли магии, только чистые расчеты и труд. По крайней мере, они так думают, но для мира магического, пирамиды, Китайская стена, Тадж-Махал, Колизей, и другие, уже давно стали объектами магических ритуалов и символов. Вот это уже стало новостью для всезнайки Грейнджер, это наверное, был один из тех моментов, в который она искренне удивилась и призналась, что этого не знает. Сам же Драко был рад, что сумел ее удивить, а глубоко в душе, маленькая частица радовалась и от того, что хоть что-то он знал, чего не знала она, но этого вслух он не сказал. И чтобы доказать, что он готов ее удивлять всегда, он предложил отправиться в эти места, увидеть их воочию и услышать их истинное предназначение непосредственно у них самих.

И снова она начала отказывать его и выискивать возможные угрозы, но лишь один поцелуй и намек вернуться в кровать, заставил эту скромняшку спрятаться в ванну для того, чтобы приготовиться к приключениям. Он быстро метнулся в Менор, за чудодейственным зельем. А еще, чудом, но у нее оказался волос какого-то парня, который она втихаря вырвала во время путешествия на французское побережье.

Драко улыбнулся во весь рот. Великий Мерлин, эта девушка, никогда не перестанет его удивлять и доводить до безумия. Когда он выпил зелье, он превратился в некоего парня, который принадлежал, по словами Гермионы, к какой-то «маггловской молодежной субкультуре – эмо». Что это значит, он так и понял, но это было просто ужасно. Дав ей время, чтобы вдоволь посмеяться над ним, он и сам немножко посмеялся, а потом они трансгрессировали.

Следующих два дня, они перемещались с места на место, с континента на континент, иногда они даже использовали магию, чтобы получить еду, или спрятаться от чужих глаз, эти перемещения забирали все силы, но поцелуи, шепот, намеки, будто подпитывали изнутри. Этого не говорилось вслух, они не обсуждали как это было и как это будет, но оба молча ожидали вечера, момента когда начнет теряться действие зелья и последует возвращение в маленький дом среди бушующего океана, где после легкого ужина и быстрого душа, они занимались любовью – долго, страстно и нежно. И каждый раз, это было по-другому, и каждый раз она удивляла своим одновременным смущением и раскрепощенностью, а он не мог сдержать своего желания обладать ею. Это была не дикая похоть, это был словно целебный источник, из которого хотелось пить снова и снова. Потом они говорили и смеялись, целовались и крепко обнявшись засыпали с первыми лучами солнца.

На третий день, теперь уже превратившись оба, они трасгрессировали в Австралию. Она рассказала все о своем детстве и о своих родителях, они нашли дом, в котором жили родители и даже увидели их. Драко чувствовал, как ей хотелось подойти к матери, обнять ее, поделиться своим счастьем, но она лишь крепче прижималась к нему, роняя крупные слезы, а он, как бы ни было больно видеть ее такой, ее слезы, гладил длинные волосы чужой незнакомой девушки и шептал, что все будет хорошо, он попытается заменить ей семью. Когда женщина, за которой они наблюдали от дома до магазина, спросила, все ли у них нормально, предложила платок, чтобы вытереть слезы, Гермиона готова была бежать без оглядки, но он спокойно поблагодарил, и они вернулись домой. Он молчал, не знал, что сказать, как утешить, а она, удивительно, но успокоилась и предложила на следующий день отправиться к его родителям.