Дары звезд (СИ)

— Что здесь Волдеморт уже такой же безумный, как и перед своей смертью.

— Безумный?

— Ну да. Он… словно сходил с ума. Ты ведь разговаривал с ним на том балу. Он вполне адекватен, довольно харизматичен и, что немаловажно, очень талантлив. То есть кажется вполне здравым лидером, за которым с удовольствием идет молодежь.

— А у тебя, там?

— Так все и было. Старшие относились к нему с подозрением, но никто не запрещал младшим вступать в ряды Пожирателей смерти. Кто-то считал — чем бы дитя не тешилось, кто-то относился как ко временному увлечению, кто-то даже гордился за активную политическую позицию. Его не воспринимали совсем уж всерьез… Ну ты ведь понимаешь о чем я, не так ли?

— Да. У большинства аристократов к нему держится отношение как… наверное, как к проповеднику протестантства в кругу разочаровавшихся в католицизме.

— Интересное сравнение, — улыбнулся Сириус, — но да. Старшее поколение не спешит бросаться к нему в ноги с криками «Спаситель», слушают с интересом, но на всеобщую истерию смотрят с легким недоумением.

— Так что было потом в твоей версии будущего?

— Начали пропадать маглорожденные и те, кто боролся за их права. Потом начались нападения на несогласных, обстановка накалялась, люди жили в состоянии нервозности года три. Тут же — сразу бах! — и он уже начал совершать нападения среди бела дня на магическую деревню. Это странно.

— А как его убили? — поинтересовалась Лили с кресла.

Сириус задумчиво покрутил в руках палочку: он не рассказывал Лили о том, что произошло в его времени с ними и их сыном. Просто — их убил Волдеморт, мальчик выжил и стал знамением победы.

— Согласно официальной версии, — решился он, — его убила сила твоей любви.

— Что?

— Было произнесено пророчество, текста которого я не знаю. Что-то про то, что родится мальчик, который сможет победить Великого и Ужасного. Кто-то рассказал о пророчестве Волдеморту, тот почему-то решил, что это ваш с Джимом сын.

— И я умерла, защищая сына? — удивилась Лили.

— Да.

— Но он все же воскрес?

— Да.

— Видимо, он проводил какие-то ритуалы для бессмертия, поэтому он и не умер окончательно. Я читала о материнской защите, это весьма… странный обряд. Он, как бы так сказать… не подлежит записи. Его практически нельзя устроить намеренно. Но он должен убить того, против кого был направлен. Даже ценой жизни ребенка.

— То есть Оз не умер до конца из-за какого-то обряда? — задумчиво протянул Сириус и перевел взгляд на Джеймса, чья семья была фанатами в изучении бессмертия.

— Там тысячи способов, один другого отвратительнее, — качнул головой Поттер.

— Это может быть крестраж, — тихо проговорил Регулус.

— Крестраж? Почему именно крестраж? — удивился Сириус.

— И для дам, — напомнила о себе Лили, — что это такое?

— Крестраж, — начал объяснять Джим, — это хранилище осколка души. Для разделения души нужно кого-нибудь убить. Там тоже есть условия для убийства, что неважно. Он создается на случай развоплощения мага. Помогает воскресить его.

— А почему именно он? — снова обратился к брату Сириус.

— Потому что в открытом доступе способов бессмертия немного. А информация по крестражам была убрана из библиотеки не так уж давно.

— Он, конечно, странно влияет на мага, но не до… — начал Сириус и замолчал на полуслове. Встал, прошелся по комнате под недоумевающими взглядами друзей.

— Идиот, — в конце концов высказал он.

— Кто идиот? — сощурился Сев. — Ты или Оз?

— Оз, конечно. Он просто сделал не один крестраж. И даже не два. А до фига.

— До фига — это сколько?

— Ну… посмотрев на него, он либо остановится на четырех, либо будет буровить до семи. Магические числа и все такое. Наверное, большое количество крестражей и свело его с ума. В моем варианте настоящего он просто делал крестражи медленнее, а тут явно ускорился.

— Поздравляю, — улыбнулся Северус. — Мало тебе проблем, теперь еще и крестражи искать.

— Это будет легко, если достать частичку его тела и четкое воспоминание о разговоре с ним. Воспоминание у нас есть, теперь нужно придумать, как оторвать от Волдеморта кусочек, — сразу вспомнил Джеймс.

— Жаль, что он лыс, — улыбнулась Лили.

Уже под утро крайне довольный Сириус разбудил Джеймса.

— Я вспомнил, вспомнил!

— Что ты вспомнил, сволочь неблагодарная, — сонно лепетал Джеймс.

— Что я упускаю. Я знаю, как выглядит один из крестражей.

— С чего это?

— Я просто сразу не сопоставил. Но сейчас почитал про крестражи и понял, что упустил. Этот чудик сделал крестражем свой дневник и позже отдаст его Малфою-младшему на хранение. Надо понять, где дневник сейчас.

— Сколько времени?

— Половина шестого, — сверкнул зубами Сириус.

Джим со стоном упал обратно на подушку, а с соседней кровати тихо засмеялся Ремус. Но заснуть им уже не удалось. Сириус вошел в свое самое отвратнейшее настроение: достань других.

На самом деле, нечто подобное в нем просыпалось всякий раз, когда жизнь становилась скучной по мнению неусидчивого Блэка. Карлус даже как-то высказал предположение, что это проблема всех мужчин этого семейства: не зря же большинство из них в годы юности кажутся невероятно обаятельными и воспитанными, а к сорока годам превращаются в ворчливых аристократов. Как бы там ни было, но Джеймс всегда безошибочно определял это настроение друга и с этой минуты все действия мародера были направлены на развлечение Сириуса. По сути, именно с этого настроения они начали обучаться анимагии. И делать карту мародеров. Впрочем, именно в этом настроении Сириус обычно всех задирал… особенно слизеринцев.

Главной его проблемой было неумение остановиться. Все потасовки обычно начинались с шутки. Обычной подколки любого из мародеров. Да что там мародеров — раньше хватало и шутки любого гриффиндорца. Тот, к кому шутка обращалась, мог ответить на нее грубо… или же Сириусу могло показаться, что жертва ответила грубо. Слово за слово — и здравствуй, новая война.

В этом году этот настрой настиг Сириуса лишь к экзаменам, отчего оба друга уже и начали забывать, что иногда Сириус бывает особенно несносен. Поэтому этим утром Рем и Джим обреченно переглядывались, сидя на мокрых постелях, ведь Блэк посчитал необходимым непременно поднять друзей.

— Что это с ним? — непонимающе щурилась Лили спустя пару часов, пока искрящийся энергией Сириус доставал Нотта своими шутками.

— Это Сириус в дурном расположении духа, — вздыхал Джеймс. — Его жизнь стала слишком однообразна.

— А вчерашнее нападение чревоугодников? Это для него нормально?

— Нет. Но его это касается мало, ведь его жизнь не изменилась.

— Но ведь у вас столько дел…

— Да. И они успели войти в привычку.

Экзамены все же было решено провести, но школу охраняли усиленные отряды авроров. Из-за случившегося в Хогсмите, даже экзаменаторы были рассеяны и спрашивали как-то вполсилы. В школе висело какое-то упадническое настроение, которое лишь усиливалось из-за близости каникул.

В эти дни Ольга как-то неохотно крутилась перед зеркалом в новом изумрудно-зеленом платье с широкой юбкой. Она то поднимала распущенные волосы вверх, то вновь рассыпала их по плечам.

— Ты никогда не носишь их распущенными, — заметила Нарцисса, которая уже практически прописалась в комнате Гриффиндора.

— Уж слишком длинные. Я их распускала… когда они были ниже талии.

— Когда же это было?

— Лет в десять, — улыбнулась девушка, — я их никогда не стригла.

— Может тогда сделаешь стрижку? — спросила Лили, меряя уже пятое платье, присланное Лу.

— Ммм… Сириусу нравятся длинные волосы.

— Сириус переживет потерю тридцати сантиметров… ну или чуть больше, — Цисси уже вставала с кровати и, кажется, готовилась прямо сейчас обрезать волосы Ольги.

Оля в очередной раз выпустила из рук копну золотых локонов. Они закрывали ее плащом до колен. Она действительно никогда их не стригла. Обычно девушки, также чтущие традиции и отращивающие волосы до свадьбы, после бракосочетания делали себе короткие стрижки. Оле даже стало интересно — сколько килограмм там получится? И каково будет жить без подобной тяжести на затылке?