Smoking gun (СИ)

Самоучитель по французскому, макбук, хлопковая коричневая сумка-почтальонка с торчащими из переднего кармашка Marlboro Gold, черные наушники и айпод, который Вайолет успела выложить перед ванными процедурами. Никакой косметики. Ничего даже близко напоминавшее девичьи вещички, вроде груды колец и сережек. Все, абсолютно все, каждая мелочь служила кусочком, дополнявшим один большой пазл, картинкой которого являлась сама Вайолет. Тейт вернулся взглядом к плееру, прислушиваясь. Вода все еще шумит в ванной комнате. Насколько плохо изучать чужой плейлист? Ну только одним глазком ведь…

***

Вытираясь полотенцем, Вайолет услышала стук в дверь. Девушка подпрыгнула, хватаясь за занавеску. Еще бы немного и точно бы поскользнулась…

Стук повторился.

- Вай, - позвал Тейт.

Вайолет обомлела, инстинктивно заворачиваясь в полотенце.

- Я сейчас выйду!

- Я только спросить. Хочешь я пока заварю нам чай?

- Ээ… - стоя как истукан в полуголом виде, Вайолет желала быстрее закончить неуютную беседу, словно бы стены и полотенце были прозрачными, и Тейт сейчас спокойно видел ее в чем мать родила, - … да, да, завари, конечно… - лепетала та, вылезая на коврик.

Тейт явно усмехнулся за дверью. Послышались тяжелые шаги в сторону лестницы.

__________

The Black Keys - Everlasting Light

Let me be your everlasting light.

In me you can confide, when no one’s by your side.

Let me be your everlasting light

Oh baby, can’t you see?

It’s shinin’ just for you.

Loneliness is over,

Dark days are through

Yeah, through.

Позволь мне быть твоим вечным светом,

Ты можешь доверять мне, когда никого нет рядом с тобой

Позволь мне быть твоим вечным светом

Ох, малышка, разве ты не видишь?

Это сияние только для тебя

Одиночество закончилось,

Мрачные дни позади

Да, позади

__________

Чувствуя себя пристыженной, словно Тейт и правда видел ее голой, Вайолет вплыла в свою комнату, закидывая старую одежку в корзину для грязного белья у комода. Чистые домашние штаны песочного цвета дарили неимоверное наслаждение. Больше никакой грязи и паутины. Что может быть лучше?

Тейт сидел на подоконнике, листая какую-то книжку, на письменном столе дымился заварочный чайник на подносе. Рядом две чашки на блюдцах и миска со сладеньким.

- Я нашел печенье, - заметив Вайолет отложил книгу Тейт, произнеся фразу так победно, словно объявлял результаты Олимпиады.

Вайолет улыбнулась.

- Расскажи еще.

- Рассказать что?

Вайолет закусила уголок губ, убрав от лица пряди еще влажных волос и, пройдя до письменного стола, присела на стул.

- Ты сказал, что кровать была твоей. А что еще?

Тейт усмехнулся. Запомнила значит. Облизнув губы, блондин спрыгнул на пол, потянувшись к пузатому чайнику, разливая чай по чашкам.

- Вся мебель. Понятия не имею, кто был смотрителем маяка до дяди, но многие комнаты в доме пустовали, так что пришлось покупать некоторые предметы интерьера. Этот стол например, - Тейт дважды стукнул костяшками пальцев по поверхности, передав чашку Вайолет, - был найден на барахолке на Дайкгейт-стрит, - блондин усмехнулся. – Продавец заверял нас, что стол принадлежал самому Диккенсу, но мне в это с трудом верится.

Вайолет расплылась в улыбке. Тейт глядел на нее сверху-вниз, и глаза девушки казались ему совсем огромными, такими красивыми и умными, что в этой чистоте, он видел свою собственную безгрешность, свои правильные поступки и светлую сторону.

Даже когда нервные окончания уже отказывались более выдерживать боль от нагретой керамики, Тейт еле оторвал взгляд, перехватывая чашку другой рукой, устраиваясь у изножья постели.

- А какой была твоя комната в Нью-Йорке?

Вайолет искренне удивилась, вскинув брови.

- Моя комната? – помедлила та. - Хм, что ж… - девушка подтянула одну ногу к груди, поправив светлый толстенный носок, затем пристроила локоть на спинке стула и сделала маленький глоток чая. Вопрос казался простым, надо было лишь выразить мысли словами. Тейт выжидал, полуулыбка играла на его губах, живые глаза горели. Наверное, ему и правда был интересен ответ, - … она была большой, - Вайолет обвела глазами помещение. - Да, больше этой комнаты, но все свободное место занимали книжные стеллажи. Знаешь, она вообще походила на вторую библиотеку…

Тейт смеялся, Вайолет улыбалась. Пока они говорили, у каждого начинало сводить мышцы лица от постоянного напряжения. Вайолет нравилось описывать детали, которые дарили ей приятные воспоминания, Тейту нравилось слушать, нравилось узнавать Вайолет. Следующий вопрос рождался следом за ответом на предыдущий, и подростки потеряли счет времени.

***

Прошел практически весь день. Они говорили. Много говорили. Вайолет никогда столько не рассказывала, а он все спрашивал, и спрашивал… и улыбался. Часто и искренне, заставляя ее маленькое замерзшее сердечко оттаивать. Они говорили о ерунде, об искусстве, в котором оба не разбирались, о природе, которую оба любили, о Гражданской Войне, которую любила она, и о черно-белом немом кино, которое любил он. Так и прошел день. Здесь, на мягкой овечьей шерсти, с крошками от печенья на руках и высохшими чаинками на стенках чашек. Они забыли о планах, о фото в ее телефоне, обо всем на свете забыли, погрузившись друг в друга.

- Есть что-то, по чему ты скучаешь из прошлой жизни больше всего? – Тейт уже давно улегся на широкой овечьей шкуре. Вайолет лежала рядом, на животе, скрестив руки на подушке, опустив поверх подбородок. Он смотрел на нее, она уставилась в пол перед собой. - Что-то или… кто-то… - поправился юноша, сглотнув. Пусть это будет не парень, пусть это будет не…

Вайолет усмехнулась, сбив Тейта с неприятной мысли.

- Ха, - девушка расплылась в улыбке, загадочно изучая напольную древесину, - да… Артур… – уголки губ дрогнули. Вайолет высунула одну руку, принявшись водить указательным пальцем по паркетной доске.

Тейт встрепенулся. Артур? Это что еще за жук такой?

- Артур это твой… парень?

Вайолет покосилась на Тейта, стараясь не захихикать от тона в голосе юноши. Нотки такие высокие. Как его задела эта деталь, с ума сойти можно. Но если бы не печальные обстоятельства затронутой темы, Вайолет бы наверное и правда засмеялась…

- В прошлом году родители загорелись идеей отдать меня на исторический факультет. Начиная с прошлого мая мне и наняли преподавателя по истории, - выдержав небольшую паузу дабы собраться с мыслями, Вайолет тихо заговорила, снова сунув руку под голову. – Ее звали Ирен. Занимались практически до самого переезда сюда… она была потрясающим учителем. Собирались у нее в Гринвич-Виллидж каждую неделю по два раза небольшой группой… я и еще две девочки… знаешь, это именно она привила мне любовь к истории. Настоящее уважение к нашим предкам, к деятелям, к культуре, легендам и преданиям… - Вайолет покосилась на довольно долго молчащего юношу. Тейт вскинул брови, явно слушая, но ожидая ответа на так тревожащий его вопрос. – Артур – это кличка ее собаки, - проговорила Вайолет. Тейт медленно расплылся в улыбке, просияв, прикрывая от удовольствия глаза. Собака. Не парень. Вайолет облизнула губы, скрывая улыбку.

- Ты же говоришь о них в прошедшем времени не потому что…

- … нет, Боже, что ты! – перебила девушка. – Конечно нет. Все живы. Просто… понимаешь, я приходила к ней, и меня встречал человек, в котором было столько страсти и любви к своему делу, что, казалось, я просто… просто захлебывалась в этой энергии, но самое главное, мне это нравилось, понимаешь, чертовски нравилось!Я ловила от всего этого неописуемый кайф! Рядом с дверью тут же появлялся Артур, гавкая и виляя хвостом. И вот когда я садилась за круглый стол в гостиной, когда начиналось занятие, когда кипел чайник у нее на кухне нам на чай, когда Артур потихоньку стаскивал с дивана приготовленное для нас печенье, а Ирен просекала его попытки улизнуть с нашей едой, начиная ругать собаку, и все мы смеялись как глупые, потому что Артур был неимоверно забавным псом, вот только тогда я чувствовала себя живой. Ее квартира была для меня спасением от себя, от реальности, от абсолютно всего негативного. Как маленький мирок на два часа. А теперь это в прошлом, занятий больше нет, и я не знаю, что мне делать, потому что я скучаю. Я скучаю по Ирен и Артуру. Да что уж там, даже по тем девочкам, с которыми я занималась… - Вайолет умолкла. Одинокая слеза скатилась по щеке, упав на рукав хлопковой кофты болотного цвета.