Вас ожидают, мистер Шерлок (СИ)

Шерлок захлопнул дверцу и развернулся к Джону всем корпусом.

— Не понимаю. Почему ты, во-первых, орешь, когда за окном глубокая ночь, и, во-вторых, требуешь у меня отчета о местонахождении своего лучшего друга?

— То есть как — почему?! — кипятился Джон, возвращаясь к до смерти надоевшей нервической тряске и не находя нужных слов. — Ты… Вы… Он… Он мне звонил!

— Допускаю, что он звонил, и даже не удивлюсь, что тебе. Как-никак вы друзья. В чем дело, Джон? У тебя такое лицо, словно ты повторно открыл Америку.

— Именно Америку. — Джон придвинулся к Шерлоку вплотную и заглянул в глаза, изумляющие своей лживой безгрешностью. — Именно. Ты бросил его, да? Бросил? В Вашингтоне? Когда он был так воодушевлен и полон надежд. Низко, Шерлок. Господи, как это низко. Ферди, он… Он… Я убью тебя, сукин сын.

— Ты невменяем. — Шерлок осторожно надавил ладонью на охваченную волнением грудь, стараясь сдвинуть с места источник возможной опасности и отойти от него подальше. — Почему бросил, и почему именно в Вашингтоне?

Но сдвинуть налитое гневом и разочарованием тело было не так-то просто, и Шерлоку пришлось отступить, прижавшись спиной к прохладной поверхности шкафа. И, черт побери, испуганным… да что там, даже слегка встревоженным он не казался. Взгляд его сиял любопытством и нескрываемым торжеством.

— Почему? — повторил он, поудобнее облокачиваясь на дверцу.

— Потому что ты подлец. Обыкновенный, банальный подлец. Не понимаю только, чем ты сейчас гордишься. Очередной победой? Но разве это победа, если чье-то сердце снова разбито?

Быть подлецом Шерлоку явно не очень понравилось — насмешливую бирюзу его глаз заволокло предгрозовой рокочущей мглой.

— Какого дьявола, Джон? Что ты себе позволяешь? Советую закончить свой поэтический бред и выражаться яснее.

Одним коротким, но на удивление сильным движением он оттолкнул выросший на его пути монолит, и тот едва удержался, чтобы не приземлиться на пятую точку — видит бог, в столь глупом положении Джон хотел бы оказаться меньше всего на свете. Но в данный момент ему было не до таких пустяков, как чувство собственного достоинства. Речь шла о Ферди, которому сейчас, возможно, больно и одиноко, который, возможно, страдает и мучается, брошенный этим беспринципным, не знающим жалости соблазнителем. И не важно, что Ферд Коллинз самодостаточен, могуч и прекрасен — даже орлы разбиваются о неприступные скалы, если полет их стремителен и восторженно слеп.

Он двинулся следом за Шерлоком и схватил его за руку, довольно ощутимо стиснув изящную кисть.

— Не смей уходить от ответа.

Шерлок вздохнул и остановился, но руки не отнял и даже не обернулся, продолжая молча стоять покорившимся судьбе изваянием.

— Шерлок.

— Что?

— Объясни.

— Что?

— Черт возьми, перестань делать из меня дурака! Вы уехали вместе. Ты ликвидировал свою драгоценную лабораторию…

На этих словах Шерлок выдернул руку, развернулся и испуганно уставился Джону в лицо: — То есть? Что значит — ликвидировал? Я аккуратно сложил… завернул… О, боже. Неужели ты… Джон?

Джон горестно качнул головой.

— Что ты за человек? Стекляшки волнуют тебя больше людей. Как же так можно? Успокойся, твоё имущество в безопасности, миссис Хадсон охраняет его как Цербер врата Аида.

— Я такой какой есть, — отчеканил Шерлок, шумно переводя дыхание — так перенервничал из-за своих коробок. — Подстраиваться под чьи-то вкусы я не намерен. И уж тем более оправдывать свои действия и поступки. Но твои слова меня определенно задели, и хотя патетика не в моем вкусе, я позволю себе услышать суть твоих обвинений в мой адрес. Итак?

— Пошел на хер, — устало отмахнулся Джон, понимая, что всё бесполезно: сейчас его снова утопят в водопаде слов и оплетут паутиной вычурных фраз.

— И всё же, — настаивал Шерлок. — Вашингтон, подлец… Это довольно серьезно. Хотелось бы выяснить причину твоего беспокойства. К слову сказать, как поживает Ферди? Твой друг произвел на меня неизгладимое впечатление — мужчина потрясающей энергетики и обаяния. Давно таких не встречал. Да что там — никогда не встречал.

Джон смотрел и не верил: ну не мог он так ошибаться. Не мог всей душой привязаться к человеку, у которого вместо сердца кристаллизованный сгусток цинизма, а вместо крови - ледяная река. Хотя, почему не мог? Мог, конечно. Как все лесные клопы, высокой проницательностью ума он явно не отличался.

— Надеюсь, теперь, когда ты от него далеко, с ним всё будет в порядке, — сказал он, направляясь в сторону лестницы. А что ещё он мог на это сказать? Только бы Ферди не влюбился в этого проходимца по-настоящему, со всей присущей ему страстью и пылкостью.

И о чем только я думал? Как у меня хватило ума так крупно его подставить? Привести прямо в зубы к этому людоеду? Проклятье. Лечь и уснуть, а проснувшись, собрать вещички, и к чертовой матери из этого каменного лабиринта, где ради забавы такие вот шерлоки расставляют свои беспроигрышные капканы. Не хочу этого видеть. Не хочу этого знать. К черту. Забиться в глухую щель, и даже лапками не шевелить.

Никогда Джону не было до такой степени тошно. Феи, камины, иллюзии… До чего же смешно. Долбанное, мерзкое блядство! И ничего больше.

— Я проводил его на вокзал, — донеслось вдогонку, — посадил в поезд, помахал на прощанье рукой. Я сделал то, что тебе, в силу сложившихся обстоятельств, сделать не удалось, и очень старался подарить твоему другу день, который он будет вспоминать с благодарностью. По-моему, у меня получилось. Чем же ты недоволен, Джон?

Джон ошарашенно хлопал глазами, стараясь вникнуть в суть сказанных Шерлоком слов.

Что?! Что он там говорит?!

«Врет, врет, врет, — старательно скрипел недоверчивый мозг. — Надо же ему запутать меня окончательно. А потом посмеяться».

Но сердце уже знало — не врет, ни капельки, и смеяться даже не собирается. Всё так и было, и затопившее грудь облегчение вперемешку с жаркими волнами счастья являлись тому непреложным, истинным доказательством. Сердца лесных клопов весьма чутки, потому и ранить их так легко.

— Но… Не понимаю. Как же так… — неуверенно мямлил он, снова проходя в середину комнаты и недоверчиво глядя на Шерлока. — Насколько я понял, вы с ним… И вообще, Ферди сказал, что тебя дома нет. Как же так?

Брови Шерлока взлетели в холодном недоумении.

— А по-твоему, я дома был? Н-да. Ты на редкость невнимателен к мелочам. — Шерлок утомленно вздохнул и на минуту прикрыл глаза. — Джон, очень тебя прошу, не мог бы ты продолжить свою загадочную и витиеватую речь несколько позже? Например, завтра вечером, когда вернешься с работы? Кстати, обещаю вполне сносный ужин — кажется, ты уже убедился, что при желании мне удается кое-чем тебя удивить. А сейчас я хотел бы прилечь. Устал.

— От чего же ты умудрился устать? — из последних сил хорохорился пристыженный, растерявшийся Джон, в то время как душа его металась заполошной птицей - то уносилась в пятки, то возвращалась, то вновь уносилась, не находя себе места. — Посвятил всю эту неделю марафону вокруг Земли?

— Всю эту неделю я безвылазно находился в Лондоне. И смертельно скучал. По тебе.

Близилось утро, а Джон всё продолжал сидеть на диване — на том самом месте, где Шерлок так тихо и так настойчиво его поджидал. Неплохо бы лечь и поспать хотя бы часок-другой, думал он, всё равно разобраться в этой головоломке одному вряд ли удастся. Завтра Шерлок наверняка всё объяснит, если, конечно, захочет. Но может и не захотеть, не снизойти, не посчитать нужным… Посмотрит насмешливо и займется своими делами. Ну уж нет, ни черта у него не выйдет — Джон прижмет его к стенке и заставит выложить как на духу все свои махинации и хитросплетения. Заставит.

«Надо позвонить Фердинанду, узнать, как продвигаются его грандиозные американские планы. И когда-нибудь я непременно приеду к нему в Вашингтон. Хоть на недельку, да выберусь. Оформлю отгул».

А ещё Джон подумал, что хочет, чтобы так было всегда: ночь, теплый отсвет камина, тишина, этот плед идиотский (отыщется, никуда не денется), жесткий ковер под озябшими пальцами…