Ученик афериста (СИ)

Скорпиус же продолжал есть.

Честное слово, если бы ему сейчас сказали перестать жрать, в противном случае его вернут обратно в ад, Скорпиус бы и не подумал встать из-за стола и еще попросил бы сбегать за хлебушком.

— Ты не пахнешь человеком, — признался я, взяв его руку в свои.

— А чем пахну?

— Не знаю.

— Ешь и не выебывайся, — усмехнулся Скорпиус. — Я же ем соевое мясо.

Я послушно вонзил зубы в бледную руку и поднял взгляд.

— Ну как? — поинтересовался я, несколько шепелявя, потому как все еще касался зубами кожи.

— Как будто дятла с ладони кормлю, — рассмеялся Скорпиус. — Смелее, Ал.

Благодаря некоторым особенностям моего рациона, я научился различать несколько видов крови: кровь мужчин горьковатая, кровь женщин теплее, кровь животных гуще, кровь алкоголиков или наркоманов кислила и вызывала рвотный рефлекс, кровь дяди Дадли оказалась самым мерзким питанием за весь мой опыт. Кровь Скорпиуса оказалась совершенно безвкусной, не пахнущей человеком, но голод утоляющей.

Точно, соевое мясо, Скорпиус очень верно провел параллель.

— Я вкусный? — поинтересовался Скорпиус, сунув палец в банку с яблочным пюре. Откуда у нас яблочное пюре?

— Как печеньки «Oreo», — хмыкнул я, облизав губы.

— Правда?

— Ганнибал Лектер ел бы тебя на десерт по очень большим праздникам.

Судя по тому, как смутился Скорпиус, спрятав румянец за огромной чашкой с чаем, большего комплимента ему в жизни не делали.

Я только подумал о том, что, возможно, стоит поискать бадьян, чтоб остановить кровь, как рана от укуса на моих глазах превратилась в гладкий шрам, который исчез спустя минут пятнадцать.

— Надо выпить, — прошептал я.

— Хлебушка купи, — крикнул мне Скорпиус.

*

Как можно было рассказать ему о том, что случилось с девушкой, которую он любил? Он же такой… как большой пьющий ребенок.

Я надеялся оттянуть разговор, как-то может подготовить его, а может и вообще проигнорировать, но стоило мне вернуться из магазина с бутылкой вина и багетом хлеба, Скорпиус, доедая сырой баклажан, обмазанный сливочной помадкой из «Сладкого Королевства», как бы невзначай поинтересовался, где его жена. Ну конечно он ждал, что я скажу, что его Джульетта (как он ее называл) сейчас вернется, или уехала к родителям и тогда он, ее милый принц (как она его называла), увидит ее если не вечером, то завтра утром.

Я вроде и неплохо врать умел, но из моих уст сорвалось какое-то неопределенное мычание, что стало знаком — врать бесполезно.

Я жил со Скорпиусом Малфоем в одной башне. Потом в одной квартире. Я знал о нем все, знал, как облупленного. Сотню раз видел его наигранные слезы, часто необходимые для очередной его аферы: будь то изобразить истерику перед преподавателем на экзамене или выпросить у отца очередную жизненно важную хрень, но в тот момент я понял, что ни разу, никогда прежде я не видел истинных эмоций Малфоя, в том числе и слез.

Как и сейчас.

Он мог забиться в рыданиях по щелчку пальцев, моля о «Выше Ожидаемого», но сокрушительная новость о смерти любимой не выжала из него ни слезинки, ни всхлипа.

Он не говорил со мной до вечера. Ходил по своей старой комнате, я слышал его шаги. Даже проигнорировал мое привычное «Давай забухаем». Скорпиус Малфой отказался бухать!

А вечером спустился в гостиную и почти будничным тоном сказал мне:

— Я хочу видеть Луи.

Я растерялся.

Это была последняя фраза, которую я ожидал услышать.

— Луи?

— Луи. Такой рыжий оборотень с телом греческого бога и характером Гитлера.

— Он в больнице.

— И что?

Я взглянул Скорпиусу в глаза и тут же отвел взгляд.

— Сейчас полнолуние, — напомнил я, отодвинув штору и указав на золотой диск луны. — Вряд ли у вас получится конструктивный диалог.

— И все же, — произнес Скорпиус.

— А если тебя увидят?

Именно этого я больше всего и боялся. И именно это и стало причиной наших дальнейших конфликтов и последующей ссоры, растянувшейся на семь лет.

Я воскресил его. Я несу за него ответственность. Скорпиуса знает весь магический мир, чего уж там. И половина магловского Лондона. Его смерть была красочно описана в прессе, многие знакомые лично присутствовали на похоронах, признание Драко Малфоя возымело еще больший резонанс.

И тут, представьте, Скорпиус Малфой, вполне себе живой, разгуливает по улицам Лондона, появляется в Больнице Святого Мунго, ведет абсолютно обыденную жизнь.

А Скорпиус не умеет жить тихо. Да с такой перспективой он будет обнаружен спустя… час после своего выхода из квартиры.

«О чем я думал, воскресшая его?».

— Идешь? — спросил Скорпиус, застегнув пальто. — Не хочу трансгрессировать.

— Скорпиус, послушай…

— Если идешь, поторопись, — подхватив кожаную сумку, бросил Скорпиус. — Если нет, закрой за мной дверь.

Молясь, чтоб нас никто не заметил, попутно вспоминая, где отцовская мантия-невидимка, если после этого бессмысленного визита Скорпиус надумает снова гулять, я отправился за ним.

— Постой, пожалуйста, я применю Дезиллюми… Скорпиус!

Но он уже просочился в через главный вход и, махнув волшебной палочкой, метнул заклинание в стоявшую спиной ведьму за стойкой администратора.

«Господи, за что мне это?!» — взвыл я, бросившись следом.

Хорошо, что ночью пациенты в палатах, а целителей в коридорах меньше. Шанс быть обнаруженным не так уж велик. Нет, о чем это я, конечно, он, черт возьми, велик.

Целитель, облаченный в лимонно-желтую мантию, съехал на пол — заклятие угодило ему прямо в грудь.

— Не туда, — шепнул я, силясь забрать у Скорпиуса палочку. — В подвал. Скорпиус, перестань.

— Остолбеней, — приказал Скорпиус, направив палочку на очередного целителя. — Куда дальше?

— Влево. Скорпиус, пожалуйста…

Мы уткнулись в комнату, которую, к моему удивлению, никто не охранял. Одного лишь звука было достаточно, чтоб понять — за дверью рычит оборотень.

Я даже не знал, какие они, оборотни?

Человек с головой волка, как в учебниках по Защите от Темных Искусств?

Долговязое чудовище, как в книгах по Уходу за Магическими Существами?

Огромные волки в три четверти человеческого роста с полным ртом длинных зубов, как говорил Моран?

Отворив многочисленные замки заклятием, Скорпиус распахнул лязгнувшую дверь и наткнулся на решетку.

В тот же момент в темной камере (палате? клетке?) послышался такой рык, что я отпрянул назад. Полы пальто Скорпиуса задрожали, словно на них подул ветер, а стоило оборотню снова зарычать, как светлые волосы Малфоя зачесало вырвавшимся из пасти воздухом назад.

Но сам Скорпиус даже не дрогнул. Напротив, наклонился и медленно придвинулся к решетке.

Я не видел оборотня, но увидел, как он, издав утробный рык, просунул нос и пасть между решетками, силясь отгрызть гостю часть лица.

В паре сантиметров от лица Скорпиуса лязгнули зубы, но тот, прищурившись, быстро обхватил морду оборотня обеими руками и крепко сжал.

На секунду мне показалось, что на самом деле Скорпиус Малфой именно такой: настойчивый, решительный, бесстрашный и абсолютно безумный — истинный внук бабушки Беллатрисы. Я даже подумал, что не зря их палочки были сделаны из одной древесины и одной сердцевины, но поспешил эти мысли тут же отогнать.

Мне ближе мой Скорпиус: глупый, наивный и необычайно добрый.

Даже оборотень перестал рычать, явно обалдев от того, что его морду сжали тонкие бледные руки.

— Подожди, — прошептал Скорпиус, разжав одну ладонь. — Подожди.

И медленно запустил свободную руку в сумку из которой, насколько я разглядел, вытащил большой кусок красной говядины.

— Что ты…

Скорпиус, все еще держа морду оборотня и словно забыв о моем присутствии, медленно протянул ему мясо на открытой ладони. Кусок весил фунта три на вид и был куда больше ладони, так что Скорпиус еле удерживал его.

Оборотень тут же жадно схватил мясо, а Скорпиус, едва не лишившись пальцев, одернул руку, перепачканную липкой кровью, накапавшей с угощения.