Тяжелая служба (СИ)

- Ты любишь меня? – спросил я, который на руках у графа.

- Конечно, милый, - ответил он.

Амотор посмотрел из-за спины обнимавшего его графа и победно улыбнулся. «Он меня любит», - сказал он мне одними губами, а граф поднял его и на руках унес из комнаты, вслед за ними удалились и охотники со связанным «Тором».

И тут я скатился в глубокое отчаяние, я выл и выл от бессилия. Он ушел, он меня не заметил, он будет теперь целовать другого и он никогда не вспомнит обо мне настоящем, потому что не будет знать, что настоящий «я» остался умирать в этой комнате. Может быть, он когда-нибудь и заметит, что его любимый не похож сам на себя, но будет слишком поздно.

Я рыдал, подвывая, как зверь, мне казалось, что жизнь моя кончена. Я был во многих передрягах, меня били, избивали, травили, связывали, но ещё никогда моё положение не казалось таким безнадежным. Амотор смог меня обыграть, он был прав, что я буду умирать не только в физических мучениях, но и в душевных, он ударил по самому больному, по моим чувствам, по моей любви. И сейчас, представляя, как любимый обнимает, целует другого и, может быть, ещё кое-что, слезы лились ручьем, мое сердце разрывалось от боли, было плохо глубоко внутри, как будто кислота разъедала меня, и большая дыра в груди становилась всё больше и больше. Я корчился на полу, бился об него головой и мне было уже насрать, что он грязный, что во рту у меня такая же грязная тряпка, тело затекло, что всё плохо закончится. Моя душа рвалась к графу, перед глазами была картина, как он ласкает другого, как фальшивка изгибается в его объятьях… Это было НЕВЫНОСИМО!

Ну, во-о-от, ещё ко всему прочему, как всегда, когда я плакал, из носа полились сопли, стало трудно дышать. Они там, а я здесь, задыхаюсь! Когда я умру и дом, наконец-то, будут разрушать, служащие обнаружат труп, магодиагностика скажет, что разумный подавился соплями! Какая глупая смерть!

Эта мысль внезапно отрезвила меня так, что я резко замолчал и успокоился. Боги! Я дал графу подсказку и, надеюсь, он ею воспользуется. Любимый, ты же знаешь меня, знаешь, как я веду себя на публике и наедине с тобой! Я специально сказал Амотору, что ты исполняешь любые мои капризы, а он лишь видел, как я держу себя во дворце. Амотор знает, что я служу в управлении, но он не знает, что я служу в Тайном управлении. Надеюсь, что многие нестыковки позволят близким БЫСТРО заметить подмену, иначе… Только заметь, любимый! Только догадайся!

***

Граф крепко прижимал к себе свое дремавшее сокровище и задумчиво смотрел в окно летучки. С такой службой его мальчик истребит себе все нервы и уже истрепал нервы его, графа. Когда он понял, что граф д*Самош долго не возвращается с прогулки и не отвечает по переговорнику, то забеспокоился не на шутку. В какую ещё передрягу попал его любимый? Граф проверил связь по семейному артефакту и облегченно вздохнул, он знал, где находится Ад. Позвав с собой двоих самых сильных охотников, он кинулся по следу. След привел его в заброшенный район столицы, который, видимо скоро разрушат, к старому деревянному дому, там, в комнате наверху находится Ад. Заходя вовнутрь, один из охотников неудачно поставил ногу, и трухлявая доска под ним с треском подломилась. Послав незадачливому разумному взгляд, обещающий кары и усиленные тренировки, граф беззвучно поднялся по лестнице и выхватил парные мечи. Вздох и он стремительно врывается в помещение.

Ад сломанной куклой лежит на полу, метнуться к нему, обнять и поставить защиту, дело секунды. Сердце любимого бьётся, и счастье затапливает разум, но ещё не время расслабляться. Сила огненным всполохом бурлит в крови, а внимательный взгляд осматривает помещение, в углу комнаты сидит Тор, хочется разорвать ублюдка, но неимоверным усилием воли удается себя сдержать, с ним разберутся его охотники. Опасности больше нет.

Любимый очнулся и его затапливает истерика, он плачет, он цепляется пальчиками за камзол графа, он никого не хочет видеть, и требует не везти его во дворец. Всё, что угодно, лишь бы ему было хорошо! Малыш рассказал, как Тор обманом заманил его в старый дом и там связал и пытал его, сжигал руки, мстя за баронессу и разрушенный план, в котором он вдвоем с баронессой правят Империей. Ведь баронессе нужно только поклонение, а Тору нужна была власть. Ад смог освободиться и шарахнуть ментальной магией Тора, но это лишило его сил.

Ярость поднялась в крови, как только граф представил себе, что пришлось пережить Аду. Захотелось вернуть своих охотников и самому разобраться с уродом, посмевшим обидеть и причинить боль его мальчику.

И вот сейчас, пока охотники отвозят Тора в Имперское управление, граф прижимает к себе безвольное тельце, но его беспокоит что-то, что-то, что он упустил из виду, какая-то мысль вьется на краю сознания и граф не может её ухватить. Любимый заворочался во сне и мысль окончательно испарилась, но оставила от себя лёгкое беспокойство.

Граф на руках перенёс Ада в свою спальню и тихонько опустил на кровать, но он проснулся и вцепился в рукав графа.

- Не уходи, - тихонько попросил он, разве граф может ему отказать? Он опустился на кровать рядом, положил голову Ада себе на плечо, тот снова засопел. А на переносице графа образовалась задумчивая складка, беспокойство никуда не делось. Нужно вернуться на то место, где держали Ада и еще раз осмотреть его. Граф связался с графиней д*Самош и попросил приехать и побыть со своим сыном, пока он будет отсутствовать, но графиня весьма кровожадно отказала, сказала, что будет утром или вечером следующего дня, но сейчас она очень занята. Это её «Очень занята» не понравилось графу, интонация оставила ощущение, что она занимается пытками. «Что за бред?» - подумал он и отогнал от себя странные мысли. Придётся подождать до утра, сам не заметив как, граф задремал.

Следующий день был очень трудным, графиня д*Самош так и не смогла прийти, а Ад вел себя просто отвратительно. Он грубо выгнал, сунувшегося было к нему, Яна, оскорбил служащего, вымотал своими придирками и истериками окружающих и самого графа, он требовал, чтобы граф находился с ним постоянно, не отпуская его ни на минуту. Было впечатление, что Ада подменили, граф даже, ругая сам себя, обратился к семейному артефакту-сережке в ухе любимого, но всё было в порядке, она отзывалась. И граф терпел, он успокаивал любимого и себя тем, что скоро всё закончится и будет как прежде, мальчик переживёт это происшествие, и оно забудется, как страшный сон. Беспокоили и раны на ладонях Ада, которые никак не хотели затягиваться, какие бы заживляющие мази не были использованы. От помощи целителя Ад отказался наотрез.

Вечером Ад начал ластиться к графу, напрашиваясь на ласку с дальнейшим продолжением, граф ответил ему с готовностью, но, когда ловкие ладони схватились за пряжку ремня на штанах, граф решительно отвёл руки Ада от себя и сказал: