Сущность Альфы (СИ)

Обидно было за мальчишку, ведь он хороший человек, который заслуживает счастья, но, вновь-таки, в своих размышлениях Сенджу возвращалась к тому, что ей под силу далеко не все. Хотя, она ведь тоже была всего лишь человеком, на которого, кстати, в последнее время навалилось много личных проблем, хотя женщина и старалась не смешивать семью и работу. Да, она добилась многого, и для неё, как врача и в какой-то мере исследователя, все эти научные звания, награды, грамоты и прочее были очень важны, но, как для женщины, они не имели совершенно никакого значения, потому что с годами Цунаде начала понимать, что смысл жизни не заключен в работе и всемирном признании, ведь на тот момент, примерно двадцать лет назад, у неё, фактически, ничего не было как у женщины.

Она никогда не стремилась занять пост главы клана Сенджу, хотя, по первородству, имела на это полное право, более того, старалась принимать в жизни клана только то участие, которого от неё требовал статус старшей дочери главы, и, честно сказать, её позиция с тех пор не изменилась, а вот по-новому взглянуть на жизнь её сподвигла встреча с Даном. Наверное, это была любовь с первого взгляда, и её абсолютно не смутило то, что омега был значительно младше её, но все же она непростительно медлила в своих ухаживаниях, и, скорее всего, они так бы и не стали супругами, если бы ни один случай.

Дан попал в автомобильную аварию, и, как предполагали врачи, шансов выжить у него было очень мало, настолько серьезны были физические повреждения. Тогда она подняла все свои, даже студенческие, связи, разыскала лучших специалистов, добилась перевода возлюбленного в частную клинику за границей, впервые забросила все свои дела и была только с ним. Да, лечение дало результат, Дан поправился и полностью восстановился, и Цунаде поняла, что боги дают второй шанс лишь единожды за всю жизнь, поэтому она больше не медлила, и вскоре они с омегой стали законными супругами. Несколько лет счастья и безмятежности, а после Дан поднял вопрос о ребёнке. Самому омеге тогда было сорок пять, ей же семьдесят один, и Цунаде понимала всю важность и необходимость этого шага, но в тот же момент она не могла позволить себе беременность в связи с подготовкой к защите научной и докторской ступени, но и просить возлюбленного ещё год-два повременить с ребёнком было бы вершиной эгоизма. Тогда они прибегли к искусственному оплодотворению, и теперь у них есть прекрасный двенадцатилетний сынишка Наваки – маленькая копия своего дедушки Тобирамы, разве что цветом глаз пошел в мать, к тому же, как она определила лично, мальчик будет альфой. Порой Цунаде задумывалась над тем, чтобы родить ещё одного ребёнка, но на этот раз самостоятельно, и тут женщина поняла, что она элементарно боится. Глупый страх ввиду того, что за пятьдесят лет врачебной практики она приняла тысячи детей, помогла обзавестись потомством не одной уже потерявшей надежду паре и, да, оборвала не одну маленькую жизнь, но родить самой… нет, это было намного страшнее, чем самая сложная операция, поэтому альфа и медлила.

К тому же, сейчас в клане Сенджу была легкая сумятица, вызванная тем, что Хаширама в этом году станет отцом, при этом не имея законного мужа, а ещё больше тем, что понесшим омегой является не кто иной, как Узумаки Курама, который носит под сердцем ещё и ребёнка Учиха. Тобирама-сама негодовал и как отец, и как глава клана, но сам Хаширама повел себя, по мнению большинства, странно, решив оставить все, как есть. Если бы Цунаде не знала Кураму так хорошо, она бы лично разобралась с этим вертихвостом, наплевав и на то, что он – омега, и на то, что на горизонте маячит Учиха Мадара, но, судя по всему, Узумаки вел какую-то свою игру, расклада которой она не понимала, поэтому и не вмешивалась, опасаясь нарушить что-то, что было очень важным, значимым, хрупким, вновь-таки исходя из мировоззрения, принципов и амбиций Курамы, который никогда и ничего не делал без уважительных на то причин. Да и малыши развивались здоровенькими и крепенькими, хотя сам омега на каждом приеме ворчал по поводу того, как нелегка его судьба и как же беременность портит его идеальную фигуру, но Цунаде-то знала, видела, чувствовала, как гордый, надменный, властный, непререкаемый омега трепетно относится к своим сыновьям, так что в том, что из Курамы получится замечательный папочка, альфа не сомневалась.

Но все же, возвращаясь к своим пациентам, Цунаде не могла не вспоминать и о Дейдаре, который был уже на седьмом месяце, и стабильность динамики беременности которого настораживала блондинку. Да, примерно месяц назад состояние и омеги, и малышей стабилизировалось, дети не требовали так много энергетики, как раньше, не истощали папу, вели себя тихо и скромно, в общем, беременность протекала просто прекрасно, вот только её, как доктора, тревожило то, что причины столь разительного улучшения были неизвестны. Она будто чувствовала, что что-то здесь не так, поэтому уже сейчас распорядилась приготовить отдельную родильную палату, в которой было все необходимое на случай преждевременных родов, а ещё… Сама Цунаде помалкивала об этом, но энергограмма беременного была более чем странной, а, если малыши бодрствовали, сделать её было невозможно – энергографограф просто вырубался, при этом издавая жалобный, протестующий звук, так что причин для тревог было более чем достаточно. От размышлений женщину отвлек стук в дверь, и Цунаде, подобравшись и полностью свернув свое биополе, разрешила войти, и так уже зная, кто это.

Первым в её кабинет робко ступил Инудзука, почему-то старательно отводя взгляд и здороваясь виноватым тоном. Следом вошел альфа, красивый альфа, сильный, в нем чувствовался какой-то внутренний, могучий стержень, и почему-то Сенджу подумала о том, что именно такой мужчина должен быть рядом со столь неуверенным в себе и собственных силах омегой.

- Хагоромо Хидан, - представился пепельноволосый альфа, чопорно кивнув, хотя при этом блондинка не могла не отметить, с какой выправкой держится этот мужчина, настолько плотно он контролирует и себя, и свое биополе, как мужчина даже в таком, закрытом, состоянии собран и сконцентрирован на защите своего омеги, что выдавало в нем бывшего корпусника

- Как же, как же, Хидан-кун, - хмыкнула Цунаде, припоминая несколько их мимолетных встреч, во время которых ни один из них так и не смог по достоинству оценить друг друга, как альфы, - наслышана я о вас уже достаточно, так что теперь, наконец, приятно познакомиться

- Прошу простить, Цунаде-сама. Ни в коем случае не хотел вас оскорбить, - словно на плацу, отчеканил Хидан, вновь чинно кивнув

- Да чего уж там, - скрыв улыбку, отмахнулась от уставных извинений альфы Сенджу, - у меня, знаете ли, такие пациенты бывают, что родить без матерного слова не могут. Впрочем, - блондинка добродушно фыркнула, - круг моих словесных познаний в ненормативной лексике вы расширили

- Балбес, - сквозь зубы прошипел Инудзука, и Цунаде, даже с полностью закрытым биополем, могла с точностью сказать, что альфа получил укоризненный ментальный тычок

- Присаживайся, Киба-кун, - уже более серьезно произнесла Сенджу, видя, как опасливо жмется омега к своему альфе, что снова вернуло её к не самым радужным предположениям относительно визита именно этого пациента, - и рассказывай, - блондинка, в привычной для себя манере сцепив пальцы в замок, пристально, с ожиданием и требованием, посмотрела на шатена, который присел на самый краешек кресла, так и не взглянув на неё в ответ. Все движения омеги были такими осторожными, плавными, медлительными, а реакция альфы настолько выразительной, будто он готов был в любую секунду броситься к парню, что Цунаде уже ни капельки не сомневалась в том, что что-то произошло, поэтому застенчивость Инудзуки её только раздражала. Впрочем, давить на своего пациента она не собиралась, понимая, что тому сейчас, в силу каких-то обстоятельств, очень нелегко, поэтому ей оставалось только терпеливо ожидать и надеяться на то, что это самое ожидание не превратится в необратимое промедление.