А небо по-прежнему голубое (СИ)

Но тут волшебница остановилась у лестничного пролета и словно очнулась.

— Мерлин всемогущий, неужели так поздно? Нужно отправляться в Большой зал. Или на юбилей к Нику, — хмыкнула она, похлопав Гермиону по плечу. — Желаю отлично повеселиться.

Время было и в самом деле позднее, и, распрощавшись, обе волшебницы унеслись в разных направлениях: Чарити — в Большой зал, Гермиона — к башне Гриффиндора, где ее должны были ждать Гарри и Рон, чтобы вместе отправиться на юбилей к Почти Безголовому Нику. Странное происшествие с Джинни вылетело у Гермионы из головы.

Прием у сэра Николаса оказался далек от идеала, как и предупреждала Чарити. Полностью разочарованные в сборище призраков, голодные и окоченевшие Гарри, Рон и Гермиона поспешили сбежать из подвала в надежде, что им еще удастся успеть на праздничный банкет в Большой зал. Они уже миновали ступеньки подземелья, когда Гарри резко остановился, вскрикнув:

— Голос! Снова этот голос!

— Гарри… — начал было Рон, положив ладонь на плечо друга, но тот сердито прошептал:

— Тише!

Гермиона недоуменно озиралась по сторонам в надежде найти источник странного и, похоже, слышимого только Гарри звука. Она вспомнила о том, что Гарри уже жаловался на голоса после отработки у профессора Локонса. Насколько Гермиона знала, слышать голоса — это плохо. Родители как-то обсуждали соседку миссис Бэрри, которая разговаривала сама с собой и утверждала, что слышит голоса. Не так давно ее дети увезли ее в психиатрический стационар с ватными стенами. От одного воспоминания Гермиона поежилась.

— Он уходит! Он хочет кого-то убить! — торопливо бормотал Гарри. — Нам нужно идти за ним!

— Гарри, подожди!

Но приятель уже припустил вверх по ступенькам, и Рону с Гермионой не оставалось ничего иного, кроме как следовать за ним. Они выскочили на площадку первого этажа, наполненную доносившимися из Большого зала веселыми голосами и ароматами еды — в особенности запеченной тыквы. Оглядевшись по сторонам, Гарри ринулся вперед, на второй этаж.

— Да что с ним такое? — бормотал Рон, таща Гермиону за собой, схватив за запястье.

В коридоре второго этажа было темно. На стенах плясали отблески факелов, но в куда меньшем количестве, чем внизу. Вдалеке что-то блестело, и Гарри бросился вперед. Друзья поспешили следом. При приближении к источнику света Гермиона поскользнулась и ухватилась за Рона, тот тоже пошатнулся, но им удалось удержаться на ногах. По всему полу была разлита вода, в которой отражались стены, отблески факелов и какая-то надпись.

— О, Господи! — взвизгнула Гермиона.

Друзья повернулись на ее голос и тоже не удержались от вопля: Гермиона смотрела на стену между двумя окнами, где растянулась зловещая расплывчатая темно-бордовая надпись: «ТАЙНАЯ КОМНАТА СНОВА ОТКРЫТА! ТРЕПЕЩИТЕ, ВРАГИ НАСЛЕДНИКА!».

— Это… это что, кровь? — неожиданно тонким голосом просипела Гермиона.

Ребята опасливо приблизились и обомлели: под надписью висело нечто, сначала собой напомнившее тень от факелов. На скобе за хвост была подвешена окоченевшая кошка завхоза, Миссис Норрис. Глаза вытаращены, рот открыт, усы топорщатся, как и шерсть. Вскрикнув, Гермиона отвернулась.

— У нас будут большие неприятности, — голос Рона дрогнул. — Надо сматываться!

— Но… но как же… голос… — растерялся Гарри.

Впрочем, убегать уже было поздно, так как послышались веселые голоса, возвещавшие, что банкет в Большом зале завершен, и ученики расходятся по гостиным факультетов. Гул приближался, и, в конце концов, толпа учеников приблизилась к Гарри, Рону и Гермионе. Смех оборвался, когда все заметили кошку и кровавую надпись. Послышался девчачий вопль.

— Трепещите, враги наследника! — громко крикнул кто-то. — Сначала кошка, а следующими будут те, в чьих жилах течет нечистая кровь!

Все головы повернулись на голос, принадлежавший Драко Малфою. Тот протиснулся сквозь толпу и вышел к застывшим Гарри, Рону и Гермионе. На его бледном лице разгорелся румянец, глаза прищурены, губы кривит издевательская усмешка.

— Что, Грейнджер, страшно? — хмыкнул Малфой, оценивающе оглядывая Гермиону. — Боишься, что тебя тоже подвесят так же, за волосы? Я бы посмотрел…

Малфой замолчал, и вскоре стало ясно, почему: сквозь толпу протискивался Аргус Филч. Ничего удивительного в его появлении не было: у завхоза словно нюх на разного рода происшествия. Гермиона отступила, потянув за собой друзей, но было поздно: Филч уже заметил Миссис Норрис, его рот раскрылся в беззвучном вопле, глаза словно выкатились из орбит, подбородок затрясся. Малфой не сдержал ехидного смешка.

— Это они убили Миссис Норрис! Он! — чуть позже вопил завхоз в кабинете профессора Локонса, обвинительно указывая на Гарри. — Я знаю, знаю!

— Ненормальный, — буркнул Рон, когда неразлучная троица почти бегом направлялась в башню факультета. — Сквиб поганый.

— Рон! — возмутилась Гермиона.

— Он чуть ли не бросался на нас, обвиняя в том, чего мы не совершали! — возмутился Рон. — Не будь профессор Дамблдор гениально умен, нас бы вытурили из Хогвартса в два счета по обвинениям этого ненормального! Гермиона, ты и его будешь защищать, как своего Локонса?

— Я вовсе не защищаю его, просто не одобряю жестокость, — процедила Гермиона. — Гарри, ты в порядке? — спросила она у друга, чье мрачное лицо было самым красноречивым ответом.

— Думаете, надо было рассказать про голос? — спросил Гарри.

— Ни в коем случае! — безапелляционно заявил Рон. — Еще не хватало, чтобы тебя за сумасшедшего посчитали. Слышать голоса — это, приятель, не шутки. Так что лучше молчи.

— Замечательная идея, — саркастично фыркнул Гарри, но на губах его появилась улыбка. — А ты что думаешь, Гермиона?

Ребята протиснулись в Общую гостиную, сообщив пароль Полной Даме, и направились к лестницам в спальни, игнорируя подозрительные взгляды гриффиндорцев.

— Я думаю, что нам следует лечь спать и уже завтра подумать обо всём произошедшем, — авторитетно сообщила Гермиона. — Есть хочу, — прибавила она чуть тише, и друзья рассмеялись. Однако настроение у Гермионы было не настолько благодушным, каким она пыталась его показать.

В комнате, к счастью, никого не было. Гермиона переоделась и залезла в теплую постель — опять кто-то заботливо положил под простыни грелки. В противовес своим словам она намеревалась подумать над случившимся, но заснула, едва ее голова коснулась подушки.

В последующие дни только и было разговоров, что об инциденте с Миссис Норрис и о причастности к этому неразлучной троицы друзей с Гриффиндора. Если Гермиону это не особенно беспокоило — точнее, беспокоило не так, как один интересующий ее вопрос, — то Гарри и Рона порядком бесило отвечать на однотипные вопросы однокурсников и не только о событиях хэллоуинского вечера.

Джинни была сама не своя, и как бы Гермиона ни пыталась с нею поговорить, та упорно избегала ее, а так же дичилась братьев. Было странно, что происшествие с кошкой могло так сильно на нее повлиять. Впрочем, не каждый же день видишь несчастное животное подвешенным на фоне кровавой надписи, справедливо полагала Гермиона и не навязывалась Джиневре Уизли.

— Но ведь ты совсем не знала Миссис Норрис, — успокаивал сестру Рон как-то за завтраком. — Без нее даже лучше. Ну не расстраивайся. — От этих слов у Джинни задрожали губы. — Она очень любит кошек, — объяснял друзьям Рон. — Такого здесь никогда не случалось. Этого психа поймают и вытурят отсюда, можешь не сомневаться. Только хорошо бы он сначала наложил Оцепенение на Филча.

Джинни вдруг побледнела.

— Шутка! — поспешил прибавить Рон.

— Рон! — укоризненно бросила Гермиона, когда Джинни, всхлипнув, вскочила со скамейки и унеслась прочь из Большого зала.

— Что? — недоуменно спросил приятель, отпивая тыквенный сок. — Я всего лишь пытался ее успокоить!

— В тебе чуткости как в деревянной табуретке, — буркнула Гермиона, перелистывая страницу взятой в библиотеке книги.

— Какое красочное сравнение, Грейнджер!