Сущность Альфы (СИ)

- И Наруто это почувствовал, - подвел итог Итачи, понимая, что и старшему Намикадзе в этой ситуации было тяжело, ведь, получается, он тоже вынудил себя к разрыву связи, более того, пошел против природы своих чувств к брату, пусть, как он считал, поступая во благо омеге. – Почувствовал и воспользовался этим, чтобы создать именно ту ситуацию, в которой ты точно оборвешь связь

- Подлый он, - проворчал Дейдара, аккуратно скользя ноготком по груди супруга, - и глупый. Но я собираюсь с ним поговорить, убрать те барьеры недопонимания, которые ещё остались между нами и таки восстановить связь. Заметь, - вскинулся омега, приподняв голову и требовательно посмотрев на супруга, - я не спрашиваю твоего разрешения, а ставлю тебя в известность

- Конечно, котенок, - улыбнувшись, альфа чмокнул супруга в аккуратный носик. – Я, как твой муж и повязанный своего брата, понимаю, что это важно для тебя, для вас обоих, поэтому и поддерживаю твое решение

- Спасибо, - снова смутившись, наверное, его гормональный фон все ещё не пришел в норму, пролепетал омега. Хотя, скорее всего, это даже не гормоны, а близость обнаженного супруга и его ненавязчивые, осторожные, зазывные прикосновения, как ментальные, так и тактильные. Вроде бы Итачи ничего такого и не делал, просто поглаживал его спинку, успокаивая, прижимал к себе, соскучившись, смотрел с нежностью, любя, и делился с ним своей энергетикой, поддерживая, но все это вместе вызывало в нем трепетное ощущение и неуместное желание близости, с которыми было лень бороться, но, для профилактики и из-за чисто омежьего упрямства, Дей сопротивлялся.

- Строптивый омежка, - проворковал Итачи, единым движением опрокидывая супруга на спину, нависая над ним и, с предвкушающей улыбкой, медленно, осторожно, провоцируя, развязывая шнуровку выреза рубашки

- Итачи, - не слишком убедительно, скорее, вредно, возмутился Дейдара, легонько, играючи, отбиваясь от настойчивых ментальных и тактильных поползновений супруга, - мне нельзя

- Да? – альфа удивленно вскинул бровь, подушечками пальцев лаская чувствительные соски омежки, которые сразу же превратились в твердые, заманчивые, аккуратные комочки. – Отчего же?

- Ну… – Дей замялся, но не потому, что придумывал отговорку, а потому, что не знал, как сказать, снова смущаясь. К тому же, ласки супруга, который уже полностью освободил его от сорочки, не оставили ему ни единого пути ни к размышлению, ни к отступлению, ни к сопротивлению, тем более что теперь он мог свободно осуществить свою маленькую месть, подарив возлюбленному чувственные, умелые ласки своих губ и рук

- Почему мой котик так смущается? – заговорщицки, словно что-то зная, проворковал Итачи своему разомлевшему супругу прямо в губы. – Румянится, словно, - альфа провокационно скользнул рукой по телу возлюбленного, лаская нежную кожу живота, а после плавно спускаясь к внутренней стороне бедра, - девственная омежка

- Итачи! – возмутился Дейдара, гневно ощетинив свое биополе. – Когда ты стал таким болтливым?! – омега, решительно обвив шею супруга руками, притянул его к себе и впился в губы возлюбленного требовательным поцелуем. – Больше действий… – растянув концовку головокружительного поцелуя, на выдохе, прошептал омега, зазывно раскрыв свое биополе и откровенно, раскованно, жадно выгнувшись в объятиях своей Пары

- Как скажешь, любимый, - с придыханием, жарким, влажным, наполненным страстью, ответил Итачи, снова вовлекая супруга в томный поцелуй, при этом чувствуя, как нити их общей, слившейся энергетики устремляются к Ичиро и Йору, питая их жизненными силами родителей.

Наверное, сперва его сон был глубоким, потому что Саске уже не слышал, как ушел брат, не ощущал течения времени и даже не метался в жаре течки, но, спустя примерно часа два, приятная, забвенная темнота сменилась обрывками, мигами, кадрами, эскизами – жаркими, тревожными, мучающими его путаное сознание и ослабленное тело. Он ворочался на постели, чувствуя себя куколкой, которая никак не может освободиться от плотного кокона, чтобы расправить свои крылья, крылья инстинктов, которые требовали, подначивали, подталкивали, лишали спокойствия, но при этом, словно не ощущая достаточного количества тепла рядом, неуверенно дрожали, лишенные опоры.

Плохо. Сердце колотится в шальном ритме, сжимаясь, разбивая ребра, разрывая грудь. Жарко. Пот серебрится бисеринками, пропитывая влагой простыни, обостряя чувствительность пылающей кожи, насыщая воздух вожделенным запахом феромонов. Мучительно. В темноте. В тумане. В серости. В одиночестве. Слишком отчетливо звенят нити его уз с альфой, так и не находя отклика. Слишком ярко требует сущность, устав ждать, обезнадежившись, утратив веру, обнажая острую, плотную, всепоглощающую любовь. Слишком долго, минуты кажутся вечностью, реальность ускользает от сознания, мир сузился до кажущейся такой неудобной, твердой, влажной, бесполезной кровати, в плену которой находится его тело. Если бы он только мог… если бы умел, как брат… если хотя бы представлял, как это – слиться со своей сущностью… он бы позвал своего альфу, потребовал бы, чтобы тот пришел и избавил его от сжигающего ощущения одиночества, заставил бы уделить ему внимание и снова, как в тот раз, раскрыть исток своих чувств. Да, ему не нужна близость. Неважно плотское утоление своих потребностей. Нет нужды в жарком, ярком, страстном сексе. Просто рядом. Чтобы знать. Чтобы быть уверенным. Чтобы почувствовать себя любимым.

Наверное, он уже начал бредить, не отличая реальность от иллюзии, явь от миража, действительность от вымысла, когда, едва уловимо, он учуял запах своего альфы. Казалось, Наруто почти рядом. Нужно лишь протянуть руку и скользнуть пальцами по золотистой коже, чувствуя под подушечками твердость рельефных мышц. Нужно лишь приоткрыть глаза, чтобы утонуть в ответном взоре, зацепиться за нежную улыбку, задохнуться от восторга близости возлюбленного. Нужно только приоткрыть биополе, чтобы узы перестали натянуто звенеть, чтобы трель превратилась в мелодию ответных чувств, чтобы ощутить на себе, в себе, подле себя энергетику, ментальные витки, желание самого альфы. Но Саске сгорал в неистовом жаре течки, блуждал во мраке безответного зова, томился в собственном теле, желая развернуться, раскрыться, явить себя вместе со своей сущностью, и все равно понимал, что он тянется в пустоту, в которой нет места его возлюбленному, ощущение присутствия которого уже граничило с безумием.

Нет, он не бредит, не страдает галлюцинациями, не впадает в крайности, не сходит с ума, ведомый инстинктами, желаниями и жаждой. Наруто рядом. Здесь. В этом доме. В паре шагов. На расстоянии одного ментального витка. В досягаемости. Близко. С ним. Для него. Ради него. Так что же?.. Что же мешает ему протянуть руку, приоткрыть веки, потянуться биополем? Гордость? Страх? Моральные устои? Нет, все это маячило где-то на заднем плане, вместе с сознанием, осознанием, пониманием, уступая место, нет, не инстинктам, хотя они тоже рвались наружу, к памяти сущности, той нити, которая наливалась силой, словно подтверждая их выбор, их союз, их связь, зову, который пусть и так долго, но все же привел их друг к другу.

Дверь в спальню тихонько скрипнула, отворяясь, и Саске, вскинувшись, чувствуя прилив сил, желания, энергетики, резко сел на постели, словно в тумане видя своего альфу. Неважно, как Намикадзе оказался здесь. Неважно, что к этому, наверняка, приложил руку Итачи. Неважно, что он всполошен, растерян, жаждущий, течный, с волной биополя, которое постепенно приобретает зримые очертания. Главное, Наруто пришел. И больше не будет одиночества. Не будет боли. Не будет страха. Ведь он верил в своего альфу. Чувствовал, что он придет. Знал, что их связь слишком сильна, чтобы заглушить её, так и не подтвердив близостью. Близость… Саске жарко выдохнул, готовый принять все, даже своего альфу. Ментально – с меткой. Физически – со сцепкой. Принять сердцем, душой и сущностью, но, как только он посмотрел возлюбленному в глаза, готовясь утонуть в их завораживающей синеве и упасть в омут страсти, его «Я» вздыбилось, протестуя, сущность оскалилась, не подпуская альфу, а тело напряглось, инстинктивно обороняясь. Из груди вырвался протестующий рык, который заставил сильную особь, с мощным биополем и властной сущностью, неуверенно застыть на пороге, словно дожидаясь его разрешения. Разрешения? Пф! Пусть альфа сперва докажет, что достоин его, что готов быть с ним, что заслуживает его внимания, ведь он – омега, тот, кому дано право выбора.