Сущность Альфы (СИ)

Сейчас же, решив, что эти нелепые игры нужно прекращать, я искал своего омегу, чтобы таки сказать то, что должен был сказать уже давно. Хотя искать его и не пришлось: они с Утакатой всегда на большой перемене отдыхали и обедали в одном и том же месте, на скамейке возле фонтана, куда я и направился, сжимая в руке самую большую плитку его любимого шоколада. Глупо, конечно, взрослому альфе мириться со своим омегой с помощью шоколада, но почему-то мне захотелось хоть чем-то порадовать любимого человека.

Вообще-то сейчас я собирался сказать Кураме, что люблю его, и желаю, чтобы Мито-сама устроила смотрины, во время которых я и сделаю ему брачное предложение. Возможно, это было поспешным решением, но я же не буду настаивать на свадьбе прямо сейчас, готов ждать и доказывать своему омеге, что я его достоин. А доказывать придется. Чувствую. Как и чувствую то, что что-то изменилось, причем изменилось в самом омеге, но из-за того, что он постоянно закрывается, я не могу почувствовать, что именно. Как же, оказывается, мало я о тебе знаю, Курама! Ну, ничего, надеюсь, у нас ещё будет время, чтобы узнать друг друга получше, потому что я не собираюсь от тебя отказываться, не собираюсь тебя отпускать и, конечно же, не собираюсь отдавать тебя кому-то другому. Только мой и на всю жизнь!

Только мой и на всю жизнь! Так я видел наши отношения с Хаширамой, но я понял, что сильно ошибался. Не существует ничего вечного и прекрасного. Люди просто прикрываются отношениями, чтобы прятать за маской порядочной семьи свои истинные пороки, чтобы набросить узды на свою звериную сущность и все-таки остаться человеком. Люди используют друг друга для достижения собственных целей, переступают через слабых, являя миру сильных, при этом забывая, что каждый из нас – всего лишь человек, слабый, смертный, жалкий в своих высокомерных желаниях, и даже те, кто считает себя сильными, все равно слабы потому, что слишком любит самого себя и сделает все для того, чтобы спасти собственную шкуру. Люди не умеют жертвовать. Они не знают, как это – возложить на алтарь свои идеалы, принципы, желания, самого себя. Не знают, как это – жить ради чего-то более возвышенного, чем собственные приоритеты и цели. Не знают, как это – видеть целый мир, а не только его частичку вокруг себя.

Это все я понял только после того, как задался вопросом, каковой я вижу свою жизнь. Сразу же, что и характерно для омеги, я представил двухэтажный домик, белый заборчик, мужа, детишек и даже собаку, и понял, что это все не то. Не то, чего я хочу. Да, я хотел всего этого, но такая наигранная идиллия искажала мою сущность. Сущность борца. Да, только теперь я понял, что все это время боялся не того, что обо мне подумают люди, и не того, что могу разочаровать мать и не оправдать надежды клана, и даже не того, что мои интимные связи с альфами будут у всех на слуху, я боялся того, что потеряю себя, стану дешевкой, буду тешить себя тем, что у меня все, как у людей, и при этом ненавидеть и дом, и заборчик, и мужа, и детей, и даже собаку, потому что все это будет чуждым мне. Я хочу быть личностью. Не просто омегой, который следует по истинно омежьему пути, по которому рано или поздно проходят все омеги, хоть и в сотню лет осознавая, что инстинкты все ещё живы в нем, а тем, кто сам сотворит свою судьбу. Поэтому я должен отказаться от Сенджу. Нет, не потому, что я не люблю его, люблю и, кажется, буду любить всегда, а потому, что я хочу удовлетворить свои амбиции, как бы высокомерно это ни звучало. Но удовлетворить не так, как это делают другие, не жертвуя другими, а жертвуя собой. И тогда, когда я достигну цели, тогда в моей жизни и появится альфа. Тогда, когда я пойму, что система пусть и не пошатнулась, но хотя бы дала трещину.

Я почувствовал Сенджу, как только он вышел из здания университета, напрягся, инстинктивно, и сразу же расслабился, поймав на себе любопытный взгляд Утакаты. Сейчас главное не сплоховать, не убояться, не отступить, поддавшись чувствам, которые придется спрятать так глубоко, как только я могу. Жаль, конечно же, что я не манипулятор и что придется обходиться собственными силами, но это, пожалуй, и к лучшему, своего рода тренировка – смогу ли я совершить то, что задумал.

- Привет, - он улыбался, и я не мог не ответить на его улыбку, правда, ответил скромно, едва приподняв уголки губ, а после повернулся к нему всем корпусом, стараясь не обращать внимания на заманчивый запах альфы и держаться. Я знал, что он придет мириться, чувствовал, готовился к этому, но одно дело представлять, а совсем другое – видеть перед собой эти темные газа, в которых плещутся огоньки надежды и решительности, и которые, а я это знаю точно, сейчас угаснут.

- Привет, - я ответил без особых эмоций, но и достаточно мягко для того, чтобы дать понять альфе, что я расположен к разговору, и его присутствие не доставляет мне абсолютно никакого дискомфорта. Он улыбнулся ещё шире, очевидно подумав, что я уже простил и просто ждал, когда он, как альфа, начнет добиваться меня, но он ошибся. Очень. Мне не за что было его прощать, потому что Хаширама ничего не сделал такого, что бы могло меня задеть. Наоборот, я бы сказал ему «спасибо», и обязательно скажу, но только тогда, когда придет время.

- Это тебе, - он протянул мне шоколад, и я понял, что моя игра началась. Здесь и сейчас. Под взглядом многих студентов, которые тоже обедали в этом парке. Но отступать было уже поздно. Я избрал свой путь, наконец. И пусть простят меня те, которым я уже причинил либо ещё причиню боль. Я это делаю не только для себя.

Посмотрев на альфу из-подо лба, скривив губы в подобии улыбки и фыркнув, я взял плитку, а после, так и не разорвав зрительный контакт с опешившим Сенджу, ткнул её первой проходящей мимо омеге, которая, очевидно растерявшись, осторожно взяла шоколад, попеременно смотря то на меня, то на него. Что ж, начало прошло успешно, судя по тому, что биополе альфы взволнованно встрепенулось и потянулось ко мне.

- Неужели, Хаширама-кун, я не достоин чего-то большего, нежели шоколад за восемьдесят иен? - мой голос сочится ядом и сарказмом, а на лице альфы удивление. Ещё бы: я не только осмелился дерзить ему при всех, а ещё и с легкостью отбросил его ментальные витки, хотя, с легкостью как для него, а мне же это далось с огромным трудом. Моя сущность бунтовала и пыталась вырваться, прильнуть к альфе, найти утешение в его объятиях, но я цепко держал её внутри, выстраивая все новые и новые барьеры, потому что свою игру я решил довести до конца.

- Прости, я не хотел тебя обидеть, - поспешно ответил Сенджу, а я расхохотался ему в лицо. Сухо так и ничего не значаще. И мой приглушенный смех эхом прокатился по всему парку, заставляя стайку голубей тревожно взмыть в небо, а самого альфу отшатнуться от меня, как от юродивого.

- Ты, в принципе, не можешь меня обидеть, - я оскалился, опасливо, но не жестко, мягко, лукаво, чуточку надменно и себялюбиво, оскалился, как готовый к прыжку зверь, у которого есть только один выход – вперед, - потому что ты просто не достоин моей обиды. Думаешь, я буду с альфой, который настолько слаб, что не в силах контролировать свои инстинкты? – я насмешливо выгнул бровь и сложил руки на груди, выставляя свой самый прочный щит и заставляя столпившихся вокруг нас зевак удивленно охнуть. – Сперва стань мужчиной, Хаширама-кун. Докажи, что Сенджу – это не пустой звук и оболочка вокруг тебя. Стань достойным моего внимания, и тогда, возможно, наши пути ещё пересекутся

- Да ты! – он вспыхнул и угрожающе надвинулся на меня, но сквозь его агрессию я слишком отчетливо уловил растерянность, отчаянье и даже страх. В принципе, на это я и рассчитывал, понимая, что палку не перегнул и добился нужного результата.

- Да, я! – мне тоже пришлось повысить голос, потому что я просто не мог ему уступить и проиграть, не мог показать свою слабость, не мог остановиться в самом начале пути, и последнее слово в этом разговоре должно быть за мной. – Я – Узумаки Курама, будущий глава клана Узумаки, и поэтому требую к себе должного уважения, тем более, как преемника Сенджу, с твоей стороны, Хаширама-кун