Комбинации реалий (СИ)

- Старика давно пора уволить, совсем из ума выжил, – Невилл поставил чашку на тумбочку возле кровати и встал. – Так, я возвращаюсь в башню Гриффиндора. Устроили тут невесть что...

- И я буду очень рада, – отозвалась Помфри. Толпа народу в больничном крыле ее жутко раздражала. – Давайте-давайте, все вон!

Учителя и ученики принялись плотным потоком покидать помещение.

- Что тут произошло? – незаметно поднырнула к Гермионе слева Джинни. Видимо, под шумок она свалила из больничного крыла со всеми, пришедшими посмотреть на воскресшего Невилла. – Что я пропустила? – она даже и не смотрела в сторону Драко, а у того возникло желание провалиться сквозь землю.

- Джинни? Ты... – Гермиона посмотрела на мрачного слизеринца и не стала ничего уточнять. – Слушай, я даже не знаю с чего начать...

- Тогда почему она кричала, что его убили? – озадаченно спросила Джинни.

За окном наступал вечер. Тихий такой, он словно нес этому жуткому дню облегчение. Хотя пиздец только начинался. Смерть Минервы, история с Невиллом, Слизнорт, который все еще подозревал своих учеников, странный новый препод по Уходу, о котором сегодня говорили в гостиной Симус и Дин Томас... Закрытие школы, воспоминание Хагрида, которое так и не просмотрели, защита в кабинете Дамблдора, в конце-концов, эти чертовы пропажи... Столько всего произошло в последнее время! Когда Гермиона думала об этом, у нее начинала кружиться голова.

Драко молча сидел у окна, наблюдая, как снежинки кружатся, укладываясь на крыши. Он ничего так и не сказал с тех пор, как Джинни вернулась в их общество. Что-то сломалось в нем, что-то поменялось. Это был не тот слизеринец, которого Гермиона знала раньше. Это был другой Малфой. Уставший и молчаливый Малфой. Грустный и мрачный Малфой. Странный и пугающий...

- ...прости, Джинни, что ты сказала? – Гермиона вернулась с небес на землю. Рыжеволосая поправила прядь, сползшую на лоб.

- Я говорю, почему Миртл говорила, что Невилла убили? – Джинни нахмурилась. – Он, выходит, был один и вовсе не умер, а просто... Что-то не сходится. А сам Лонгботтом ничего не помнит... Нужно поговорить с Плаксой, узнать, кого она видела с Невиллом рядом...

- Так-так-так, постой-ка, – Грейнджер не успевала за ходом мыслей девушки. – Давай не так быстро. И... давай без Миртл? Нам уже хватило ее общества сегодня, – Гермиона поежилась, вспомнив привидение из туалета. – Может, Миртл просто что-то приснилось?

- Привидениям не снятся сны, Гермиона, тебе ли не знать. Они, если ты забыла, вообще не спят, – металлический, холодный голос Драко Малфоя эхом разнесся по гостиной Гриффиндора. Пламя в камине колыхнулось, задрожало, словно почувствовало... что-то.

Грейнджер покраснела, уязвленная. А Драко вновь был нем, как рыба: стоял, смотрел в окно, скрывая ото всех свой взгляд.

- А что вообще она делала с Невиллом в мужском туалете? – Джинни мельком взглянула на Малфоя, а затем вновь повернулась к Гермионе. – Слушай, это все... не знаю, бред какой-то. Ничего не вяжется!

- Я думаю, Джинни, думаю... – девушка устало закрыла глаза. – Надо поспать, – решила она. – Давайте решим все утром? Драко? – она обратилась к слизеринцу. Тот не ответил.

- Тогда всем спокойной ночи. Безумный день... – девушка направилась в свою комнату.

Джинни и Драко остались в гостиной одни.

- Малфой, ты в курсе, что ты сволочь? – поинтересовалась Джинни отстраненно, не зная даже, почему она спрашивает. Память о поцелуях слизеринца была еще слишком свежа.

- Да, – глухо ответил Драко. – А ты?

- Что – я? – осторожно спросила девушка, поворачивая голову в сторону Драко. Тот по-прежнему стоял у окна, упершись взглядом в стекло, за которым витала снежная тьма.

- А ты сможешь, – Малфой, казалось, давит из себя слова, – простить меня за то, что произошло?

“За чушь, которой я донимал тебя, за чертов спор со Снейпом, о котором ты не знаешь, за глупую выходку у озера...”

- А что произошло, Драко? – Джинни встала, то ли собираясь приблизиться, то ли – уйти. – Я чего-то не знаю?

- Я...

- Или ты хочешь сказать, что то, что произошло между нами – это ошибка? – девушка помрачнела. – Лучше бы тебе ответить мне, Драко Малфой. Прямо сейчас.

Драко весь как-то сжался, сморщился. Хотел даже невидимкой стать, лишь бы не чувствовать на себе ее взгляд. Почему бы ей просто не уйти?

- Хорошо, – ледяным тоном молвила Уизли. – Я поняла.

За спиной раздался звук шагов. Драко подумал было, что она сейчас уйдет, и развернулся, чтобы посмотреть на мелькнувшие в проходе рыжие волосы. А она... Сейчас она стояла совсем рядом, лицом к лицу с Малфоем. И смотрела на него. А он – на нее.

- Драко Малфой, я тебя ненавижу, – прошептала она, глядя ему прямо в глаза. – Ты конченая сволочь.

А затем она развернулась, поднялась по ступеням женской спальни и скрылась за дверями. Малфой остался один.

- И ведь даже пощечину не дала, как полагается, – невесело пробормотал он. На душе было пиздец как хреново. Нашарив пачку в кармане мантии, он вытащил оттуда последнюю сигарету и прикурил ее о кончик палочки. – А что я сказал-то? – продолжил он тихо разговаривать сам с собой, выпуская дым к потолку гостиной. – Ничего...

“Ну и дурак же ты, Драко Малфой!”, – пронеслось в голове. Слизеринец молча кивнул своим мыслям.

Докурив, он испарил фильтр щелчком пальцев и решил, что Гермиона была права. Нужно поспать.

А завтра, быть может, будет лучше.

Не разуваясь, слизеринец рухнул на диван и почти сразу же вырубился.

И сейчас ему ничего не снилось.

Лишь пустота воцарилась в его снах.

Человек, прибывший в Хогвартс под покровом ночи, укутанный в странный серо-зеленый плащ, с натянутым на голову острым капюшоном, остался никем незамеченным. Он, бесшумно ступая по полу, осматривался вокруг, чувствуя, как болезненно сжимается сердце и где-то в горле образовывается плотный ком. Ленточка на бороде тихо дрожала от сквозняков, пронизывающих замок в кромешной тьме.

Покинув столь родное здание совсем недавно, он и подумать не мог, что станет скучать так скоро...

...правда, вернулся путник не из-за банальных чувств.

Вернулся он для того, чтобы закончить начатое.

Чтобы наконец-то сделать три вещи. Три вещи, которые в своей жизни должен исполнить каждый великий волшебник.

Уничтожить диадему Кандиды Когтевран, убить Невилла Лонгботтома и завалить, наконец, ту тварь, из-за которой придется объяснять бабушке Невилла, почему ее внук уехал за границу отдыхать и не вернется.

Никогда не вернется.

Тварью был тот самый, всем хорошо известный и всех хорошо заебавший. Лорд Волан-де-Морт. Он же Том Реддл. Он же обладатель серии чудесно спрятанных крестражей. Дамблдор никогда не забудет, как ему пришлось три дня питаться трупами двух гоблинов, что застали его за взломом ячейки в Гринготсе.

Но сейчас уже бывший директор не хотел думать о том, что сырое мясо гоблинов на вкус не было таким уж и плохим, и что ему даже, наверное, понравилось... Дамблдор больше думал о Невилле.

Он оттягивал этот момент максимально долго, надеясь, что получится придумать нечто иное – но нет, все сводилось к тому, что Лонгботтом, как крестраж, должен умереть.

Во благо... всех.

И была эта фраза “во благо” какой-то натянутой, нереально-наигранной, тошнотворной и противной. Но выбирать, увы, не приходилось.

Когда смерть одного спасает жизни тысяч других – это правильно.

Да вот только в голове что-то язвительно шептало Альбусу, что это “правильно” – нихуя не правильно. И что делать из ребенка козла отпущения – идея, попахивающая гнильцой.

Стоп. Гнильцой?

Мужчина на мгновение замер, словно бы почувствовав неладное.

Обернувшись, Дамблдор внимательным взором обвел тьму вокруг себя, но ничего, да и, впрочем, никого подозрительного рядом не наблюдалось. Профессор нахмурился – инстинкты редко подводили его. Крайне. Редко.