Неосновной инстинкт (СИ)

Гук перебросился парой фраз с Юнги и нашёл глазами Хима, стоявшего у окна с Сунён, попивающего вино и о чем-то говорящего с таким лицом, будто планировал убийство. В принципе, у них с сестрой в большинстве случаев были такие лица, так что никогда не угадаешь, в каком они настроении. Веселый Химчан – это приятная редкость, весёлая Сунён – миф эпохи Чосон. Об этом уже даже никто не слышал.

- Ну-с, что грустим? – втерся к ним третьим кузен. – На дождь залипаете?

- Я хочу рассказать обо всём Шилле, - посмотрел на него Хим, и Гук понял, что тема была серьёзная и выражения приняли суровость неспроста. – О том, чем я продолжаю заниматься.

- Что-то случилось? – киллер опустил взгляд застывшего лица, задумавшись. Не хотелось отвечать.

- Ты же знаешь их проблему, - тихо и безэмоционально изрекла Сунён. Её голос иногда нервировал своей бесцветностью, но когда нужно было сообщить что-то важное, он спасал, потому что не нагнетал и не придавал никаких лишних нот информации. Она была словно диктор, излагающий любые по кошмарности или приятности вести с одинаково ровными вибрациями. – Они поругались сегодня.

- Чего так? – положил руку на плечо двоюродного брата Гук.

- Она стала думать, что я ухожу по ночам потому, что… что разочарован нашей совместной жизнью, - брови Химчана изогнулись, как крылья коршуна, взметнув внешние края и опустив к переносице внутренние, которые едва не соприкоснулись. – Она начинает вновь винить себя, что не может подарить мне ребенка.

- Пф! Усыновите! – легкомысленно передернулся юрист. – Тоже мне, проблема!

- Я ей говорю то же самое, но моё немного странное и подозрительное поведение наводит её на иные мысли, поэтому…

- По правде, виню её в связи с этим всем больше я, - честно рубанула Сунён, у которой и без того была неприязнь к Шилле. Мужчины посмотрели на неё с плохо скрытым осуждением, но она продолжила: - Род отца должен продолжаться… У тебя дочка, а эти вообще… - перехватывая мысль Ёнгука, она поспешила договорить, хотя спешить в разговорах было её слабой стороной: - Я бы сама родила, и отдала этим страдальцам на воспитание, - девушка нашла глазами Джело и подобрала губы. – Но дети не руками делаются.

- Меня пугает уже одна попытка представить тебя в положении, - покосился на неё Ёнгук. – Ты не будешь, как эта баба из фильма про вампиров жаждать крови, вопреки тому, что раньше её боялась?

- Не смешно, - поставила она опустевший бокал на подоконник.

- Хим, если Шилле от этого настолько тяжело, - мужчина одобряюще покивал. – Расскажи. Так будет лучше.

- Я боюсь, что её переживания только увеличатся… Не хочу заставлять её жить в тревоге.

- Тут не так много вариантов, как поступить иначе, - адвокат выдохнул. – Либо ты оставляешь её, либо ты оставляешь золотых, либо она знает обо всём и беспокоится. Что-то подсказывает мне, что ты кроме третьего ничего не выберешь.

- Ты прав. Я не смогу, - в квартире появился Сольджун, принявшийся здороваться со всеми, ненадолго приковавший к себе взгляды. Сунён намеренно подождала, когда гипнотизер посмотрит в их сторону, и поймала его взор, ответив ухмылкой. Ей нравилось раззадоривать его и подбешивать тем, что она абсолютно не пугалась его волшебных темно-карих глазок. Даже у ледяной леди бывают маленькие радости. Когда он отвернулся, она прошлась по остальным, слабо улыбнувшись посмотревшему на неё Чонопу и дойдя до Сандо. Не дождавшись, когда он повернётся, Сунён вернула внимание к Джело, не сравнивая его с другими, не анализируя и не пытаясь рассуждать, что кто-то может быть тоже симпатичным, милым, заслуживать любви или ждать её. Как первобытная варварка, она в своём поглощающем чувстве мыслила образами, инстинктивно. Её сердце и желание знало только Джело, и когда сталкивалось с ним, то его – сердце, - лихорадило, оно рвалось, плясало и грозило детонировать, а что касалось других мужчин – они просто были.

Сольджун дошёл до Шуги и, пожав ему руку, примостился рядом, поглядев, как тот пьёт пиво, но не собираясь присоединяться. Один из секретов мощного воздействия его ума на других – его трезвость, трезвость мыслей, взгляда. Это не было доказано, но он так чувствовал. Когда у человека есть какой-то талант, он порой осознаёт, откуда он исходит и как действует. Так было и с Сольджуном. В детстве он и не понимал толком, почему иногда его с легкостью слушаются, почему в средней школе учителя, с которыми он вступал в спор, вдруг ставили ему хорошие отметки, почему девочка, которая не обращала на него внимания, вдруг, посмотрев ему в глаза в игре «переглядки», подходила и при всех целовала его, хотя он об этом только тайно мечтал и часто думал. Через минуту она, стыдясь и краснея, убегала прочь, не разговаривая с ним больше, а Сольджун постепенно исследовал себя и приходил к выводу, что цепочка случайностей имеет связь и всё это не просто так. К счастью, полностью уверовался в своих способностях он до того, как их разоблачил ещё кто-либо. А когда его разоблачили, однажды, то он испугался сам, потому что посылать сигналы другим – это весело, а вот слышать чей-то голос у себя в голове – это уже страшно. Гипнотизер до сих пор помнил, как собирался обчистить одну богатую даму с помощью внушения, чтобы она сама отдала ему свой кошелёк, но вдруг услышал внутри себя «нельзя!», и это был не его голос, и даже не совесть. Это был кто-то извне, и когда, напуганный и упустивший жертву для обогащения, Сольджун огляделся и наткнулся на смотревшего на него пугающего высокого молодого человека в кожаной одежде, он осознал, что способностями владеет в этом мире не один. И тот кошачий прищур, остановивший его воровской поступок, привёл его к «золотым», научил хорошему и заставил служить добру, а не беспредельничать, восторгаясь от самого себя. Так Сольджун подружился с Лео, если можно назвать дружбой старшее покровительство воина, вызывавшего восхищение у тогда ещё юного парня. Благодаря тому, что с двенадцати лет занимался дзюдо, Сольджуну довелось провести на Каясан, в школе-монастыре золотых, меньше двух лет, после которых он год странствовал с одним из ранних выпусков Тигриного лога, выполняя особенно трудные задания, в который, как ничто другое, помогало умение Сольджуна и Лео поговорить без слов. Нет, это была не настоящая беседа в прямом смысле. Телепатия – дело тонкое, она как призрачный мираж, сигнал маяка сквозь густой туман, где надо поймать и настроиться, чтобы всего лишь уловить нужное направление. Это очень редко конкретные слова, чаще это просто импульс, двигающий тебя, куда надо. Именно те случаи заставили задуматься о том, что возможности мозга безграничны, и если он может вводить в транс, то, конечно, стоит попробовать научиться и чему-нибудь вдобавок. Среди этого было то, о чем Сольджун намекнул Айли часом ранее. Закрывая глаза и погружаясь в себя, молодой человек думал об определенном месте, или определенной личности, и угадывал, нужен он там или нет. Это не было чтением мыслей – это был интуитивный поток, толкающий, притягивающий, не шепчущий, но сообщающий. Передавать свои мысли он пока не научился, а, может, и никогда не научится, но, по крайней мере, реагировать, как антенна, на зов тревоги, он умел.

- Юнги, - не глядя на него, заговорил Сольджун. – А у тебя был когда-нибудь страх разучиться что-нибудь делать?