Волк и Пеликан

После разделения Гарри начал задавать вопросы стирателю памяти о своей матери. Узнать о ней он жаждал больше всего. Узнав от Теи, что Хизер была его тетей, он, тем не менее, хотел услышать подтверждение.

— Хизер, вы родственники с Лили Эванс?

— Да, я ее старшая сестра. А что?

— Просто интересно. Я слышал о ней в школе. Она разговаривала вчера с Роном за гриффиндорским столом. И по вашей одинаковой фамилии я подумал, что вы связаны родственными узами…

— Да, так и есть. Она моя младшая сестра. У нас есть еще одна сестра, Петунья, она средняя. Она довольно чудная, хотя только магл. Когда я впервые получила письмо из Хогвартса, она была очень взволнована. Не могла дождаться, когда ей исполнится одиннадцать, чтобы получить свое письмо. Когда наступил и прошел ее день рождения, она была очень разочарована. Стало еще хуже, когда Лили получила такое же письмо. Петунья сильно завидовала и практически не разговаривает с нами с тех пор. К счастью, в прошлом году она вышла замуж за болвана Вернона Дурсля, так что теперь мы нечасто с ней видимся.

— Она, правда, хотела быть ведьмой? — спросил Гарри неверяще.

— Ага, правда.

— Ух ты, это плохо для нее.

— Да, но она с этим ничего не может поделать. Гарри, а у тебя есть братья–сестры?

— Нет, я единственный ребенок. Мои родители умерли, когда я был маленьким, так что, возможно, у меня были бы братик или сестренка, если бы они были живы.

— Как ужасно!

— Ну, теперь Рон, Джин и Миона — моя семья. Я не знаю, что бы делал без них. Последние пару лет странное было время, не знаю, не сошел бы я с ума, если бы был один. Единственный плюс в отсутствии семьи — я не так скучаю по дому, как остальные. Рон и Джинни в особенности тоскуют по семье. У них есть пятеро старших братьев, так что только вдвоем им быть трудно. Гермионе иногда одиноко. Думаю, потому, что она скучает по родителям, но, в отличие от тех двоих, с ней рядом нет родных. Рон и Джинни, по крайней мере, вместе, так что они не бывают одиноки до конца.

— А что насчет тебя? Наверняка скучаешь по дому.

— Иногда скучаю по некоторым друзьям, по крестному отцу, но, по большей части, я свободен. Зато здесь нет безумца, жаждущего моей крови.

— Так вот что происходит в твоем времени. Как это вышло?

— Я не могу рассказать тебе. Для сохранения пространственно–временного континуума. Волди до сих пор живет в моем времени, и почти всю жизнь я много чего делал для его изгнания. Я — его цель номер один, уже много лет. Два года назад я приземлился в Кельтской Шотландии и вздохнул свободнее. Впервые с тех пор, как я пошел в Хогвартс, я почувствовал себя в безопасности.

— Это ужасно!

— Добро пожаловать в мой мир.

Все встретились в одиннадцать, как и планировалось, после недолгой остановки в магазине мантий, они отправились по домам. Проведя час вместе, Гарри успел подружиться с Хизер, она пообещала поговорить с ним еще на следующем собрании Ордена. Вернувшись в Хогвартс, четверо студентов и Мин пошли на обед в Большой Зал. Как и ожидалось, там царила полнейшая тишина, слышны были только столовые приборы, царапавшие тарелки. Гарри тотчас же заметил, что учителя выглядят измотанно. Он решил, что такое их подавленное состояние довольно забавное, но Гермиона была с ним не согласна. Она послала ему мысленный толчок, когда села за стол Хаффлпаффа, сообщая о том, что хочет поговорить с ним с помощью телепатии.

[i]~В чем дело, Миона?~

— Гарри, я думаю, ты должен снять чары. Все зашло слишком далеко.~

— Ой, Миона, перестань портить удовольствие другим. Если тебе очень наскучило, сними их сама.~ [/i]

Это не приходило ей в голову. Она молча злилась на себя за глупость, вспомнив, как на первом курсе в дьявольских силках жаловалась, что у нее нет дерева, чтобы развести огонь. Накладывая рукой контрзаклинание, она удивилась, когда ничего не произошло. Посмотрев в сторону стола Слизерина, девушка встретилась с довольной улыбкой Гарри.

[i]~Ладно, Гарри, что ты сделал?~

— Я установил чары так, что только я могу их снять. Иначе Дамблдор уже сделал бы это. До того, как потерял голос, то есть…~

— ГАРРИ!~

— Что? Это просто безобидная шутка.~

— Она не безобидна, если мешает обучению.~

— Но, Миона…~

— НЕТ, Гарри. Сними чары. Живо.~

— Ладно, ладно, сниму. Но никому не говори об этом. Хочу увидеть, сколько людям понадобится времени, чтобы понять, что они могут говорить. Похоже, они даже не пытаются, пользуются жестами. Может пройти достаточно времени, пока кто–нибудь не поймет этого.~ [/i]

Проведя рукой, Гарри снял со всех заклинание. Как и ожидалось, следующие двадцать минут он сидел в тишине. Учителя и студенты, думая, что все еще не могут говорить, даже не пытались что–то сделать. Когда пришло время уроков, Гарри и его друзья взяли расписание и отправились на занятия. У Гарри стояли двойные зелья с Гриффиндором. Спустившись в подземелье, он сел в конце кабинета рядом с Роном. Он не успел ни с кем подружиться из шестого курса Слизерина, поскольку он поговорил только с Люциусом Малфоем и Северусом Снейпом до того, как устроил розыгрыш. Его новый факультет с удивлением наблюдал за ним, когда он сел с гриффиндорцем, но потом о нем просто забыли. Когда в кабинет вошла профессор Севел, она выпустила в воздух красные и зеленые искры, чтобы привлечь внимание. Жестом указав всем записывать, она начала писать на доске зелье, которое им предстояло сделать.

Гарри позабавился, когда один из слизеринцев взорвал котел. Профессор Севел подбежала к нему и собралась накричать, но остановилась, так и не воспользовавшись шансом узнать, что говорить она могла. Вместо этого, она закрыла рот и начала ожесточенно жестикулировать перед озадаченным студентом. Гарри заходился в молчаливом веселье, стараясь изо всех сил не засмеяться. Рон заметил, что его друг вдруг побагровел, и вопрошающе поднял бровь.

[i]~Она не знает, что может говорить. Никто не знает.~

— Ты снял заклинание?~

— Ага, на обеде. Миона заставила.~

— Ты хочешь сказать, что они могут говорить уже два часа, а никто не заметил?~

— Да. Они считают, что не могут, и даже не пытаются. В других классах некоторые, наверное, уже поняли, но здесь, как ты видишь, нет.~

— Два часа? Ты серьезно?~

— Угу.~ [/i]

Рон не смог контролировать себя, как Гарри, и расхохотался. Все в классе немедленно обернулись и с удивлением уставились на него. Профессор Севел первая пришла в себя и направилась к мальчикам в конце класса. Видя, что Рон мог говорить, она тоже попробовала и удивилась, когда у нее получилось.

— Мистер Уэзерби, — тут Рон засмеялся еще громче, — что это значит?

— Извините, профессор. Гарри только что сказал мне, что мы могли говорить еще с обеда, но пока этого никто не вычислил.

— А как вы это узнали, мистер Эв… Энгуифер?

— Я понял это в обед, когда выходил из Большого Зала, — соврал Гарри, — я не хотел ничего говорить на случай, если это коснулось только меня, я ведь мог попасть в неприятности за то, что могу говорить.

— И как же вы рассказали об этом мистеру Уэзерби?

Гарри посмотрел на нее.

— Вы были в Ордене в 1944, профессор. Вы, конечно, помните, что я телепат.~

— О, да. Извините, я забыла. Тем не менее, мистер Уэзерби, десять очков с Гриффиндора за то, что помешали уроку, а пять очков присуждаются вам за то, что сообщили нам о возможности говорить, несмотря на ваш оригинальный способ.

— Да, профессор, — сказал Рон, успокоившись, наконец.

Когда все отправились на ужин, Гарри был счастлив увидеть, что только половина студентов разговаривала. Спустя несколько минут остальные попробовали заговорить и обнаружили, что с этим больше нет проблем. Посмотрев на преподавательский стол, Мальчик — Который-Выжил увидел, что на лице Дамблдора было написано облегчение. Приглядевшись получше, Гарри неожиданно понял, насколько его шутка давила на плечи старого директора. В груди зашевелилось чувство вины, когда он понял, какой эффект произвел на всю школу. Оно усилилось, когда он осознал, что ему нравится такая власть. Эта мысль немного испугала его, но он постарался спрятать ее поглубже.