По ошибке (СИ)

She tied you

И вот под вами

To a kitchen chair

Табурет,

She broke your throne, and she cut your hair

А трон разбит, короны нет

Порт-Артур встретил их заснеженными дорогами и покалывающим холодом. На Нацу был шарф, скрывающий половину его лица, и шапка, которую ему пришлось надеть, чтобы спрятать яркие, привлекающие внимания волосы. Хоть Порт-Артур не был Нью-Йорком, и на его тихих, покрытых белоснежным снегом улочках встретить настырных журналистов было практически невозможно, подстраховаться стоило всегда. Он не был сейчас в состоянии отвечать на вопросы. Не был готов к вспышкам камер и к словам, которые бы наждачной бумагой прошлись по его свежим ранам.

Он ни к чему сейчас не был готов.

You say I took the name in vain

Вы правы: я святых не знал

Снег под ногами хрустел. Образ ряда могильных плит, выглядывавших из-под земли, въедался под самую корку мозга, заставляя чувствовать себя неуютно. В тиши кладбища эти изваяния представали в глазах Нацу не именами, высеченными на камнях, а живыми, дышащими и когда-то имевшими такие же мечты, как и у любого нормального человека, людьми.

Нацу не любил кладбища.

Нацу не хотел сейчас стоять здесь, перед совсем новой могильной плитой, на белом мраморе которой черными буквами было высечено:

Игнил Е. Драгнил.

1969—2020 гг.

Любящему мужу, брату, отцу.

«И пусть пламя в твоем сердце не погаснет никогда…»

— Мне пойти с тобой? — разрезал тишину голос Люси. Ее ладонь невесомо касалась его плеча, и в этом жесте было так много невысказанных слов, которые не нуждались в том, чтобы быть сказанными. Нацу понимал. И от того, что чувствовал, как внутренне медленно умирает и разлагается, но не может до конца довериться ей… он чувствовал себя последним козлом.

Любую боль можно было скрыть за маской широкой улыбки.

Но Нацу казалось, что с каждой новой фальшивой улыбкой, частичка его настоящего умирала внутри него.

А вместе с этим вес ладони на его плече становился больше. Казалось, она способна была вдавить его в землю, но на самом деле, в этом пустом кладбище, касания Люси были невесомыми.

— Нет, — прошептал Нацу, сделав порывистый шаг вперед. Слишком поспешный, чтобы Люси не заметила, но он ничего не мог с собой поделать. Желание как можно быстрее сбежать от ее прикосновений было слишком велико.

На холодном мраморе лежала толстая шапка снега. Нацу наклонился вперед, положив на снег алые бутоны пионов, рядом с уже лежавшими венками из ярко-синих васильков (от мамы), белых тюльпанов (от Фуллбастеров) и других неизвестных ему цветов от людей, чьи фамилии он слышал вскользь.

Глаза зажгли слезы. Холодный мрамор под подушечками пальцев дарил тепло, которое сейчас не могло подарить ничто, и он сжимал его изо всех сил, так и не разогнувшись, невидящим взглядом смотря на острые лепестки васильков. Цветов, которые когда-то отец впервые подарил маме. Нацу судорожно вдохнул. Ему казалось, что как только он выпрямится, он уже не сможет сдерживаться, и все те маски, все его фальшивые улыбки и нарочито беззаботный тон… все это разлетится к чертям. Он не сможет сдержать слез. И он не сможет сдержать ту ноющую боль под самым сердцем. Он вообще больше ничего не сможет.

Ладонь Люси, та самая, которая была для него непосильным грузом, крепко сжала его плечо, и маленький цветок лаванды лег поверх его пионов.

Она молчала, и ее молчание было красноречивей слов.

Нацу выпрямился. На его губах играла улыбка, и в последний раз проведя по холодному мрамору пальцами, он развернулся, подняв голову наверх. Небо было затянуто тонкой серой вуалью облаков. Скоро передавали снег.

— Ты в порядке? — осторожно спросила Люси, убрав руку с его плеча.

— Конечно, — спокойно проговорил он, позволяя фальшивой улыбке растянуться шире. — Сразу стало легче, — ложь. — Мне действительно нужно было приехать сюда, чтобы, наконец, — Нацу бросил короткий взгляд на могильную плиту, впитывая в себя этот образ — белоснежного мрамора, сливающегося с нетронутым снегом и черными, ярким контрастом выделяющимися буквами, — попрощаться.

Он встретился с Люси взглядом, внимательным и испытующим, и он не отводил глаз, выдерживая этот зрительный контакт. У Люси на ресницах были несколько снежинок, а в ее темно-коричневых глазах можно было увидеть янтарные крапинки, у самого зрачка. Люси отвернулась, и он надеялся, что она поверила его спектаклю.

Какой был парадокс. Человек, который всю жизнь говорил ей доверять людям и быть честной… врал ей самой. Нацу было тошно от самого себя. Но, направляясь к выходу с кладбища, Нацу с обреченностью осознал, что следовать советам не всегда было также легко, как и давать их.

В этом была правда его жизни.

***

К: Тег #драконынесгорают на первом месте в мировых.

[прикреплено 1 изображение]

Заметим, что акцию поддержали не только фанаты Нацу Драгнила, но и другие медийные личности, которые высказали слова сочувствия и поддержки в это тяжелое для него время.

Модель Флер Колонна уже запустила петицию, чтобы роль Кристиана вновь вернулась Нацу (ссылка: http//petitions.com/122355). Ее подписали уже 225 тысяч человек.

Как уже сообщалось ранее, от Нацу никаких заявлений не поступало. Верим, что он в порядке, и близкие люди и поддержка фанатов не позволят ему опустить руки.

#драконынесгорают

М: Я так переживаю за него! Отец умер, так еще и премьера всей его жизни была сорвана. Это просто ужасно! Надеюсь, он видит всю эту поддержку, которую ему посылают любящие его фанаты! Мы ведь семья! #драконынесгорают