Замок черных стрижей (СИ)

Томас фон Мауерзеглер был невероятно похож на свой чудесный портрет. Высокий для омеги, изящный, темно-золотистый от долгого пребывания на солнце. Впрочем, впечатление от фигуры портила странная одежда – бесформенные широкие штаны, удерживающиеся на тазовых косточках и словно подранная дикими зверями белая майка. Тень от кепки не давала рассмотреть лицо, но полуоткрытые губы так и притягивали взгляд. Заметив, как незнакомый блондин заглядывал под головной убор, омега одним решительным движением перевернул большую бейсболку козырьком назад, открывая восточные томные глаза, густые прямые брови и маленький ровный нос. Русые волосы, выглядевшие на портрете такими послушными и шелковистыми, сейчас были скручены в длинные жесткие дреды, которые придавали юноше вызывающей экзотики. Омега усмехнулся. Уильяма неприятно удивила эта ухмылка, так не похожая на нежное обещание ласковой улыбки на дивном портрете. Альфа глубоко вздохнул - дополнительным неудобным «бонусом» оказался навязчивый запах лимонов, который отбивал тонкое обоняние. Уильям не чуял ни малейшего оттенка аромата омеги.

- Ты подрался с кем-то, милорд? – поинтересовался в это время Мишель.

Томас передернул плечами, от чего одна порванная лямка сползла на загорелое предплечье.

- Нет, конечно. Это мне Алекс прислал, из выпускного класса. Он начинающий дизайнер, успешный, кстати. И ко мне свои волосатые шары подкатывает уже давно. Ему, разумеется, не обломится ничего, но майка классная, в тренде.

Юноша окинул ироничным взглядом аккуратную одежду собеседников.

- Вам не понять, зануды, - он повернулся и побежал в дом, перепрыгивая по широким каменным ступеням.

- Милый неиспорченный мальчик, - пробормотал Уильям, в очередной раз поминая недобрым словом весь грандиозный замысел отца.

Томас фон Мауерзеглер почтил нового учителя своим присутствием во время прогулки по обширному дому, знакомства с персоналом и другими педагогами, а также последующего ланча. Юноша окончательно сбил Уильяма с толку, акварельный образ идеального омеги рассыпался на глазах – Томас дерзил, позволял себе пошлые шуточки, демонстрировал наплевательское отношение к приличиям, причем все это он проделывал, так тонко балансируя на грани, что альфа с удивлением признавался – придраться, в общем-то, не к чему. Все это казалось превосходной игрой, то ли со скуки, то ли от скверного характера, и Уильям быстро оценил ум и сообразительность высокородного ученика.

Каникулы обещали стать чрезвычайно увлекательными.

Молодого альфу не зря называли дипломатом – он мастерски избегал провокационных тем, ни разу не сбился с дружеского тона, никак не реагировал на нарочно эротические позы и демонстрационное принюхивание юного омеги. Проверив новичка на «прочность», Томас слегка сбавил обороты, словно подустал от собственной наглости, и ко времени первого урока истории превратился в заинтересованного ученика. Впрочем, Уильям уже не верил в эту ангельскую невинность, быстро свернул разговор о самом себе, позволив омеге узнать лишь минимум информации для размышлений, и обратил внимание на девиз рода, выложенного красной гранитной крошкой по идеально подстриженному газону.

- Ты знаешь, откуда это выражение – «Durch den Monsun»? – спросил Уильям. Они с учеником уже решили перейти на «ты» - так было удобнее общаться.

Томас покачал головой, убрал за спину перекинувшиеся через плечо дреды.

- Какая-то скучная семейная легенда… Мне рассказывали воспитатели, но, боюсь, я ее не воспроизведу.

Уильям чуть заметно улыбнулся уголками губ – мальчишка попался в первую же западню. Присел на ближайшую удобную скамейку, закинул ногу на ногу. Томас бочком пристроился рядом и смешно покосился на странного учителя. Альфа прищурился на ясное небо в легких облачках. Неторопливо, будто вспоминая, начал приглушенным голосом.

- Армия герцога терпела поражение под стенами собственного замка…

Уильям Спенсер обожал историю. Интересовался с детства, в гимназии участвовал во всех семинарах, а в вузе вел специальный факультатив. Отец-альфа сначала неодобрительно смотрел на хобби сына, желая развивать деловые и дипломатические способности, но быстро понял, сколько выгоды можно извлечь из открывшегося таланта. Уильям был златоустом - начиная рассказывать о событиях давно минувших дней, он настолько увлекался, что уводил своих слушателей в другие эпохи, заставляя живо переживать и чувствовать прошлое. Он понижал голос до доверительного шепота, словно обсуждая альковные тайны, или с огнем в ярко-карих глазах нагромождал слова и предложения, усиливая динамику сражений, перебивал серьезные размышления меткими сравнениями или анекдотом об известных личностях, грустил о неудачах и потерях, бурно радовался победам. Слушатели не замечали времени, полностью абстрагируясь от реальности.

Сейчас Уильям делился с младшим герцогом фон Мауерзеглер историей его рода, когда в одной из эпических битв героический предок поднял немногочисленное войско на заведомо невыгодное сражение, увидев, как смелые стрижи прорывались сквозь порывы ветра и грозу к родным местам. Битва была выиграна, враг отброшен от стен города, а тяжело раненый герцог оставил потомкам девиз: «Через муссон» и красивую легенду.

Томас слушал, почти не дыша, по-детски приоткрыв рот, распахнув темно-карие, блестящие от слез глаза, и боялся упустить хотя бы слово. Уильям давно закончил свой рассказ, откинулся на спинку деревянной скамейки и наслаждался прекрасной погодой и тихим шорохом деревьев, когда омега очнулся, потряс дредами.

- Наконец-то нормальный учитель, - на припухлых губах заиграла лукавая улыбка. – А то я уже успел соскучиться на химии и математике. Кстати, ты красивый. Даже обидно, что бета.

Дерзкий мальчишка вскочил с места и помчался, хохоча и припрыгивая, по песчаной дорожке. Уильям задумчиво посмотрел ему вслед. В голове вновь появились мысли о каком-то большом фарсе.

Поздним вечером, когда новый учитель истории, после недолгого совещания по поводу учебного плана с коллегами, разбирал вещи в своей уютной комнате и обдумывал дальнейшую стратегию поведения, Томас фон Мауерзеглер сидел на широком подоконнике второго этажа, смаковал уворованное с кухни белое вино из редкого сорта розового винограда с легким оттенком померанцевых цветов и болтал по телефону со школьным другом Андреасом Бройлером. Энди проводил каникулы с родителями на жарких марокканских пляжах, и ему было достаточно скучно, чтобы с интересом выслушивать трескотню самого популярного омеги курса.

- Как проходят каникулы в родовом гнезде, Стриж?

- Не думаю, что мне веселее, чем тебе, Андреас.

- Ты сам виноват. Зачем жаловался отцу на притязания альф?

- Отец придумал отправить меня на побережье еще до нашего разговора, слишком быстро среагировал на мои претензии и оправдания. Зато у меня сейчас четыре новых учителя. Из них – два симпатичных беты. А один даже слишком хорош для беты.

- Что ты хочешь сказать?

- Пока ничего, Энди. Он красивый. Пахнет приятно. Я чувствую тщательно скрываемую силу, но этого мало для выводов. А еще – его не существует.

- Это как?

- Человек с таким именем и фамилией внешне не похож на моего нового учителя, даже если сделать скидку на возможную пластику. Этот Каулитц говорит по-немецки слишком чисто, хотя, судя по исходным данным, должен постоянно жить в Магдебурге. Ты ведь слышал, как говорят в Магдебурге?

- Далеко от чистой речи…

- И у меня навязчивое ощущение, что я его где-то уже видел, именно в колледже. Я обязательно его найду. Я должен знать, почему этот парень возник в нашем замке под чужим именем. И почему его волос не идентифицируется в моей базе данных.

- Но, Стриж… Ведь коды твоих волос тоже не находятся в общей базе.