Talk to me (Поговори со мной) (СИ)

– Ага, ловец. Кажется, так называется. Ведь того, кто ловит снитч, называют ловцом?

– Ага, – Драко улыбается и глядит в потолок. – Я тоже ловцом был, в команде Слизерина. А Поттер – Гриффиндора. Ни одну игру у него не выиграл… А Егорка давно играет?

– В команде – года два, а так… как приехал после смерти родителей в школу, Ваня его почти сразу на метлу усадил, и погнали… Правда до… заражения он не очень играл, зато потом… знаешь, реакция стала лучше, зрение, слух, чувство равновесия. Он ни одну игру с тех пор не проиграл.

– А почему с таким сожалением?

– Лунная болезнь – это все равно болезнь. Оборотней боятся не просто так. Для них не просто так варят зелья. Мой Наставник разрабатывает лекарство, которым можно лечить оборотней. И когда у него получится… – уже почти выкрикиваю «да я буду первой, кто примет его!», но красная лампочка тревоги вовремя загорается в голове. – Когда у Наставника получится, я заставлю Егора принять лекарство.

– Заставишь? – усмехается Драко. Наверное, уж очень у меня суровое лицо в этот момент. – Ты прямо ненавидишь оборотней!

– А кто их любит? Ты бы видел себя, когда смотрел на повязку у меня на шее в той больничной палате… – грустно отвожу глаза я.

– Что, очень испуганный был? Это… автоматически, что ли. У меня, между прочим, типа какой-то племянник есть, у которого отец был оборотнем.

– Типа какой-то племянник? – теперь приходит моя очередь усмехаться. – Не сын профессора Люпина?

– Ага, он. Откуда у тебя такие подробные сведения, а? – Драко с подозрением поглядывает на меня.

– Мой Наставник состоял в переписке с профессором Снейпом и много чего знал, я тебе как-то рассказывала, – дрожащим голосом резко выдаю зазубренную фразу. Хоть это и правда, все равно часть тщательно подготовленного и отрепетированного прикрытия.

– Ааа, точно… – протягивает мой Принц и, успокоившись, снова вперяет взгляд в потолок.

– Профессор ведь тоже какое-то зелье для оборотней разрабатывал, но с войной он перестал этим заниматься. А если бы нет, лекарство уже бы было, и Егорка никогда бы… – Вот же леший! Я от любой темы возвращаюсь к своим проблемам!

– Чувствуешь себя виноватой?

– Конечно! – отрезаю я, потому что и без пояснений понимаю, виноватой в чем. – Ведь это я потащила их на ту вечеринку. Ваня долго отговаривался, не хотел идти, но мне за шесть месяцев со смерти их родителей так надоело быть правильной и заботливой «мамочкой» и хотелось оторваться, что… А потом я не спасла его. Его, наверное, еще на поляне заразили, едва ли он успел убежать. Восемь лет, идеальный возраст для обращения. Я была за него ответственна, но…

– А почему ты? Ваня тоже там был, и Егор… или Егорка? Как правильно?

– Одно и то же, – отвечаю быстро, но про себя все же успеваю отметить, что Драко запоминает, что я говорю. Будь то маленькая разница в имени, или что-то более значительное.

– Так вот, Егор ведь его брат, не твой. Ваня должен был вытащить его, а вовсе не ты.

Странно, но я никогда не думала об этом. Ваня был там, как и я, но он тоже не…

– Я сбежала, – настаиваю на своем, позволяя мысли о Ване утонуть в глубинах сознания. – Поступила, как законченная эгоистка.

– Ты поступила, как нормальный человек. Инстинкт самосохранения, знаешь ли. Я бы точно так же сделал. Я, собственно, так и сделал на шестом курсе, – нахмурив брови, припоминает мой Принц. – Пытался убить Дамблдора, чтобы меня самого не отправили на тот свет.

– Это другое!

– Эээй! – усмехается он. – Ты меня, кажется, плохо расслышала: я не просто смылся, я отправил человеку проклятое ожерелье, потом отравленное вино, потом палочку на него наставил…

– У тебя выбора не было, – легко парирую я. – Ты ведь защищал маму…

– Что? – Драко обмирает и смотрит на меня, переставая пялиться в потолок.

Ему что, никто не говорил такой очевидности?

– Если бы ты пошел на попятную, Темный Лорд не просто убил бы тебя с особыми жестокостями и извращениями. Он сначала бы до смерти запытал твою мать! – выдаю мысль, которая для меня была ясна, как день, с тех самых пор, когда я начала читать о Малфоях.

– Я должен был рассказать Дамблдору, и Орден Феникса…

– Да ладно, что могла сделать горстка волшебников против него? Ты ведь дураком никогда не был, поэтому прекрасно понимал – они еще приказ от Дамблдора получить не успеют, а твоя мать уже будет мертва. Когда защищаешь кого-то близкого, даже минимальный риск неприемлем, а тут… – Его взгляд становится растерянным, но кажется… он чувствует облегчение? – Ради нее ты был готов стать убийцей, а я… даже с оборотнем побоялась сразиться…

– Пытаешься доказать мне, что ты плохая? – Драко переворачивается на бок и, подперев голову рукой, серьезно смотрит на меня.

– Нет… – со вздохом сожаления вырывается у меня. – Я себе пытаюсь доказать, что я хорошая… Ведь если начну говорить, что плохая, ты просто из приличия и наших дружеских отношений станешь доказывать обратное, и я тебе обязательно поверю, ведь ты знавал плохих людей.

– И тебе до них далеко, – он улыбается и убирает за ухо прядку моих волос. – Светает…

Оборачиваюсь к окну. Небо окрасилось в холодноватый розовый цвет, и из-за кромки темного леса уже появляются яркие желтые лучи.

– Красиво…

– Знаешь, а мне нравятся рассветы. Они рассеивают тьму.

И мы говорим еще. Про то, как Драко дожидался рассветов в Хогвартсе, тайком сбегая из подземелий. Про полученное от Темного Лорда задание убить Дамблдора. Про тщетные попытки его выполнить. Про Выручай-комнату и исчезательный шкаф. Про Плаксу Миртл в женском туалете и Сектумсепру, от мысли о которой у него по сей день кровь в жилах стынет. Болтаем, пока солнце не начинает светить вовсю, а Драко не засыпает, по-хозяйски положив руку на мое плечо. Он всегда рассказывает мне то, что тревожит его душу. Правду. Ложь такой не бывает, мне ли не знать, ведь по этому делу я мастер. Завралась, запуталась… Я так хотела бы перестать лгать ему! Месяц назад мне казалось это забавной игрой, и я с удовольствием приняла вызов. Заставить аристократа чистых кровей верить мне, дружить со мной, говорить, и вот…

Аккуратно выбравшись из-под одеяла и задернув шторы, чтобы свет не бил ему в глаза, я отправляюсь в гостиную.

Опять Омут Памяти и пергаменты. Знаю, что хранить информацию на обычной бумаге или, как сейчас делают магглы, на компьютере удобнее, но мне нравятся желтые, плотные свитки. От них пахнет историей, которую я так люблю. Пахнет порохом сражений, ядами интриг, цветами, счастьем, гордостью… Иногда мне в голову приходят странные мысли. Вот бывает, ты берешь пергамент, пишешь на нем, потом долго рассматриваешь, тебе нравится то, что написано, почерк... Или не нравится. А вдруг бумага тоже смотрит на тебя, и ты ей, может быть, тоже не нравишься…

Фу, ересь какая! Вот же леший, я ведь это Александру Дмитриевичу отправлять буду! Стерев палочкой последнюю написанную бредятину, убираю все в шкаф, не приведи Перун, Драко это увидит и начнет расспрашивать, что за конспекты я веду.

Раньше в моей жизни все было просто: утром и днем я думала о работе, вечерами о Егорке и Ване, по ночам мучилась от кошмаров. Сейчас все упростилось втройне: любая мысль крутится вокруг Драко. Работа – Драко, свободное время – Драко, сны – так или иначе связаны с Драко.

Когда я возвращаюсь в постель, он еще спит. Наверное, мы продрыхнем до вечера.

Драко снился странный сон. Он сидел на большой лесной поляне, где дымились остатки костров, и поднимающееся солнце лениво озаряло их. Малфой огляделся и увидел лежащую у самой кромки леса волчицу светло-серого окраса с коричневато-золотистым отливом.

– Эва! – не задумываясь позвал волшебник и сам удивился, почему так уверенно назвал зверя именем практикантки.

Волчица заинтересованно подняла голову и, встав, затрусила к Драко. Она остановилась у его вытянутой руки и внимательно посмотрела умными темными глазами. Потрепав зверюгу по макушке, он улыбнулся. Наверное, ему показалось, что волчица улыбнулась в ответ, ведь животные не умеют… Она подошла ближе и доверительно положила голову к волшебнику на колени, подминая под себя передние лапы. Без страха Малфой гладил шелковистую шерсть, пока его пальцы не встретились с тонкой серебряной цепочкой. Он потянул за нее и вскоре нащупал кулон в виде волчицы, который блеснул в свете солнца.