ХМ: За кадром (СИ)

- Прости, милая, не принимай близко к сердцу. И… я сочувствую твоей утрате. Каким бы он ни был.

Кэрол пробормотала что-то, что должно было выразить ее благодарность, не находя других слов для приятельницы, открывшейся ей сегодня совсем с другой стороны. Ей сложно было понять уставшую женщину, не имевшую стимула для продолжения жизни. Ведь для нее все ее существование, каждая его минута и секунда были сосредоточены на маленьком сердечке, всегда бьющемся рядом. Протянув над девочкой руку, Кэрол нащупала ладонь Джеки, крепко сжимая ее и пытаясь хотя бы таким образом выразить той свою поддержку.

Спустя полчаса в палатке слышались лишь спокойное дыхание спящих и тихие всхлипы не способной заснуть матери, которая не могла отогнать от себя видение своей девочки, превратившейся в то неживое существо… С первых дней понимания, что мир никогда больше не станет прежним, этот кошмар преследовал Кэрол, не давая ей спокойно спать. Зажмурившись от набежавших снова слез, женщина взглянула на дочку и быстро выскользнула на улицу, ощутив внезапную нехватку свежего воздуха. У костра уже никого не было, и лагерь, уменьшившийся после набега ходячих почти вдвое, казался совершенно пустым и безлюдным.

Опустившись на складной стульчик у самого огня, Кэрол горько улыбнулась, вспомнив, как еще вчера они сидели здесь все вместе, в какой-то момент совершенно позабыв о постоянно преследующей их опасности. Но реальность сумела разрушить эту мнимую идиллию всего за несколько секунд. Снова и снова возвращаясь мыслями к той страшной ночи, женщина вдруг осознала, что поначалу ей даже мысль в голову не пришла о том, где Эд и что с ним. Она и ее девочка были живы, и это было самым важным. Даже когда Шейн вытянул из их палатки изуродованный труп мужчины вместе с телами нескольких ходячих, она неверяще пялилась на него, казалось, не осознавая, что происходит. И лишь рука медленно поднималась к крестику, тесно сжимала его до боли, а губы неслышно бормотали раз за разом: «Спасибо… спасибо…» Кто-то подошел к ним с Софией и отвел подальше, усадив на бревно и дав воды, но Кэрол, наоборот, хотелось встать и бежать обратно, убеждаясь раз за разом, что все кончено, как она и просила.

Поморгав, женщина, наконец, сообразила, почему перед глазами все плывет – по щекам до сих пор текли слезы, которые она спешно вытерла правой рукой, поднимаясь со стула. Вдруг приняв совершенно безрассудное и несвойственное ей решение, она всей грудью вдохнула ночную прохладу, набираясь смелости сделать то, что ей казалось сейчас самым важным. Заглянув в палатку и убедившись, что София и Джеки крепко спят, Кэрол побрела по лагерю к тропинке, ведущей на их импровизированное кладбище. У стола она машинально подобрала кирку, кажется, именно ту, которой сегодня днем собственноручно размозжила голову своему мужу. На миг вспомнился ошарашенный взгляд охотника, краем глаза наблюдавшего за действиями новоявленной вдовы в тот момент. Она бы предпочла оказаться тогда в полном одиночестве, все же окончательное упокоение покусанного ходячими мужа, наверное, должно было быть более интимным процессом, но дожидаться уединения женщина не рискнула, боясь потерять решимость.

Кэрол целенаправленно двигалась вперед, то и дело вздрагивая от прикосновения к лицу веток, казавшихся ей ледяными и скользкими в темноте. Смотря фильмы ужасов, она всегда упрекала героев, идущих среди ночи навстречу верной смерти, в абсолютной тупоголовости, а теперь сама оказалась на их месте и даже начала понимать движущие ими мотивы. Не успев сформулировать для самой себя то неясное чувство необходимости добраться до могилы мужа, женщина вдруг услышала за кустами чей-то голос. Тут же замерев, она против воли прислушалась.

- Это только твои догадки? Или что-то большее? - резко проговорил всего в нескольких шагах от нее Рик, недавно появившийся в лагере, совершенно сказочным образом нашедший свою семью и быстренько взявший бразды правления в свои руки.

Его собеседника, как Кэрол ни прислушивалась, узнать ей не удалось. Кто-то бормотал свои слова тихо и очень быстро. Прозвучавший снова голос шерифа заставил женщину вздрогнуть.

- Я понял. Больше ничего? Это мне уже решать, что делать и как реагировать. Это моя жена и мой друг. В любом случае, спасибо… за рассказ.

Отшатнувшись от кустарника, Кэрол торопливо продолжила свой путь, оставив голоса позади и отвлекшись от страха мыслями о том, кому в их группе понадобилось рассказывать шерифу о неверности его жены. А главное, зачем? Неужели сейчас, в такое время, это все имеет какое-то значение? Покачав головой, женщина тяжело вздохнула и с удивлением заметила, что, наконец, добралась до места. Нерешительно приблизившись к нужной могиле, она опустилась на колени, положив кирку рядом с собой и проведя рукой по недавно вскопанной прохладной земле.

Она сама не знала, зачем пришла сюда. Попрощаться с мужем? Попросить у него прощения? Сказать, что она прощает его? Даже последний их день был таким же, как и всегда: он, уже не стесняясь никого, ударил Кэрол при подругах. А заступничество Шейна только усугубило ситуацию, ведь тот, решив помочь, даже не подумал, что оскорбленный муж обязательно будет мстить. Но не копу, с которым ему не тягаться, а ей, безвольной и готовой стерпеть все женщине. Да, Эд бы отлежался, пришел в себя и отомстил ей за испытанное унижение, но уже осторожно, наедине. И почему только она за него вышла? Лицо Кэрол вдруг озарила легкая улыбка, а пальцы продолжили перебирать землю, но уже не резкими, судорожными движениями, как минутой ранее, а нежно пересыпая влажноватые крупинки и поглаживая их.

До свадьбы мужчина был совершенно другим. Да, не идеальным, но он казался… любящим. Почти год он упорно завоевывал ее благосклонность, ухаживал за ней, и выглядел совершенно искренним в своих чувствах. Все хорошее очень быстро закончилось после скромной свадьбы, когда Кэрол выяснила, что ее муж, достигший цели и переставший скрывать свою истинную натуру, любит выпить и погулять. Но уходить уже было поздно – в ней успела зародиться новая жизнь, которая, как тогда казалось наивной женщине, должна все изменить. А потом были бессонные ночи, постоянная ревность и беспрестанный контроль со стороны Эда, первый удар и мольбы о прощении, позже просто регулярные избиения и горькое понимание, что ей, постаревшей и подурневшей раньше срока, практически без опыта работы и с ребенком на руках, идти некуда. Да и уйти казалось страшней, чем терпеть такую, пусть и невеселую, но уже привычную жизнь.

Опустив голову, Кэрол разгладила ладонями потревоженную землю на свежей могиле мужа и прошептала то единственное хорошее, что она могла сказать этому человеку:

- Спасибо за дочь, Эд.

Поднявшись с колен с чувством огромного облегчения, женщина отряхнула штаны, схватила свое оружие и, ни разу не оглянувшись на оставляемые позади могилы, торопливо направилась в сторону лагеря. Теперь, когда она выполнила свою «миссию», на нее навалилась огромная волна страха и тревоги, которые усугублялись ночными шорохами леса, хорошо слышными в царящей вокруг темноте. Кэрол едва сдерживалась, чтобы не побежать к палаткам напролом, просто зажмурив глаза и зажав уши руками. Стараясь не поддаваться медленно сковывающему все тело ужасу, она пыталась успокоить свое дыхание и намеренно шла твердым неторопливым шагом, убеждая себя, что лагерь совсем близко, и ей ничего не грозит. Приподняв кирку на уровень груди, дрожащая женщина вцепилась в нее обеими руками, готовая в любой момент отразить нападение, но к ее счастью это не требовалось. Увидев вдали костер, показавшийся ей самым прекрасным зрелищем на свете, Кэрол невольно ускорила свое продвижение по тропинке, мысленно уже представляя, как она окажется в своей палатке, ляжет рядом с дочкой, вдохнув аромат ее волос и прижав к себе до утра. Вдруг перед глазами мелькнула тень, и женщина с ужасом узрела прямо перед собой темную фигуру, показавшуюся ей неправдоподобно огромной. Горло перехватило ужасом и Кэрол, не способная издать ни звука, не раздумывая, взмахнула своим оружием, стараясь целиться точно в голову и с трудом удерживая в окаменевших пальцах вдруг заметно потяжелевшую кирку. Но та оказалась выхвачена в один миг, а в плечо перепуганной до смерти женщины с силой вцепилась рука, потянув ее в темноту…