Красная маска (original ver.) (СИ)

- Не знаю, - печально вздохнула я. – смотрю на Вас и не верю, что существуют другие, умеющие любить так же, быть верными так же. ДонУн точно не умеет.

- И я не умел в его возрасте, – Йесон свернул по названному мной адресу Джуна. Оставалось совсем немного. – Совершенно по-разному любит мужчина, который любит только женщину, и мужчина, который любит и женщину, и мать своих детей в ней. Это уже не просто любовь – это религия. Это поклонение, понимаешь? Она не просто любовница, она не кухарка и не подруга, с которой проводишь весело досуг – она богиня, дающая жизнь, несущая в себе саму её тайну. Ты можешь изменить жене, предать подругу, но мать своих детей ты не в силах оскорбить ничем. Ты оскверняешь только себя связью с другими женщинами. Именно так должен любить зрелый мужчина, ставший отцом: если тебе подарили жизнь, то ты обязан своей. А если тебе подарили две и больше, то ты никогда не расплатишься перед женщиной.

Я словно присутствовала при каком-то сакральном ритуале посвящения. Каждое слово Йесона западало в душу. Его речь была пронзительной и поразительной. Я обмерла, охватывая глубину его чувств к жене и поняла, что во мне просто нет столько мощи духа и места, чтобы осознать размер этого святого чувства. Я не доросла до него. Не заслужила и не взрастила такой любви, потому что можно завидовать ей со стороны, но если понять её суть, то теряешься, ведь ты-то сам просто крошка мусора на границе этого огромного светила любви. И внутрь попасть нельзя, если это не твоя любовь, созданная не тобой.

- Знаешь, мне не страшна собственная боль, по сравнению с её, - продолжал Йесон. Почему-то мне казалось, что он никогда раньше ни с кем не говорил о том, что в нем происходит. Не с кем было, верно. – разве можно обидеть руки, которые вынянчили моих детей, губы, которые шепчут за меня и наших сыновей молитвы, ноги, которые каждую ночь на моих плечах? За малейшую её боль я готов вырвать себе сердце. Поверь, вы с ДонУном пока влюбленные романтики, и даже если вам кажется, что вы страдаете и по-настоящему, бесповоротно полюбили, прислушайтесь к себе повнимательнее. Если не почувствуешь, как тебя раздирает в клочья мука просто от плохого настроения человека, если не почувствуешь, как ты летаешь наяву от одной улыбки – не обманывай себя, и ищи дальше. Зачем размениваться на меньшее?

Мы подъехали и остановились у подъезда. Я верила каждому слову Йесона и внимала ему, как пастору на проповеди, но почему-то мне казалось, что причиной, побудившей его произносить все эти фразы, стать на мгновения откровенным, была жалость ко мне. Ведь он знал, что я понимаю, насколько ему безразлична. А это был мой первый раз. И он старался успокоить меня, объясняя, что я найду себе лучше, а нынче ошиблась и оступилась. Ну и ещё, наверное, он давно хотел прекратить мытарства друга, найдя ему хорошую невесту. В общем, поводов у господина Кима было много, но говорил он всё правильно.

- Дня два не выходи на работу, ладно? Отдохни. – между делом вставил Йесон. И это тоже было не просто заботой. Он не хочет, чтобы ему на глаза попадалась та, из-за которой его жизнь может покатиться вниз. Из-за которой он может остаться без любимой женщины. Я и сама бы не решилась выйти в офис в ближайшее время.

- Хорошо, - насилу улыбнувшись, кивнула я. – спасибо, что подвезли. Тогда, до пятницы?

- Да, до пятницы. – махнув рукой, я закрыла за собой дверцу и пошла в дом, вызывать лифт.

Джун быстро открыл мне, с порога чмокнув в щеку. Я вяло поприветствовала его, отказавшись на его предложение поужинать. Я с обеда ничего не ела, но не чувствовала голода. Только жажду.

- Ты чего такая… как зомби? – парень помог мне раздеться и следил, как я, опустив плечи и с отстраненным выражением лица, обхожу его, чтобы пройти на кухню.

- Трудный день, трудный вечер. У тебя был бренди, я помню. Налей, пожалуйста. – я плюхнулась на табуретку.

- На голодный желудок? – я бескомпромиссно зыркнула на него. – Ладно. Расскажешь, где пропадала? Выяснила что-нибудь новое?

- В другой раз. Жутко устала. – опрокинув предложенный мне стакан горючей жидкости, я попросила добавки и, видя недовольный взгляд Джуна, отобрала у него бутылку и долила себе сама. – Нет, я не спиваюсь, просто хочу расслабиться и вырубиться. У меня завтра выходной, так что пусть сон будет долгим и крепким.

- Хорошо, что предупредила. Я оставлю тебе ключи тут, на столе. Не буду тебя будить.

- Спасибо, - осушив вторую порцию, я поднялась. – я в душ и спать.

Джун шагнул за мной. Я остановилась возле двери в спальню.

- У меня месячные, я сплю одна, а ты идешь в зал. – я подняла повелительно указательный палец. Замечающий за мной необычное поведение, молодой человек пожал плечами и свернул туда, куда я его отправила. Какая я стала откровенная! Общение с Йесоном не прошло даром. Быстро ополоснувшись, я прокралась в спальню и, одетая уже в пижаму, забралась под одеяло и набрала ДонУну сообщение: «Не могла говорить. Ложусь спать. Созвонимся завтра. Спокойной ночи!». Отправив его, я почти тут же погрузилась в сон.

* восстановление девственности

Просто друг

Я отключилась так сильно, что не слышала, как Джун ушел на работу. Очнувшись с тупой головной болью, я приподнялась на руке и второй потерла глаза. Дотянувшись до будильника, я посмотрела на время. Час до полудня. Вот это разоспалась! Спустив ноги на пол, я подошла к окну и развела шторы в стороны, желая впустить свет. Но его на улице было мало. Шел осенний дождь, и сквозь тучи солнце выглядело как серо-сизая неоновая подсветка. Поискав в косметичке таблетку от головной боли, я пошла на кухню, запить её, а заодно поставила на плиту чайник. Найдя банку растворимого кофе, приготовила чашку, выставив её с полки на стол. Есть не хотелось. У меня было непонятное, тяжелое и неприятное состояние. Какая-то апатия. Меня не изнасиловали, не принуждали, не обидели. Я переспала с мужчиной, о котором мечтала. Без его желания. Это его принудили, обидели и насильно заставили побыть со мной. Это отвратительно, гадко, мерзко. А он ещё и отнесся ко мне по-человечески.

Мне хотелось бы заплакать, но лицо сковала меланхолия. О чем плакать? О девственности? Не так уж я над ней тряслась, просто, действительно, раньше не было подходящих кандидатов. А этот что, подходящий был? Казался таким. Но лишь теперь я стала понимать, что каким бы ни был мужчина, важно то, что он чувствует. Это кашу можно варить без любви, или пыль протирать, а сексом заниматься нужно по обоюдному желанию. Мне стало прохладно. Может, так оно и было, а может, тоска и грусть леденили изнутри. Достав свой пакет с вещами, я нашла теплые носки, натянула их и, сняв пижаму, облачилась поверх одетого нижнего белья в кремово-персиковый свитер-платье, одернув его почти до колен. Вернувшись на кухню и налив себе кофе, я побрела к телевизору. Обычно я провожу так время, если простываю и болею. Но я была здорова. Чего же мне не хватало, чтобы чувствовать себя хорошо? Мозгов мне не хватало до вчерашнего дня. Как же поздно они зашевелились!

Едва устроившись на диване, забравшись на него с ногами, я услышала звонок. Если это Красная маска, я буду очень зла. Я ненавидела его. Я буду кричать матом так, что соседи Джуна вызовут скорую помощь. А если это не маньяк, то ни с кем говорить не хотелось. Но рингтон продолжал петь и я, чтобы избавиться от назойливого звука, пошла к трубке и взяла её.