Темные воды (СИ)

София жадно хватала ртом воздух.

– В следующий раз будь поосторожней с желаниями, – назидательно наставлял Темный Лорд. – И, кстати, ты не права. Пытка длилась не часы, а лишь короткий взмах палочки – секунду, не более того. Ты слишком ценна для меня, моя маленькая Астория Гринграсс, чтобы я угробил тебя по неосторожности. У меня насчёт тебя такие планы!.. Так, ладно, на чем мы остановились? Ах, да! На возможных способах сделать тебя послушной. Итак, о Круцио? Кого предпочтешь в качестве возможной жертвы: Снейпа или Драко? По непонятной причине к первому ты тоже питаешь сердечную привязанность. Хотя и осознаешь, что против дохлой героини Эванс у тебя маловато шансов.

– Теперь ошибаетесь вы, дядюшка. Я нисколько не жажду составить конкуренцию миссис Поттер. Мне наш новоиспечённый директор больше нравится в недоступном виде.

Волдеморт засмеялся:

– Ну-ну, ладно-ладно.

– Продолжайте, пожалуйста, излагать ваш увлекательнейший план. Весьма поучительно.

Сложив пальцы домиком, Волдеморт продолжали свою речь:

– А ведь я почти скучаю по тебе прежней. Милая была девочка. Та, что сейчас передо мной – живучая гремучая змея. Ещё одна ветвь на стволе могучего некогда древа. Но по той, нежной, лживо-наивной и такой юной не скучать невозможно. – Волдеморт снова покрутил в пальцах палочку. – Ладно, если хочешь, поговорим о твоём Драко и моем последнем капризе. Видишь ли, я хочу, чтобы ты твердо усвоила урок, маленькая змейка. Привязанность – это очень дорогая вещь. Не всегда позволительная роскошь. Я бегло, в общих чертах, набросал тебе некоторые варианты, как можно твои чувства использовать против тебя. Но, вынужден признать, человеческая природа такова, что людям необходимо любить. Без этого человек перестает быть человеком. Что ж? Люби. Но не давай привязанностям порабощать себя. Помни, София: другой человек – это всегда другой человек, чаще всего чужой и чуждый. Ему нельзя верить. Потому что, какими бы ясными глазами на тебя не смотрели, тебе все равно солгут. Какими бы словами не согревали, ясно же, что между твоими интересами и своими собственными, другой человек всегда выберет второе. Это так же верно, как и то, что вослед ночи придёт утро, а вечер сменится ночью. Запомни. Заучи. Никому нельзя верить. Ни на кого нельзя полагаться. Ни на кого не стоит рассчитывать. В этот мир человек приходит один, и из него он уходит один. От рождения до смерти ты можешь рассчитывать только на саму себя. Мужчина любит в женщине своё удовольствие, а ведь удовольствие, ясное дело, он способен получать от разных женщин. И, вне всякого сомнения, он будет это делать. Винить его в этом глупо. Он просто мужчина. Не стоит также переживать по этому поводу. Как бы хороша не была ты – другая хороша уже только потому, что она другая. Её привлекательность не уменьшает твоей. Просто такова жизнь.

***

София не сразу поверила глазам своим: как у Малфоя хватило наглости явиться к ней в спальню после всего, что случилось накануне?

– Убирайся! – зашипела девушка на блондина. – Убирайся отсюда немедленно! Ты…!? Как ты смеешь?! Убери гнусные лапы!!!

Драко засмеялся:

– Вот злюка! Но такой ты мне нравишься даже больше…

Руки юноши были горячими. Шероховатости на ладонях цепляли за мягкий шелк девичьей ночной рубашки.

– Пусти, грязный слизеринец! Жалкий слизняк! Хорёк вонючий!..

– Шлюха, – насмешливо блестя глазами, вернул комплимент блондин. – Мугродье. Грязнокровка.

- Тварь!!!– шипела она.

– Сука, – спокойно парировал он.

- Урод! Козел! Мразь! Гадина! Подлец! Придурок!

Задохнувшись, София, наконец, закрыла рот.

– Всё? - участливо поинтересовался Малфой. – Впечатляет. На одном дыхании – и такой фонтан.

Его руки мягко, едва ощутимо скользили по девичьему телу вместе с мягким шёлком ночнушки. Сохранять надменно-презрительную мину Софии было нелегко. Тяжесть мускулистого тела, губы, легко порхающие по её шее, словно крыло бабочки, всё обещало наслаждение и пробуждало в ней желание. Требовательные прикосновения горячих ладоней к груди заставили тело напрячься.

– Я тебя ненавижу, Малфой, – процедила София сквозь зубы.

В ответ Драко впился в неё поцелуем. Требовательным. Атакующим. Беспощадным.

Ласковость и нежность были забыты. Пробудившееся желание сделало юношу жестким, почти жестоким. Руки до синяков стискивали плечи Софии; поцелуи жалили, словно пчелы. Когда рот Драко коснулся груди, София не сдержала сладострастного стона. Пальцы цеплялись за его плечи. Кожа плавилась. Вся комната была как в огне. В блондине не осталось ничего медлительного или холодного. Ничего Малфоевского.

Они оба горели на черном огне Блэков.

Яростный, неистовый, похожий на зверя, Драко словно и не замечал, что взятый им темп причинял Софии боль. Он напоминал горячий язык пламени, без всякого снисхождения пожирающего сухую ветку.

Его гортанный крик слился с её стоном и всё – ненависть и страхи, несогласия и примирения, непонимание и обоюдная ревность – растворилось в мучительных и одновременно сладких судорогах.

***

– Гринграсс? – Малфой заглянул Софии в глаза. – Ты должна понять, с Беллой у нас всё совсем не так. Я её никогда не любил. Просто хотел. Я никогда не испытывал с ней и десятой доли того, что чувствую сейчас к тебе.

Сухая, шершавая ладонь накрыла девичьи губы, не давая ничего сказать или возразить.

– Выслушай меня, ладно?

Драко вытянулся на кровати. В его пальцах появилась сигарета. Блондин прикурил от волшебной палочки и с наслаждением затянулся горьким дымом:

– Белла появилась в Малфой-мэноре сразу после того, как отца забрали в Азкабан. Просто вошла и осталась, будто всегда была… – Очередное облачко табачного дыма поднялось к потолку. – Днем она всё читала и читала книги, прогуливалась по дому, рассматривая безделушки, касаясь их чуткими пальцами, словно бы они могли чувствовать прикосновения. Обедала вместе с матерью, всегда в откровенных, сильно декольтированных платьях. – Он снова глубоко затянулся. – Почти каждую ночь я летал на метле, тренируясь со снитчем. Он тускло сверкал в темноте маленькой потерянной звездочкой, а я несся следом. Пока не выматывался до такой степени, что готов был с метлы валиться. Однажды тетка застукала меня за этим занятием и заявила, что я молодец, всё делаю правильно. Мол, хорошие Ловцы должны уметь играть даже в темноте, потому что именно ночью начинаются самые интересные игры. Мир прошлым летом словно пропитался похотью. У него было лицо Беллы. Моя зависимость от неё мне самому казалась болезнью. Она выпивала из меня все силы. ..

София, как завороженная, слушала, не сводя глаз с лица Драко – тонкого, бледного, очень красивого.

– Потом Белла отвела меня к Лорду. Видимо, получила приказ. Поначалу мне с ними даже нравилось. Этакий ничем не ограниченный беспредел: ни рамок, ни скучных правил, ни морали. Это как парить в невесомости. Звучит красиво – парить, в то время как на самом-то деле ты по-идиотски висишь и почти никак не влияешь на ситуацию.

Кривая улыбка раздвинула губы юноши. В серых глазах плескалась грусть:

– Мы частенько седлали с ней мётлы и летели до ближайшего города, легко лавируя по широким проспектам или узким улочкам. Из ночного тумана выступали многоэтажки из стекла и бетона. По большей части для своих развлечений тетка выбирала молодых одиноких женщин. Хрупких, светлых. Таких как ты или моя мама. Склоняясь над ними, спящими, Белла шептала им что-то на ухо, творя сновидения. Под её дыханием невинные сны сменялись кошмарами, в которых смешивались кровь и секс, дым и страх. Краски исчезали, превращаясь в серое невзрачное и неясное видение. Любимым сновидением моей тётки были сны о кровосмешении. Она прямо-таки упивалась ими. Это всегда её заводило.

Драко тряхнул головой, словно пытался избавиться от какой-то назойливой, неприятной мысли:

– О Блэках ходили разные слухи… Я не хочу даже думать о их сгинувших кузенах. О Регулусе. О печально известном Сириусе. Чтобы её с ними не связывало, это теперь уже в прошлом… – Малфой потянулся за следующей сигаретой. – У неё была дурная привычка живьем свежевать маленьких зверьков. Различных грызунов, пойманных в лесу: хорьков, куниц, мышей. Белла готовила из них эффективные косметические омолаживающие зелья. Я и подумать не мог, какого результата можно добиться с помощью свежей крови и перемолотых косточек. Вот тогда-то я и пристрастился к этим маггловским… как их у вас называют?