Сверхестественный дневник сумеречного Хогвартса 4. Последняя битва (СИ)

Всхлипы стихли. Даже Эдвард поднял заплаканное лицо.

- После голосования Хогвартс решено было закрыть на неопределенный срок. Детей развезут по домам вечером, а потом замок опечатают и…

- Да хуя с два! – рявкнул голос с задних рядов.

- Деймон, – прошептал повар, попытавшись усадить военрука на место.

Деймон, вырвавшись, отодвинул Люцифера и, уперев руки в стул, сказал:

- Я мало знал пахана. Но достаточно, чтоб понять, что это был человек дела, слова и надежды. Подумайте, етить вас, разве этого хотел бы пахан? Разве он хотел бы, чтоб мы бросили Хогвартс на произвол судьбы? Нет, мать вашу! Он бы сказал: «Не ссать, товарищи! Отобьем замок!».

- Согласна! – воскликнула МакГонагалл, вскочив на ноги. – Альбус не позволил бы закрыть школу.

- А мы тут жуем сопли и отправляем детей по домам! – продолжал Деймон. – Это все равно что стать раком перед супостатом! Закрыть школу…это приблизит к нам дыру большого срама поражения. Хотел бы пахан, чтоб мы сдались без боя? А вот нихуя.

- Да он бы лично ткнул сучьи рожи врагов в аттестаты наших детей! – поддержал его трудовик.

- Нет шагу назад! Пахан умер за Хогвартс. Кто из вас готов повторить его подвиг?! – кричал генералиссимус.

Два десятка рук взметнулось вверх.

- Даже Холмс готов, – усмехнулся Деймон. – Ну, ребята, после такого жеста, я не позволю повесить на врата Хогвартса амбарный замок. Вы со мной?!

- ДА!!! – рявкнули все до единого. Даже Холмс.

- Гриндевальд Анатольевич, – уже спокойнее отозвался Деймон.

Валя поднял на оратора грустные глаза.

- Дамблдор любил тебя. И верил тебе. Будь нашим новым паханом, продолжи дело своего друга.

Гриндевальд, крепко обняв военрука, кивнул.

- Спасибо, дети, – тяжело ответил старый ученый. – Пойду я, прилягу, сердце шалит.

- Иди, Валя, а мы помянем.

Гриндевальд, прихрамывая, отправился в замок. Деймон высоко поднял стакан.

- За пахана, товарищи!

Поднявшись в кабинет покойного, Гриндевальд снял пиджак и, кинув его на диванчик, скрестил руки на груди.

- Ну и что это было, Альбус?

Пахан, повернувшись на крутящемся кресле, опустил загипсованную ногу на табуретку и, улыбнувшись, подцепил пальцем лимонную дольку.

- Поминки сколотили, – вздохнул пахан. – Молодцы какие.

- Когда ты скажешь им? – произнес Гриндевальд. – Они там извелись все. Виктория полчаса над гробом рыдала. Долгопупс застрелиться хотел. Зальцман в кому впал.

Дамблдор, потянувшись к костылям, покачал головой.

- А могли бы и догадаться, что меня так просто не убить. Что я сделаю из мантии, булавочек и жвачки парашют. Кстати, спасибо, Валя, что помог мне вылезти из гроба.

- Ты скажешь им? – не отставал Валя. – Или…

- Валюша, – ласково сказал пахан. – А надо ли?

Гриндевальд присел на стол и вскинул брови.

- Не понял юмора.

Дамблдор заволновался и, встав с помощью костылей, зацокал по кабинету.

- Валя, я сорок лет не был в отпуске. А я старый совсем. Мне на курорт надо, или в санаторий. В санаторий даже лучше.

- Ты что, гад, кинуть нас решил?

- Ну почему сразу кинуть? Отпуск, для поправки здоровья. И потом, за мной уже год ходят какие-то карапузы и просят отвести их в Мордор. Я ж хуи пинать не буду.

Гриндевальд хрипло рассмеялся. Дамблдор непонимающе вскинул брови.

- Время меняется, – заметил Валя. – Казалось бы, еще вчера я сидел в Тайной комнате, нюхал плутоний и ловил глюки, а сейчас я уже участвую в войне за благополучие волшебного мира. А вот люди не меняются.

- Ты это к чему, Валюша?

- Ты такой же, как тогда, на «Пушинке». Взорвал реакторный отдел, посеял панику и первым сбежал, оставив всех расхлебывать все то говнишко, что ты наворотил. И сейчас, когда всех поставил на уши, заебал всех со своими крестражами, прижал к стене Поттера и опять сбегаешь. Паскуда ты, Альбус.

Пахан чуть не плакал. Прислонив костыль к стене, он сжал руку Гриндевальда в своей ладошке и взмолился:

- Валюша, поехали со мной. В Таиланд. Снимем парочку трансвеститов, купим кокаин, все как ты любишь.

- Нет, Альбус.

- …я тебе научный институт подарю!

- Не хочется.

- Валя!

Гриндевальд, смерив пахана ледяным взглядом, выдернул руку.

- Я не брошу этих убогих. Я теперь их пахан, я за них отвечаю. И я не сбегу, как последнее ссыкло.

Гром за окном рассек неловкую тишину.

- Валя, решайся, у меня электричка скоро.

- Прощай, Альбус.

Подхватив костыли, пахан, похромал к шкафу и взял первую попавшуюся хренюшку. Пепельницу.

- Я люблю тебя, Валя, – пискнул он напоследок и, наколдовав себе портал, унесся в далекие дали, оставив после себя лишь легкий запах спирта и ощущение того, что в душу каждого скорбящего нагадили чистейшим компостом предательства и трусости.

Кабинет опустел. Гриндевальд, взглянув из окна на поминки, плюнул на ковер и вылетел из кабинета, хлопнув дверью.

Конец первой части

====== Глава 22 ======

Часть вторая

На Новый Орлеан, словно легкое темное покрывало, опускалась ночь. Может быть где-то в центре города, у живописных скверов, торговых центров или хотя бы где-нибудь, где автомобиль можно увидеть чаще, чем раз в три часа, ночь была бы прекрасной, где-то даже романтичной. Но на конспиративной даче Клауса Майклсона, истинного любителя полевых работ и свежего воздуха, все было иначе.

Сидя на табуретке в высокой траве за огородом и любуясь речкой-вонючкой, которая, несмотря на лютое девятнадцатое февраля, почему-то не замерзала, видимо, виной тому слив химотходов с ближайшего труболитейного завода, Деймон Сальваторе, ковыряя ногой в сугробе и обламывая замерзшие травинки, смотрел на реку и, частенько засыпая, не замечал того, что во рту тлеет папироса.

Шаги и пыхтение за спиной оповестили военрука о появлении гостя. Гостю он отнюдь не удивлялся, он приходил каждые сорок минут, пытаясь загнать его в теплый дом.

Клаус Майклсон, одетый в пуховик, трусы и валенки, дрожа от холода, едва не встрял ногой в канаве, нагло скрытой шапкой снега, и, добравшись до табуретки, опустил руку на плечо генералиссимусу.

- Пошли, жахнем, – прошептал он ему на ухо.

- Не хочется.

- Слышишь ты, ванильный военный, от разглядывания прелестей природы пахан из могилы не встанет, – уперся Клаус. – Надо думать, как наших спасать, разбросало нас за эти две недельки. Пошли в дом. Я картохи нажарил.

В итоге Деймон сдался. Может, потому что Клаус был абсолютно прав, а может потому что от холода не чувствовал девяносто пять процентов своего тела.

- А что пить-то? – сварливо спросил он, шагнув в пышущий теплом дом.

- Портвейн 777.

Усевшись на стул и подцепив ломтик картошки двумя пальцами, Деймон заметно подобрел.

- За пахана, – сказал Клаус, высоко подняв стакан.

- За пахана.

Услышав заветные слова, в кухню ворвался румяный Гарри Поттер.

- Пахан?

- Вольно, Поттер, – кивнул Деймон. – Иди, бди дальше.

Гарри, присев на табуретку рядом со своим кумиром, запустил руку в карман и выудил из него злополучную рюмку, щедро украшенную стразиками.

- Профессор, тут такое дело, – замялся он. – Кажется, нас наебали.

- В чем дело, Поттер? – грозно спросил Деймон, занюхав портвейн пампушкой.

Гарри перевернул рюмку и, ткнул пальцем в гравировку на тонкой ножке рюмочки.

- Made in China, – прочитал Клаус. – Но что это значит?

- Что рюмка фальшивая, – пояснил Деймон, сжимая кулаки. – Это не крестраж!

- Какая гнида подменила рюмку?!

- Вопрос в том, где искать настоящую, – протянул Гарри. – Не в Хогвартсе же.

Генералиссимус пожал плечами и плеснул себе еще портвейну.

- Кстати, я не вернусь в Хогвартс, – заявил Гарри.

- Схера ли? – вскинул брови Деймон.

- Пахан хотел, чтоб я отыскал крестражи. И я их отыщу. Малфой и стерва со мной.

- Стерва…хрен с ней. Но Малфой! Поттер, это исключено, у тебя в этом году Ж.О.П.А.!