П.Р.И.Н.Ц. (СИ)

Воспользовавшись после танца тем, что Сюмину было необходимо уделить время и другим гостям, Тао, тяжело вздохнув, стал внимательным взглядом проходиться по залу в поиске альф, заинтересованных в нем. Ему не хотелось этого делать, тратить на них время и давать надежду, но это в любом случае лучше, чем внимание принца, которое обязывало к значительно большему. Быстро вычислив необходимых альф, которые к тому же явно не были Тао ровней и в будущем не могли потребовать с его семьи заключения помолвки, Тао мило им поулыбался и «пострелял» взглядами из-под пушистых ресниц. Результат не заставил себя ждать, и буквально за спиной принца Тао стали окружать ухажеры, завлекавшие пойти прогуляться в императорский сад или полюбоваться видом с широкого балкона. Тао вежливо соглашался на каждое такое предложение, переходя из общества одного альфы к другому и старательно пытаясь даже не появляться в основном зале. Несмотря на то, что он потратил на эти беседы с разными альфами достаточное количество времени, Тао прекрасно понимал, что Сюмину не составит труда пригласить его на еще несколько танцев до наступления нового года и тем самым перечеркнуть все старания Тао по спасению своей репутации.

Спускаясь по широкой лестнице в основной зал в сопровождение очередного альфы, Тао сразу же заметил недовольного Сюмина, который нервно переминался с пятки на носок, стоя рядом с Чунменом. Слова отца Тао явно пролетали мимо ушей принца, потому что тот смотрел словно сквозь Советника и, с силой сцепив зубы, думал о своем. Чунмен это понимал, но все равно продолжал что-то говорить, дабы не привлекать внимание остальных гостей к двум молчаливо стоящим фигурам, от одной из которых веет недовольной аурой. «Все плохо» - пронеслось в голове у Тао и надеясь, что на самом деле он не получит травму, он специально оступился на ступеньке. Схватившись за руку сопровождающего его альфы, Тао смог удержаться и не полететь вниз, но нужный эффект был достигнут: этот инцидент заметила значительная часть присутствующих на вечере. Прихрамывая на лестнице, Тао попросил альфу довести его до его места за праздничным столом. Подоспевший отец, взволнованно спрашивал Тао о самочувствии, хотя сам Тао видел в глазах своего родителя понимание, что это лишь спектакль. Воспользовавшись тем, что и на торжества омеги должны были ходить в длинных платьях поверх праздничных одежд, Тао лишь рассказывал о подвернутой ноге, но не показывал ее. Отказавшись от предложения Сюмина позвать императорского лекаря, объясняя тем, что тот альфа и ему, Тао, будет от этого неловко и неприятно, Цзытао пояснил, что побудет тогда на вечере до наступления нового года, а затем сразу поспешит домой, чтобы его осмотрел их лекарь-омега. Сюмин был явно недоволен и раздосадован таким положением вещей, но даже он не посмел вытаскивать на танцевальный круг омегу с подвернутой ногой.

Вздохнув с облегчением, Тао оставшееся время просидел за столом, разбавляя свою скуку недолгими разговорами с подходившими к нему гостями и наблюдениями за празднованием и, в частности, за принцем. Ведь прежде чем ставить капкан на жертву, охотник всегда сначала за ней наблюдает. Тао было необходимо срочно придумывать план по спасению самого себя от участи любовника или по крайней мере нужно было максимально оттянуть этот момент, переключив внимание Сюмина на что-то другое.

Когда же большие часы приближались к полуночи, настроение Тао было испорчено практически до степени «Может, его проще убить?», потому что за все это время он не нашел даже зацепки для своего плана. Вспоминая, что в некоторых странах принято загадывать желания в момент смены старого года новым, Тао вложил все свои душевные силы в просьбу о подсказке. И видимо сжалившись над ним, в первые же минуты нового года судьба дала Тао ответ на его смятения и метания: около Сюмина появился совсем юный омега, который всем своим видом отчаянно желал внимания принца, которое, впрочем, ему совершенно не доставалось, ведь Сюмин смотрел лишь на Тао. В голове Цзытао что-то щелкнуло, и он понял, что это его шанс. Он, конечно, понимал, что его план ужасен, отвратителен и совершенно бесчестен, но принц сам не оставил ему иного выхода, кроме как крайнего и радикального.

«Не зря же я в итоге попал на Слизерин. Своего добиваемся любой ценой» - про себя подумал Тао, после этого поворачиваясь к отцу и предлагая им покинуть вечер.

Направляясь домой на магической карете, Тао продолжал обдумывать свой план, радуясь, что сам вечер еще продолжается, главные действующие лица все еще там, а значит время для детальной проработки у него действительно есть.

*****

Тао никогда не жаловался на свою физическую силу, он всегда считал себя довольно сильным омегой, который, в принципе, может без проблем уложить достаточно сильного альфу, например, Кая. Но неся свою ношу, Тао тихо ругался сквозь зубы, что он оказался слишком слабым, чтобы пронести другого омегу на руках. Конечно, омегу нужно было пронести едва ли не через половину их магического города, подняться с ним на возвышенность, где стоял дворец, но Тао все равно ругал себя, думая, что такое должно было даться ему без труда. На деле же все оказалось иначе. И ведь он даже не мог применить магию левитации на усыпленного омегу, ведь иначе магической силы могло не хватить и остановленное время могло потечь вперед в любой момент.

Ду Гуанмин был еще совсем юным омегой, которому, как помнил Тао, совсем недавно исполнилось шестнадцать. Хоть род его также был княжеским, но особым почетом в императорской семье не пользовался: однажды омега семьи Ду стал супругом императора и в первые же месяцы прославился своей неверностью супругу. Однако сбрасывать со счетов семью Ду и их влияние Тао не собирался, они не смолчат и не стерпят того, что сейчас якобы сделает с их сыном принц Сюмин. Тао понимал, что поступает просто ужаснейшим образом, но его успокаивало лишь то, что сам Гуанмин явно был не равнодушен к принцу и не отказался бы стать его супругом. Лелея мысли о том, что так он и себя спасет, и устроит личную жизнь Гуанмина, Тао продолжал нести усыпленного омегу на руках в сторону дворца, не забывая останавливать время вокруг себя на расстоянии нескольких километров. Это было сложно для магии Тао, но у него не было другого выбора, лучше уж он истощит себя и потом месяц будет восстанавливаться, чем упустить последний шанс на возможное спасение.

Пробраться в дом семьи Ду, оказалось несложно, те были слишком самоуверенными, поэтому выставили щит лишь над фасадной частью поместья, оставив проход с сада ничем не огороженным. А вот пройти во дворец оказалось на порядок сложнее. Тао знал лишь одно место, где в барьере была трещина, но, чтобы там пробраться необходимо было перелезть через двухметровый забор. С омегой на руках это дело казалось невыполнимым. Но Тао не собирался отступать.

Пройдя вдоль ограждения к нужному месту, Тао прислонился к дереву, стараясь отдышаться. Опускать омегу со своих рук он не рискнул, все же класть того в снег было явно не лучшей идеей, поэтому пытаясь не замечать уже ноющие и отваливающиеся руки, Тао внимательно рассматривал ту самую трещину в барьере, которую он нашел совершенно случайно еще будучи ребенком. Старый император Шэнли слишком любил деревья Игитурусы, которые цвели странными изумрудными цветами, поэтому посадил их вдоль дворцовой ограды, дабы и остальные люди могли любоваться ими. Однако, когда возникла необходимость ставить магический барьер, то император не смог самолично уничтожить один из Игитурусов, который слишком разросся и перекинул многие свои ветви за ограждение. Решив, что никто не заметит его маленькую слабость, император провел барьер вокруг размашистых веток, оставив место для их роста.