Торнадо (СИ)

Моей упрямости позавидовали бы все мулы Запада. Я приходил к нему до вечера. Не то чтобы назло. Нет. Я хотел пойти с ним на хоть какой-то контакт. Каждый мой приход стал сопровождаться матом, проклятиями и угрозами.

Последний раз я пришел к нему вечером. Торнадо, уже порядочно измотанный моими приходами, буравил меня взглядом. Если бы он не был ранен, от меня остались бы только кеды.

— Спокойной ночи, – сказал я, смотря на часы. Ночь уже вступала в свои права.

— Да не пошел бы ты… — конец фразы я не услышал, так как успел закрыть дверь.

Лег на диван и засмеялся. Да, я любил искать неприятностей на свою задницу. Гореть в аду мне за это. Торнадо обязательно отомстит. Надеюсь, до того, как он возьмет в руки катану, я успею либо куда-нибудь сбежать, либо… Рано об этом думать. Я на всякий случай подышал в ингалятор и закрыл глаза. Завтра будет новый день, может мой новый друг окажется более разговорчив? Голод не тетка, а я его сегодня не кормил. Просто потому, что он не хотел. Да и врач запретил. Сам Торнадо еле-еле шлепал до туалета, держась за стены, до кухни дойти ему было нереально. Завтра приду к нему с жареной картошкой, пусть только попробует послать меня.

Часть

Проснувшись утром, я первым делом прислушался. Тишина давила на уши. Я на цыпочках прокрался в комнату. Торнадо спал, накрывшись с головой одеялом. Я пришел на кухню и открыл ящик с картошкой. Я с детства не любил готовить, но сейчас выбора не было. С голоду помирать не хотелось.

Почистив картошку, половину из которой оставив на кожуре, я поставил на плиту сковородку. Что-то забыл? Да, масло.

Слазил на шкаф за маслом. Масла в бутылке было немного, но на картошку должно хватить. Вылив содержимое бутылки на сковороду, я вкривь и вкось порезал картошку и, естественно, чуть не оттяпал себе палец. Взвыв от боли, я бросился к крану. Подставив порезанный палец под холодную струю, я облегченно вздохнул.

Перемотав палец куском листа из блокнота, я продолжил опасное для жизни, как оказалось, занятие. Дорезав картошку, я вывалил все на сковородку. Отлично, теперь соль. Роясь по шкафчикам в поисках соли, я обнаружил старый револьвер времен Второй мировой. Как сей раритет оказался в шкафчике для специй, оставалось только догадываться.

Взяв соль, я щедро посыпал картошку и накрыл сковородку крышкой. Повернув рычажок на плите до максимума, я сел на стул и стал ждать, грустно облизываясь.

Картошка начала медленно шипеть. Да уж, не знал, что так сложно приготовить картошку. Обычную картошку! Хотя это наверное у меня таланта нет. Не мужское это дело, хавчик готовить. Для этого нужны жены. Я вообще планировал быть вечным холостяком. Не то, чтобы мне не нравились девушки, просто я не хотел отношений. Для моего характера дарить цветы и водить в рестораны было слишком… муторно.

Подняв крышку сковородки, я окончательно прибалдел. Вся картошка пожухла и прилипла к дну сковороды. Отшкрябав некоторое количество на тарелки, я поставил одну на стол, другую понес в комнату. Забинтованный бумажкой палец саднил.

— С добрым утром, – пропел я, вваливаясь в комнату. Торнадо рыкнул и выпутался из одеяла.

— Ты отстанешь от меня или нет?!

— Эй, я же все еще заложник, забыл?

Торнадо задумался. Да, я его понимал. Столько косяков за три дня. Не убил меня, показал свое лицо, позволил до себя дотронуться и не закрыл двери. Но бросалось в глаза и то, что он, похоже, и не боялся, что я уйду.

— Приятного аппетита, – я поставил на тумбочку тарелку с картошкой.

Торнадо брезгливо поморщился.

— Ну да, немного подгорела… Я не повар, – я вернулся обратно на кухню. Взяв вилку, я осторожно нацепил на зубцы картофелину и засунул в рот. Не фонтан, но употреблять можно. Да и к тому же, это блюдо стоило мне стараний и крови. Но я своего добился. Мама бы гордилась мной.

Мама… эх, знала бы она, во что я вляпался. Живу дома у мирового убийцы, тайно пишу о нем статью в надежде, что когда-то снова увижу и Дугласа, и его редакцию. А папа назвал бы меня настоящим мужчиной….

Я хорошо помнил их. От мамы у меня глаза, а от папы улыбка. Мы всегда улыбались одинаково. Помню, как мама переживала, когда я проколол губу. Экспериментатор хренов. Как только выберусь отсюда, сразу же схожу к ним. Хотя я мог прямо сейчас встать и уйти, никто меня не держал. О, точно, пойду, посмотрю как там наш раненый зверь.

Я заглянул в комнату. Стоявшая на тумбочке тарелка была абсолютно пуста. Торнадо блаженно щурился.

— Вкусно? – гаркнул я, выводя его из астрала. Торнадо показал мне средний палец. Я взял тарелку и унес в раковину. Мой план рухнул.

Убравшись на кухне, я вернулся в комнату, на сей раз встав у двери.

— Я уже три раза проклял тот день, когда не прирезал тебя, – послышалось шипение с кровати.

— Смотри, не лопни от злости, – язвил я. – Тебе не пора ли менять повязку?

— Я сам, – последовал короткий ответ.

Я принес аптечку. Достал бинты и перекись. Торнадо смотрел на меня одним глазом. Другой прикрывала длинная челка.

— Я тебя не понимаю, – вдруг сказал он.

— Я сам себя не понимаю, – ответил я, протягивая бинты и флакон с перекисью.

Выйдя из комнаты, я направился в ванную. Надо бы помыться и постираться.

Я включил теплую воду, полностью разделся и шагнул в ванну. Вообще, я водоплавающий. Чуть ли не с рождения я любил воду.

Теплые струи смывали весь негатив, который на меня навешал Торнадо. Я впитал его черное настроение как губка. Теперь мне нужна разрядка. Рука скользнула по полке, щупая флакон с шампунем. Выдавил на ладони немного шампуня. Он приятно пах вишней.

Сполоснув волосы, я нашарил гель для душа. Думаю, Торнадо меня не убьет, если я воспользуюсь его причиндалами.

Хорошенько вымывшись, я вылез из ванны, по-хозяйски обмотался полотенцем и достал из-под ванны тазик. Бросив туда одежду, я насыпал порошка и оставил отмокать. Стирать – это не готовить, надеюсь, здесь обойдется без жертв.

Выйдя из ванной, я взял блокнот и черкнул пару строк о характере героя своей статьи. Торнадо был неразговорчив. Такое чувство, что ему было глубоко пофиг на все и всех. Он был воспитан в лучших традициях Востока. Я читал в какой-то книге, что с самого детства главы клана учат своих детей владению холодным оружием и молчанию, и если ребенок не выдерживал испытаний, его изгоняли из клана. Не знаю, было ли это правдой. За свои 20 лет я впервые столкнулся с таким человеком. Человеком-тайной.

Вздохнув, я побрел в ванную, проверять свои вещи. Терпения у меня хватило ровно на то, чтобы прополоскать боксеры. Остальное я просто пожулькал в тазу.

Развесив белье на стул, стоявший возле ванны, я бесцельно бродил по комнатам. К Торнадо я больше не заходил. Он нуждался в отдыхе и навряд ли моя довольная рожа могла ускорить его выздоровление.