Дневник. Обратная сторона победы (СИ)

Вот вроде бы и все. А, нет. Не все. Та статья, которую Малфой заказал о побеге… Это что-то фантастическое. Я, когда прочитал, долго глупо хлопал глазами, а потом также долго и с наслаждением орал на Люциуса. Всю суть моих криков можно свести к следующему: «Ты… какого… во всю эту… историю этого козла Блека приплел?!»

На что я получил очень спокойный ответ.

— Блек, он… Блек. Он кузен моей жены и Беллатрикс. Да он просто позорит имя Блеков, ведя себя настолько неадекватно своему статусу.

— А, я понял. Ты решил таким образом его репутацию улучшить.

— Да, пусть уж лучше боятся, чем жалеют

После этих слов я просто взял бокал с коньяком и опрокинул его в себя, практически не чувствуя вкуса.

Сейчас мы пили редко, может, начали уже за ум браться, а может, нас смущало небольшое количество алкогольных напитков, имевшихся в нашем распоряжении. А куда-то выходить было элементарно лень.

Амбридж радовала ежедневно увеличивавшимся количеством всевозможных декретов об образовании. Ученики даже половины этого бреда не видели.

Один особенно порадовал меня. В нем Долорес пыталась влиять на личную жизнь преподавателей путем недопущения этими самыми преподавателями отлучек из школы, особенно в ночное время, причем преподаватели должны находиться ночью в своей постели и спать. Вот так, слово в слово.

Я долго смаковал этот декрет в учительской, доставая Амбридж вопросами типа: «Драгоценная моя Долорес, не хочешь ли ты сказать, что, чтобы проверить исполнение, например мною, этого приказика, ты будешь самолично заявляться ко мне в спальню? И чем займемся? Учти, у меня частенько бывает бессонница. Ты собираешься петь мне колыбельные, или, может, еще каким-нибудь интересным способом попробуешь усыпить? Правда есть у меня такие места, куда я отлучаюсь по ночам, когда не могу бороться с этим недугом. Но новый декрет запрещает этим заниматься. А так как все преподаватели должны находиться у себя, то для моего лечения остаешься только ты. Запомни, я очень придирчив в выборе развлечений, помогающих мне уснуть. Ну, сама понимаешь, юность, проведенная в обществе знаменитой Беллатрикс, не могла не отразиться на моих вкусах».

Поиздевавшись над багровой Амбридж вдоволь, я сходил в апартаменты Салазара и притащил совершенно бесценную вещь. «Устав Хогвартса», написанный для преподавателей самими Основателями, который все еще хранил за их подписями магию. В этом уставе четко был отмечен пункт, что учителя — тоже люди, и в свободное от своих прямых обязанностей время могут делать все, что захотят. Даже со своими совершеннолетними учениками встречаться, но только по взаимному согласию и если эти встречи таят в себе не только позывы плоти, но и дальнейшее развитие отношений, плавно переходящих в женитьбу. На этом пункте у Амбридж отвисла челюсть, и она долго не могла сказать не слова. Забыла, наверное, что Основатели жили в те интересные времена, когда тринадцатилетние девочки считались перезрелыми и имели малую вероятность найти себе достойную пару. Против магии этой веселой четверки спасовали все министры магии и декреты их инспекторов вместе взятые. Мы с Минервой торжественно прибили Устав к стене учительской, и теперь уже учителя во главе с Помоной пытались подобрать мне невесту из старшекурсниц. Пришлось деликатно напомнить им, что я женат, а на крайний случай мое сердце принадлежит только МакГонагалл.

Так и живем. В общем весело. Братья Уизли тоже неплохо треплют нервы Долорес.

Вот кто сможет выжить эту дамочку из школы за несколько дней, если дать им полную свободу. Подслушав в коридоре наш разговор со Спраут об этом же самом декрете и о том, что я как-то слишком жестко поступил с правой рукой Министра, грубо разрушив все ее мировоззрение, они неделю мучили ее всевозможными признаниями в любви, разумеется, не сообщая имя тайного воздыхателя. В общем ночные серенады от магически созданных вещей перед ее окнами и тонны любовных записок от близнецов давали повод для очередных шуток в круге преподавателей. Узнать, кто так открыто портит ей жизнь, она так и не смогла и считала, что это моих рук дело. Что очень сильно поднимало Малфою настроение.

Неизвестно, каким образом они узнали о декрете номер 27, который так и не увидел свет. Он гласил, что «ученикам запрещается разговаривать и обсуждать некомпетентность генерального инспектора». Ну, сказать, что за ночь были исписаны все стены Хогвартса, хоть как-то для этого пригодные одами о некомпетентности Амбридж – ничего не сказать. Близнецы умудрились написать пару ласковых слов даже в ее комнате. После этого появилась поправка, в которой было написано, что «ученикам запрещается разговаривать и писать о некомпетентности генерального инспектора». Близнецы не стушевались и научили нашего местного полтергейста нескольким кричалкам в отношении генерального инспектора. Как они это сделали мне до сих пор не понятно. Ведь зная их, можно предположить, что они пошли на принцип и не произнесли и не написали ни слова, когда учили неприличному Пивза. Точку этому бреду поставил Люциус, который пришел к ней, лично, якобы от Совета Попечителей , и заявил, что этот декрет ущемляет права студентов на свободу слова.

Вчера вечером мы с Малфоем напились, уж и не знаю, что послужило поводом для этого. К двенадцати часам мы были готовы, то есть абсолютно пьяны.

А сегодня утром я проснулся от настойчивого стука в дверь. На автопилоте я подошел к двери и, открыв ее, прошагал в гостиную и рухнул в кресло. Только после этого я обратил внимание на вошедшего. Вошедшим оказался Альбус, который как-то выразительно на меня смотрел и подмигивал, а когда из спальни выполз заспанный Малфой, начал радостно верещать:

— Мальчики мои, вы даже не представляете, как я рад за вас. За всех троих. За то, что вы сумели преодолеть предрассудки и, возможно, ради эксперимента решились ступить за грань окружающей вас обыденности…

— Стоп. О чем ты говоришь? — я почувствовал, как мои настоящие короткие волосы становятся дыбом.

— Как о чем? Об этой ночи, конечно. Буквально пару минут назад я столкнулся с выходящим отсюда Рейнардом. Недовольным он не выглядел. Значит, все у вас прошло хорошо.

- Откуда здесь взялся Рей? – вопросительно поднял брови Малфой, а потом схватившись за голову опустился прямо на пол.

- Меня больше интересует, откуда здесь ночью появился он, - я ткнул пальцем в Альбуса. – Хотя, когда и зачем здесь был Рей меня интересует не меньше.

- Ночью я хотел придти и рассказать тебе о концерте, на котором я побывал в Москве, но двери были заперты, зато те восхитительные звуки, что доносились до меня, просто бальзамом пролились на моё сердце, и я… - глаза Альбуса просто искрились.

Я недослушал его и просто опрометью помчался в спальню. Разглядев царящий беспорядок, я глухо застонал и сполз по стене, обхватив руками голову. Что здесь произошло? Как? Почему у меня нет даже намека на воспоминания?

Начать с того, что сам я был полуголый. На мне были одеты только спортивные штаны. Когда я встал, то не обратил на эту деталь внимание. Теперь же обратил. На моих руках была засохшая кровь, больше на пальцах. Вся постель была в пятнах крови. Часть простыни оторвана и скручена в… кляп? Мерлин, что здесь произошло? Если верить Альбусу, то это кровь Рея. Но, как сказал крестный, недовольным он не выглядел. Однако, если учитывать, что все свои чувства он привык скрывать за маской безразличия… Что, что мы с тобой сделали, Рей?

Вскочив на ноги я бросился обратно в гостиную и, схватив крестного за грудки, начал требовать с него воспоминания.

Альбус немного удивленно посмотрел на меня, но, не сказав ни слова, отделил нить и сбросил её в думосбор. Мы с Малфоем буквально наперегонки бросились к столу и одновременно нырнули в Омут.