Чужой очаг (СИ)

– Итак, – голос Малфоя вернул в действительность, – хотелось бы знать, мой дорогой супруг, зачем вам понадобилось жениться столь экзотическим способом?

– А вам? – пришлось отвечать вопросом на вопрос, пускаться в откровения первым я не имел никакого желания.

Если бы я ожидал, что Люциус скажет: «Я первый спросил», то был бы разочарован. Он усмехнулся, сделал глоток шампанского и с изящной небрежностью устроился в кресле.

– Не стойте, Поттер, в ногах правды нет. Разговор будет долгим.

– Не волнуйтесь, устану – сяду, – я положил локоть на каминную полку рядом с любимыми Кричером вазами, – слушаю вас.

Любого другого такая позиция вывела бы из равновесия, но разве представителя древнего аристократического семейства такими штучками проймешь? Можно было и не надеяться. Он просто откинулся на спинку кресла и начал негромко говорить, полузакрыв глаза.

– Вам должно быть известно, что после войны, несмотря на то, что благодаря вашему же заступничеству ни я, ни мой сын не попали в тюрьму, репутация нашей семьи оказалась изрядно подмочена. Будучи главой рода, я допустил несколько непростительных просчетов, и расплата была бы вполне заслуженной и не вызывала бы никакого ропота с моей стороны, если бы дело не касалось моей семьи…

– Люциус, я очень высокого мнения о ваших дипломатических способностях и актёрском таланте…

– Поттер, какая же ты зануда, – Малфой соизволил поднять на меня глаза, в которых плясали смешинки, – мог бы деликатно промолчать.

– Я? – пришлось «удивиться».

– Как же тяжело беседовать с людьми, не владеющими тонкостями ведения переговоров, – пожаловался Люциус паутине над моей головой.

– Просто это надолго, а мне в отличие от вас вставать завтра. Работу же никто не отменял.

Малфой посмотрел на меня с интересом.

– Хорошо, опустим прелюдию, перейдем к фактам. Благодаря тому, что победила не та сторона, на которую мы ставили в этой войне, Малфои оказались далеко не на первых ролях. Пусть не совсем изгои, но и не особенно желанные гости в светских салонах и на приёмах. Политического влияния никакого. Ничего. Пустота.

– Неужели без этого невозможно жить? – удивился я.

– Поттер! Я соврал бы, сказав, что мне наплевать, но все же это не смертельно. Я сделал в свое время ставки и проиграл. Бывает. – Он вскочил с кресла и встал напротив меня, сверкая глазами. – Но Драко! Его помолвка оказалась на грани разрыва. Гринграссам не нужен зять-аутсайдер. Нужно было срочно принимать меры, отец Астории дал сроку месяц.

– И единственным выходом оказался выгодный брак?

– Разумеется. Я рассчитывал на какую-нибудь перезрелую девицу из новой элиты, а тут такой сюрприз. Сам Поттер! Министр магии! – он горько усмехнулся. – Удачная партия…

– Простите, а что стало с Нарциссой, то есть леди Малфой? – не удержался я от вопроса.

– Умерла от непростительного проклятия какого-то сильно обиженного мной мага. Его оправдали. Состояние аффекта, – закончил он безразлично.

Моя спонтанная эмпатия опять проснулась – за внешним спокойствием и отстраненностью бушевала такая буря… Боль от потери близкого человека, сожаление о невозможности помочь или что-то изменить, неутоленная жажда мести, злость на мою бестактность…

– Простите, – искренне сказал я.

– Теперь ваша очередь озвучить причины поспешного брака, – резко сменил тему Малфой.

– Мне нужна опека над одним ребенком. Будучи холостым, я не могу ее получить, – коротко ответил я, и плевать, что Люциус только шире распахнул глаза и поднял брови, побуждая говорить дальше. – Это все.

– Кхм, – после паузы кашлянул Малфой, – весьма неожиданно.

– Думаю, что о дальнейшем нашем житье-бытье мы сможем поговорить и завтра, а сейчас Кричер проводит вас в вашу спальню. Спокойной ночи.

– Как скажете. – Задумчиво произнес Люциус. – Спокойной ночи.

========== Глава 7 ==========

В комнате было зябко. Моя спальня, комната, когда-то принадлежавшая хозяйке дома, была угловой, и тепло здесь не задерживалось, чему способствовали два окна, выходившие на север и на восток. Летом они делали мрачноватую комнату, выдержанную в бордовых тонах, чуточку уютнее и светлее, а зимой… Зимой светало поздно и рано темнело, так что изо всех преимуществ двух окон по утрам мне доставался лишь бодрящий холод. Кричер принципиально не топил камин в первой половине дня, а чтобы наложить согревающие чары, нужно было хотя бы частично выбраться из-под одеяла. Именно поэтому на работу я прибывал, как правило, не в самом лучшем расположении духа, но ни капельки не сонным.

Сейчас комната освещалась лишь почти прогоревшими дровами в камине, отчего сумрак так и грозил выползти из углов и окутать помещение полностью. Идти в душ желания не было и, использовав нелюбимые очищающие чары и надев теплую пижаму, я улегся на ледяные простыни, по опыту зная, что лучше согревать их собственным телом, чем колдовством.

Тело медленно отдавало тепло, и под одеялом становилось с каждой минутой уютнее. Уже можно было распрямиться и принять удобную позу, но несмотря на располагающее ко сну тепло, глаза упорно не хотели закрываться. Мозг упорно хотел анализировать информацию и делать выводы.

Если рассуждать логически, а смысла рассуждать каким-либо другим образом я не видел, то во всей этой ситуации можно увидеть несколько нюансов, которые нужно как-то объяснить хотя бы себе.

Я принял спонтанное решение о женитьбе. Очень по-детски не дав себе труда задуматься, взвесить «за» и «против», слепо поверив портрету бывшей хозяйки особняка, которую с большой натяжкой можно назвать дружелюбной особой. Да, можно попытаться оправдаться стрессом, желанием побыстрее найти выход из патовой по своей сути ситуации, но как-то это все неубедительно. Как будто кто-то подталкивал к такому решению. Ведь от пары-тройки дней задержки мало что изменилось бы. Хотя с другой стороны, кто мог на меня в собственном же доме наложить чары? Кричер? Портрет? Нет, однозначно нет.

Далее: мои действия в банке. С сожалением должен признать, что вел себя как подросток, а не умудренный опытом министр. Ладно, пусть когда я думал о браке, в голове у меня держался образ какой-нибудь женщины. Не конкретной, абстрактной. Которая как, например, Молли пекла бы пироги, занималась домашним хозяйством и воспитывала бы детей. Вот! Я сел в постели, прижав руки с углом одеяла к лицу. Я думал про конкретного ребенка, чужого, между прочим, и ни разу про собственных детей, которые бы у меня могли родиться в браке с женщиной.

Итак, под влиянием момента и вследствие торопливости я заполнил гоблинский бланк, не указав ни пол желаемой супруги, ни обязательных наследников, зато не забыл упомянуть про секс, хорошее отношение к Сэмми и что там еще было? Да, светские мероприятия и необязательное приданое. Что ж, Люциус Малфой вполне удовлетворяет высказанным пожеланиям. Магия не даст ему обижать ребенка. А секс… С этим можно не торопиться. Нет, я не ханжа. И не гомофоб. Но как-то раньше у меня не было контактов с парнями. Не привлекали они меня совершенно. Единственным, кто вызвал жгучее желание был Джастин. По телу пробежала жаркая волна, вызывая определенный отклик внизу живота. Он теперь не помнит меня, не помнит сына, и хода к ним в дом мне тоже уже нет. Тем более что наверняка спецы из аврората подготовили их с Линдой переезд. Моя единственная такая светлая любовь, обернувшаяся сущим кошмаром. Единственный человек, которому я мог отдать себя без остатка, чьи интересы и душевное спокойствие были для меня превыше собственных эгоистичных порывов… Человек, быть рядом с которым, видеть которого было уже самым настоящим счастьем. Невозможность быть рядом лишала меня целостности, как будто часть Гарри Поттера навсегда осталась там, в маггловской части Лондона без возможности когда-либо вернуться обратно.