Сorvum nigrum (СИ)

Не злить русских!

Ненавижу выручай комнату!

-

Два красных полузаплывших глаза виднелись на лице, полностью замотанном в желтоватые бинты. Я сглотнул. Вот что я мог сказать? Извини? Да засунь ты себе в жопу свои извинения и попрыгай на ней подольше, чтоб вошло поглубже — вот был бы достойный ответ. Радует, что говорить он пока не может. Я вздохнул и привалился к стенке, нервно ковыряя грязь под ногтями. От резкого хлопка в ладоши я дернулся. Драко так привлекал мое внимание к пергаменту с надписью «Чего приперся, Потти?».

Надо бы прощения попросить, а я не могу. Язык не поворачивается. Это же глупо! Ну вот я такой: — Бу-бу-бу… Драко, мне так жаль, прости меня, а он такой: — Потти, не бери в голову, иди — обниму, — и пускает слезу умиления. Так да? Тупость. Еще один хлопок — «Ну?». Пока очко не взыграло от осознания того, что я сам себя в гроб вгоняю, я решительным шагом направился к Малфою. Он заметно напрягся. Из кармана я вынул крохотный пузырек и протянул Драко:

— Здесь ровно треть, хватит на четыре часа. Прошу только об одном — дай мне время во всем разобраться и используй его не раньше конца учебного года, а не в ближайшее время.

Теперь его цель стала мне известна. Жаль ли мне? Я не знаю… Но лучше он, чем я, правда? Драко упорный, он так и так сможет решить задачку, а Дамблдор и так не жилец. Если Драко исполнит мою просьбу и подождет до конца года, то велика вероятность, что директор сам помрет от проклятия, что уже начало его убивать. Если нет, то он лишь окажет директору услугу, избавив от боли и унижения. Я взял на себя смелость и разузнал о проклятиях, которые могли вызвать такой эффект. Их не много, но итог один — долгая и мучительная смерть. Хотя Альбус и так уже прожил дольше, чем должен был. Должно быть, профессор зелий старается, раз почернела только кисть, а не весь директор. Однако меньше, чем через год он утратит былую мощь, станет ходить под себя и метаться в бреду. Я бы выбрал Аваду, пусть и от сопливого школьника, чем такой конец.

А ты?

-

Ворвавшись в зал, довольный до неприличия Драко поверг всех в шок. Был пущен слух, что он налетел на дежурного аврора, когда делал обход, и по ошибке получил заклинание, которое отбросило его от охранника, после чего он свалился с лестницы. Все покивали и с нетерпением ждали появления незадачливого старосты. Одни реально беспокоились за друга и сокурсника, другие хотели поржать и поподкалывать растяпу. Однако то, что предстало перед публикой, заставило даже меня замереть с вилкой на полпути ко рту. Мог бы еще пару дней в Больничном крыле поваляться, не прилично аристократу в таком виде публике показываться. Хотя, это же Драко – чем хуже вид, тем больше почестей.

Выглядел он так, будто поучаствовал в военных действиях, либо в одиночку сражался со стадом кентавров и лишь чудом остался жив. Мало того, что стрижка оказалась неожиданно короткой, и платиновый блондин казался почти лысым, так еще и два сине-багровых фонаря под глазами делали из него нечто из ряда ошибок некроманта. Кое-где красовались магические пластыри, издалека больше походившие на вздувшуюся кожу, зубы на месте – это радует, но вот безумный взгляд глаз с красными прожилками нехорошо напоминал Воланде-Морта. Он поймал мой взгляд и выразительно поиграл бровями. Я сглотнул. Почему-то в этот момент поделиться с ним зельем удачи показалось мне просто чудовищной идеей. Авось обойдется, как думаешь?

Эмили пнула меня под столом. «Ты козел, такую мордашку испортил» — засветилось у нее над головой. Вот так значит? Я перевел взгляд на Ярослава. Значит, ее он научил, а мне — фиг? Ярослав мне «мило» (читай — ехидно) улыбнулся и продолжил лопать пирог с мясом. Кругом одни предатели. Наверное, это самая здравая мысль, что пришла ко мне в голову за всю жизнь.

-

Огромная кровать и неприметная дверь в ванную — вот что ждало меня этим вечером в Выручай комнате. Эмили по-хозяйски улеглась поперек кровати и поманила нас пальчиком. Ярослав с удовольствием привалился рядом, и они вдвоем уставились на меня в молчаливом ожидании.

— Я сегодня не в настроении, — буркнул я, лелея обиду.

— Да кто тебя спрашивать будет? — хохотнула Эмили.

Я развернулся, чтобы уйти, но двери не обнаружил. Эмили! Мать твою магию! Неожиданно комната стала уменьшаться, и вот я уже взобрался на кровать, чтобы мне не отдавило стенами ноги. Эми, не теряя времени, взобралась на меня верхом.

— Если ты сам не захочешь, то я тебя заколдую, — молвила она и склонилась для первого, на этот вечер, поцелуя.

Ладно, чего уж там. Пришлось сдаваться на милость победителя.

Какие все же женщины коварные существа, хуже дракона.

-

— Сосредоточься, — талдычил Ярослав одно и то же на протяжении сорока минут, — вот здесь, — впился он пальцами в мое солнечное сплетение.

Ну не могу! Не получается. Руки-крюки, что поделаешь. Не выйдет из меня Архимага.

— Акцио, — в который раз выкрикнул я, но пачка сигарет так и осталась лежать на парте.

Даже не шевельнулась, зараза. Ярослав тяжело и разочарованно вздохнул и опустил голову.

— Гарри… Корвус, — не к добру он помянул это имя. — Прошу тебя, выкинь из головы все лишнее, думай о том, что ты действительно хочешь взять эту треклятую пачку. В воскресенье явится Николас и спросит с нас по полной, а на поприще беспалочковой еще даже конь не пришел, не то что не валялся.

На счет коня я не понял, но про то, что Николас спросит — услышал отчетливо. Что на этот раз меня ожидает? Неделя в кошачьей шкуре? Еще один год под хроноворотом? Может ритуал какой-нибудь заковыристый? Я сосредоточился, как учил меня Ярослав и вытянул руку вперед. Тщетно… В крови бурлила сила, магия настойчиво просила выхода. Я зажег беспалочковый люмос и подбросил его вверх. Вскоре потолок напоминал звездное небо, но ничего, кроме этого я выдать не мог.

Я безнадежен.

-

— Вовсе ты не безнадежен, Гарри, — высказал свое мнение дед, когда мы с ним прогуливались по лесу, близ Хогсмида. — Просто некоторым требуется намного больше времени на подобные ухищрения. Это никоим образом не умаляет твоих сил. Каждый талантлив в своей области, так зачем же учить кошку лаять, если она отлично царапается? Вот, — протянул он мне колдографию, — понаблюдай за ним пятнадцать минут и возвращайся. Полагаю, проблем с трансгрессией больше нет?

Я накинул мантию-невидимку и убрался по указанному адресу. Мужчина, лет пятьдесят, одет скверно, походит на бомжа, но пьет кофе в неплохом магловском кафе и читает заумный журнал. Должно быть ученый. На волшебника не похож, но кто его знает. Что он может натворить, или уже натворил, я и предположить боюсь. Судя по всему, он что-то изобрел, что-то, что не должно увидеть свет. Что-то, что навсегда будет погребено под двумя метрами почвы вместе с его телом. Обычно великие достижения люди использую больше себе во вред, чем во благо, вспомнить хотя бы атомную энергию. Но мне ли задаваться философскими вопросами, я ведь обычный исполнитель.

Вернулся я ровно в то место, откуда отбыл. Николас восседал на трансфигурированном кресле и дымил трубкой. Как только он меня заметил, поднялся, развеял свое уютное креслице и пошел дальше, рассуждая по пути.

— Этот человек, без всяких сомнений, достойный джентльмен. Но для нас, я имею ввиду волшебников, крайне опасен. Я не знаю, почему его занесло в такие дебри, но он принялся изучать суть магии, как науки, и почти подобрался к тому, как обнаружить волшебника и обезвредить его. Мы не можем позволить этой, пока теории, обрести даже осязаемый скелет.

— Ну, так приложите его обливейтом, делов-то, — почесал я в затылке, отчаянно не понимая, зачем убивать относительно безопасного магла.

— Боюсь, что уже слишком поздно — его теория достигла ушей… скажем наших оппонентов, не суть. О ней узнали люди, с которыми шутки плохи. Еще немного и этого профессора приберут к рукам, а через пару лет он будет препарировать мага, словно подопытную жабу. Мы много думали и долго совещались и пришли к выводу, что он — тот болтик, из-за отсутствия которого вся конструкция развалится и не сможет восстановиться. Все его записи и заметки уже уничтожены нашими людьми, теперь твой ход. Авада Кедавра — он не заслужил мучений.