Could you break our Fall? (СИ)

- Рен! – окликнул он из маленькой комнатки, служившей прихожей. – Я принес кое-что. Думаю, оно в твоих интересах.

- Неужели свои хорошие манеры? – ядовито хмыкнули из комнаты. – Заходи уже, я б от них не отказался.

Хакс как наяву увидел, как Рен приглашающе машет рукой. Какая невиданная щедрость.

Мужчина вывернул в комнату, держа под рукой маску, и остановился шагах в пяти от кровати, у которой стоял Кайло в уже привычном ему боевом облачении. Вторая рука генерала по привычке так и оставалась за спиной.

- Я подумал, ты по ней скучаешь, – подхватил он ядовитый настрой, не спеша сразу же отдавать вещь владельцу. – Надеюсь, с ней и вправду всё хорошо, а то я не рискнул проверять.

Искренние удивление и едва ли не восторг тут же отразились на лице у Рена. Хакс мысленно отпраздновал победу, увидев сей потрясающий салют из эмоций, но внешне и глазом не моргнул.

- Скучаю, – уже ровным голосом ответил рыцарь. – Сам вернешь или мне забрать её?

- Забирай, – ответствовал генерал и протянул маску хозяину.

Испытать на себе действие Силы было более чем заманчиво, но... не из-за маски. Хакс всё ещё не собирался Рену подыгрывать.

- Спасибо, – неожиданно выдохнул тот и схватил свою маску, тут же разворачивая ее к себе и любовно проводя пальцами в плотных перчатках по новому темному стеклу и стальному лицу. В ней он чувствовал себя защищенным. Сильным. В ней никто не мог подчинить его себе, смеяться над ним или смотреть свысока.

Маска была его вторым лицом, и в ней его боялись.

Поэтому Кайло Рен не удержался и тут же надел ее, и она послушно, крепко и удобно охватила голову, микроинтерфейс коротко пискнул, включая голосовой фильтр, и Рен шумно выдохнул.

Он снова стал собой.

Пьянящее чувство покоя заволокло его, и Сила как никогда охотно заскользила по венам и нервам, возвращая Кайло Рену его власть над миром. Он расслабленно опустил руки и плавно поднял все предметы в комнате в воздух – и стол, и заскрипевшую стальную кровать – и Хакса, которого Сила тут же охватила со всех сторон, мешая двигаться и сопротивляться.

В первое мгновение у генерала ёкнуло сердце – как же он не переносил эту проклятую магию! – но в следующее он, желая показать, что не впечатлен, уже скрещивал руки на груди...

Которые не скрещивались.

Хакс закатил глаза:

- Твое поведение совершенно неподобающе. И я был бы крайне признателен, если бы ты соизволил поставить меня на место.

Между тем, чувство запредельной открытости разгоняло кровь по венам, а дышать в невидимой стальной хватке постепенно становилось труднее. Никто, кроме Рена, не мог похвастать тем, что сумел вот так взять и за пару секунд сделать из Хакса бессильную игрушку.

И генерал не понимал, чего он хочет больше: восстановления контроля над собственным телом или продолжения.

Стоило его словам отзвучать, как внутри головы командующего сомкнулось ментальное кольцо – далеко не такое жесткое, как в первый раз, но достаточное, чтобы почувствовать истинные эмоции генерала, что в открытой позе витал в воздухе. Такой беззащитный сейчас... Даже его невозмутимость падала под Силой Кайло Рена, и теперь коварные картины в его голове не могли помешать рыцарю делать то, что он пожелает.

- Неужели ты и впрямь этого хочешь? – раздался резкий синтетический голос из маски, и Хакса тут же потащило вперед, к Рену, да так, что тот уже своей рукой взял его за горло, хотя давление на легкие чуть ослабло. – Я чувствую тебя, – давление на разум чуть усилилось, – и ты вовсе не о возвращении ногами на пол думаешь.

Хакс сцепил зубы, тщетно пытаясь выкрутиться одновременно и физически, и ментально, но ничего, категорически ничего не выходило.

Всё то, что он так давно представлял в своей голове, обретало плоть, и генерал сам едва не перестал дышать, стоило обтянутым перчаткой пальцам властно ухватить его за горло.

С проникающим в разум Реном он не должен был бы желать, чтобы они сжались чуть сильнее.

- Я хочу, чтобы ты не копался в моем мозгу, – старательно отталкивая от себя все картины и не намереваясь сдавать вот так просто, процедил Хакс. – Это ясно? Моя голова – моя территория.

Маска Рена осталась холодной и неподвижной, но Сила вокруг, наоборот, забурлила злостью и жаждой власти. Ноги Хакса крепко свело вместе, а руки еще сильнее прижало к спине, чтобы казалось, что генерал стоит по струнке, отчитываясь перед рыцарем.

- Уже... Нет, – холодно ответил механический голос, и давление на голову Хакса усилилось.

Желание сопротивляться наконец заработало, и генерал зажмурился, силой воли вызывая в разум все недавние, яркие образы, которые не успели еще в нём остыть: собственная речь перед войсками Первого Ордена, внутренний пожар во время уничтожения республиканской звездной системы, гнев на самого Кайло из-за порчи корабельного имущества – и болезненно-свежие, бесконечные кадры взрывающегося Старкиллера, собственного позора и поражения. Что угодно, даже это, лишь бы Рен за всей лавиной чувств и мыслей не дотянулся до чего-либо окончательно личного.

Но Рен много, безнадежно много сильнее. Теперь их разумы соединились, и перед глазами генерала вспыхнули такие же рвущие душу, больные сцены: удивленное лицо Хана Соло, его последнее касание, крик мохнатого монстра и тут же рвущая боль в боку, падающее вниз мертвое тело отца...

Девка и предатель. По очереди хватаются за меч, за меч, который должен принадлежать ему по праву наследника, – и никак не отступающие, с отчаянием сражающиеся, и Сила, что вдруг вскружилась вокруг девки и дала ей шанс прорвать блок, вырваться, ранить, победить.

Всеми этими картинами и собственными бурлящими эмоциями, давящими и сжигающими изнутри, Рен продирался сквозь разум Хакса, упорно ища в его голове то, что он хотел – скрытое. Рука всё крепче сжималась на горле, выдавая напряжение темного рыцаря.

Больно, больно, больно, затылок командующего ломило, как во время самого дрянного похмелья, выдохи с хрипами рвались из груди, как бы он ни старался их удержать, и всё это перебивало валом катящееся чужое сознание в голове. Гнев, разочарование, боль, гнев, унижение, боль – картины вернулись снова, начиная второй круг, – и Хакс сдавленно застонал, чувствуя, как по вискам градом струится пот.

Собственный разум оказывался погребен под обрушившейся на него лавиной, но одно командующий ещё понимал ясно: теперь он знает. Знает Рена, как редко кого знал, и это знание может стать мощнейшим оружием.

Но Кайло давил слишком сильно. В глазах темнело от удушья, тело всё так же оставалось сковано, а голова была близка к тому, чтобы треснуть и разлететься на куски.

Хакс зажмурился еще плотнее, чувствуя, как неумолимо сдает позиции. Собственные мысли больше не шли, полностью заменившись на чужие, и генерал, понимая, что стал для Рена не более чем текстовой страницей в мониторе датапада, судорожно попытался уцепиться хоть за что-нибудь – хотя бы за одну нить в его голове.

Но она не находилась.

Почувствовав, что Хакс почти проиграл и теперь ждет разве что направления, приказа, Рен рывком сорвал с себя маску, – она повисла в воздухе рядом, – показывая свои болезненные, почти слезящиеся глаза и искривленный судорогой рот, и резко придвинулся, чтобы жадно впиться в губы Хакса поцелуем.

Генерал не дрогнул – и не стал проверять, сможет ли, – он сразу ответил на требование, не менее жестко впиваясь в чужие губы. Это было последней попыткой удержаться на плаву, но Сила, которую генерал едва ли не ощущал не только в хватке вокруг себя, но и исходящей от Рена, была несравнимо мощнее, чем та песчинка, которой являлся один человеческий разум.

Хакс уже не понимал, где его воспоминания, а где воспоминания Кайло, но он точно знал, что в битве, которую не выиграть, надо отступать.

Ему очень нужны были его собственные гребаные руки. Но и без них в голову Рена потекли образы – образы, образы, длинная вереница картин, перевитая старыми мыслями и чувствами. Вот он стоит рядом с Кайло Реном в первый раз и думает о том, что этот мальчишка слишком много о себе возомнил. Потом он бесится втайне, и раздражение наполняет его от каждого слова, от каждого самоуверенного движения “рыцаря”, потому что Хакс стоически не понимает, кто это такой и какая у него позиция в Ордене. Кроме владения Силой Рен не добился ничего, но стоило ли ему это пота и крови, как стоил генеральский пост ему самому?