Сладкая отрава (СИ)

– Как ты? – спрашивает Китнисс, вцепившись руками в толстые прутья решетки.

– Отлично, – отмахиваюсь я, натягивая на лицо фальшивую улыбку. – Отдыхаю от рабочих будней!

Сойка, прищурившись, всматривается в мое лицо: хотя камера и освещена, между нами довольно приличное расстояние, так что, похоже, жена только сейчас замечает, что у меня сломан нос.

– Что с твоим лицом? – охает она, сильнее сжимая в руках металл. – Тебя пытали!?

Не могу распознать интонацию ее голоса. Забота? Возмущение?

– Так… Повздорил с твоим…любовником! – нагло отвечаю я.

– Он не мой.. – начинает Китнисс, но Гейл перебивает ее.

– Я говорил тебе, что не стоило приходить, – говорит он. – Идем.

Хоторн пытается оторвать руку Китнисс, вцепившуюся в решетку, но девушка упрямо дергает плечом, будто старается отмахнуться от парня.

– Пит, – настаивает Сойка, – я поговорю с Койн! Расскажу ей про все, что с тобой сотворил Сноу, и тогда…

– Что тогда? – не дослушав, спрашиваю я. – Она оставит меня в клетке и будет наблюдать, как за редкой зверюшкой, которая все никак не может умереть?!

– А ты, и правда, живуч, как кошка! – вставляет Хоторн. – Кто бы мог подумать, что ты выберешься даже с первой Арены, а уж теперь и подавно!

– Гейл! – одергивает охотника Китнисс, и он послушно затыкается, хотя весь его вид говорит мне о том, как сильно Хоторну хочется, чтобы я отправился на тот свет.

Все внутри меня клокочет от злости, а яд просится наружу, безжалостно раня словами:

– Я и в этот раз выцарапаюсь, Хоторн, – самоуверенно заявляю я. – И еще посмотрим, кто в итоге подомнет под себя чертову Огненную Китнисс!

– Пит! – восклицает Сойка.

– Урод! – одновременно с ней бросает охотник. – Ты вообще думаешь, что говоришь?

Китнисс обиженно поджимает губы, отступает на пару шагов назад от решетки и в замешательстве мнется на месте. Решает уйти или остаться? Пусть катится на все четыре стороны! И Хоторна прихватит с собой!

Гейл дергает ее за руку, но Китнисс резко вырывается из его захвата и яростно произносит:

– Прекратите вы оба! – требует она, награждая и меня, и своего дружка злым взглядом. – Вы как двое мальчишек, которые не поделили песочницу!

Я вижу, что Хоторн с трудом сдерживается, чтобы не схватить Китнисс и силой не уволочь ее отсюда. Очевидно, что ему встреча со мной так же неприятна, как и мне. В этом мы с ним взаимны.

И все же то, как легко Гейл подчиняется Сойке, провоцирует меня на все большую грубость. Подобное влияние можно оказывать только на очень близких людей, и я сейчас наблюдаю за очередным доказательством того, как крепко связаны между собой эти двое.

– Так зачем пришла, жена? – обращаюсь я лично к той, которая заварила всю эту кашу. Слово «жена» я буквально выплевываю, намереваясь оскорбить Китнисс. Жена из нее ужасная: пока я был одной ногой в могиле – «Снова!», любезно напоминает внутренний голос – она проводила время с охотником. Кларисса сказала, что я звал Сойку, когда у меня была лихорадка, а вот Китнисс, похоже, только сейчас вспомнила о моем существовании, хотя я нахожусь в темнице уже почти две недели. – Хоторна маловато, чтобы согревать твою постель?

Гейл издает нечленораздельный рык, который не оставляет сомнений в его намерении забить меня до смерти, если решетка, разделяющая нас, вдруг исчезнет. Он раненным зверем кружит вокруг Сойки, не переставая уговаривать ее уйти отсюда.

А вот Китнисс, похоже, собирается заплакать. Ее губы дрожат, а глаза блестят, выражаю тоску и горечь.

– Я твоя жена, – медленно произносит она, словно подбирает слова. – А ты – мой муж. Мы связаны, Пит. Этого не изменить…

– Ммм… Пит? – подает голос Кларисса, и я резко зажмуриваюсь, испугавшись, сам не знаю чего. Последний раз, когда Китнисс приревновала меня к Рисе, она потребовала отказаться от других женщин. Однако сейчас та самая «другая женщина» садится на койке позади меня и, потирая глаза спросонья, потягивается, скинув с себя одеяло.

Сойка замолкает на полуслове. На ее лице застыла маска удивления и отвращения одновременно. Хоторн, напротив, не выглядит удивленным, разве что совсем чуть-чуть: вероятно, даже он не ожидал, как удачно для него самого сложится мое совместное заключение в одной камере с Клариссой.

Наконец Риса соображает, что к чему, и, перейдя на возбужденный шепот, произносит:

– Это не то, о чем ты подумала, Китнисс…

Я удивлен, что Кларисса выгораживает меня перед Сойкой, хотя они обе никогда не любили друг друга.

– Здесь очень холодно ночами, – оправдывается Риса, – и Пит просто помогает мне… не заболеть.

Если я надеялся увидеть сочувствие в глазах Китнисс, то его нет. Жена бросает на меня полный ненависти взгляд и произносит короткое:

– Да, неужели?

Непонятный страх перед реакцией Китнисс на присутствие рядом со мной Рисы пропадает, уступая место прежней ярости. Сойка снова становится для меня врагом, которого я, к сожалению, подпустил слишком близко. Мне хочется причинить ей боль: не физическую, этого я не могу – она беременна, да и между нами прутья металлической решетки. А вот душевную боль…

– Не оправдывайся, милая, – сладким голосом говорю я, поворачиваясь к Клариссе вполоборота. – Китнисс не жадная, она не против поделиться с тобой моим телом…

Я наклоняюсь вперед и впечатываюсь в губы удивленной Рисы требовательным поцелуем. Слабый стон сопротивления вырывается из груди девушки, но я крепко сжимаю ее в своих объятиях, не давая отстраниться или прервать поцелуй.

Я не отпускаю от себя Клариссу пока не слышу, как затихают вдалеке быстрые шаги Гейла, который бросился вслед за убежавшей, заливающейся в слезах Сойкой. В легких почти не осталось кислорода, а губы болят от усилия, с которым я удерживал Рису. Вздох то ли облегчения, то ли невыносимой грусти вырывается у меня, когда я прерываю поцелуй и отстраняюсь от Клариссы. Не проходит и мгновения, когда, вскинув руку в воздух, Риса отвешивает мне звонкую пощечину, от которой я не успеваю отвернуться.

– Идиот! – начинает кричать Кларисса. – Кто так делает!? Предупреждать надо…

Видя мое потрясенное выражение лица, девушка постепенно затихает. Риса больше не ругается, но и не произносит ни слова. Прислонившись спиной в стене, она молча смотрит в пол, а я чувствую себя настоящим дураком.

Кому и что я доказал?

Сделал больно Китнисс? Хорошо! Мне этого хотелось…

Обидел Клариссу? Теперь, очевидно, мы с ней, и вправду, всерьез поругались…

Показал Гейлу, что у меня тоже есть, с кем развлечься на стороне? А смысл? Пока я тут делаю вид, что кувыркаюсь с Рисой, он, скорее всего, по-настоящему спит с моей беременной женой…

Гадко на душе.

Хочется заорать в голос.

Что происходит?

Как мне все исправить?

– Китнисс меня не простит… – тихо говорю я скорее самому себе, чем, например, Клариссе, но девушка поднимает на меня грустные глаза и понимающе кивает головой.

– Не простит, – подтверждает Риса и, помедлив, добавляет: – Спать лучше по очереди, будем дежурить по часам… Если я хоть немного разбираюсь в женской сущности – Сойка придет мстить за свою уязвленную гордость.

И… все еще считают, что только Гейл ведет себя… плохо? ))

Продолжение следует ))

Оставляйте отзывы и жмите “нравится”, если вам действительно нравится :)

========== Глава 33 ==========

Комментарий к Глава 33

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Кларисса ошиблась: Китнисс не пришла мстить. Она вообще не пришла – ни на следующий день, ни после.

Минуло три или четыре дня с момента встречи с Сойкой и охотником, когда в камеру заявился Одейр и увел с собой Клариссу. Судебные процессы над приближенными бывшего президента, оказывается, уже идут, и девушку признали невиновной в преступлениях против нового правительства. Рису выпустили на свободу, а я остался гнить в темнице; судьбу Сноу и мою будут решать в последнюю очередь.