Игра (СИ)

– Привет. – Не удержавшись от искушения, провел руками по плечам вниз до кончиков пальцев и вернулся обратно, одной рукой зарывшись в волосы, а другой погладив шею. И если от моего приветствия она вздрогнула, то от движений моих рук просто замерла. Я довольно хмыкнул – она нервничает, неопытная кошечка. Но тут она вскочила и развернулась ко мне так быстро, что я не успел отодвинуться, и моя рука соскользнула с волос на пульсирующую венку у нее на шее. Насмешливо глядя мне в глаза – насмешливо! – она накрыла мою руку своей, слегка погладив ее пальчиками и… И провела моей рукой по своей груди вниз, плотно прижимая, позволяя ощутить ее мягкость и упругость, оттолкнув только в районе обнаженного животика. Твою…

Мою кровь в жилах можно было поджечь одной искрой. «Это кто сейчас кого соблазняет?!» – в горле моментально пересохло, ухмылка давно сползла с моих губ, взгляд блуждал по ее приоткрытым губам, спускаясь к неспешно вздымающейся груди. Она даже не взволнованна, черт! Ее дыхание оставалось ровным, тогда как мне не хватало воздуха. «Арнав! Бери себя в руки!» Пока я пытался выполнить собственные указания, Кхуши прошла мимо меня, задев водопадом своих волос мою ставшую до боли чувствительной кожу на щеке, и ушла на кухню.

Залпом выпив стакан воды, я наконец-то вернул себе самообладание и довольно улыбнулся. Кажется, игра будет еще интереснее, чем мне мечталось.

Кхуши.

Вбежав на кухню, я прижалась горящим лбом к прохладному холодильнику. Краска залила мои щеки, когда я поняла, что сделала. Я, нет, я не могла! Как будто вчерашняя фурия взяла контроль над моим телом, и я как со стороны наблюдала, как моя рука проводит его рукой по моему телу. Мамочки, как стыдно!

Выпив воды, я медленно успокаивалась. «Зато ухмылка победителя испарилась с его губ», – довольно вспомнила я и задумалась над реакцией Арнава. Глаза горели огнем, который я уже видела. Не далее как вчера.

- Похоже, это не злость… – ошеломленно пробормотала я своему открытию. Встряхнув головой, усилием воли отогнала картинки вчерашнего безумия, отказываясь признавать, что я бы хотела. Хотела снова повторить все эти ощущения.

Этого больше не случится! Глубоко вздохнув, я прихватила тарелку со злополучными ананасами и пошла в столовую, откуда уже были слышны голоса собравшихся к ужину домочадцев.

Арнав.

Во время ужина я поглядывал на Кхуши. Мне бы хотелось увидеть, что творится у нее в голове, душе, теле. Давно, а пожалуй и никогда, я не чувствовал таких перепадов в своих чувствах к девушке. Из жара в лед и обратно. Одним касанием, ну надо же. Что все это значит для тебя, Кхуши?

Но она сидела, погруженная в свои мысли и тарелку. Как бы мне хотелось снова видеть ее болтушкой, озорной и веселой. Но Кхуши изменилась. Все вокруг изменилось. Вместе с тем я понял, что Паяль простила сестру за наш брак, Анджали снова доброжелательно посматривала на девушку. Акаш и мой дядя, по большому счету, и не злились никогда. Тётя Манорама в своем репертуаре. Она не любит ни Паяль, ни Кхуши. Но девушки с этим справятся, я уверен. Тетя не злая, она просто – такая. Прошлое цепко держит ее в своих когтях. Девушки из бедной семьи стояли перед ней как напоминание ее собственной бедности, из которой она давно вырвалась, но не могла в это поверить, продолжая скупать килограммы украшений и одежды, стремясь вытравить из себя свое прошлое. Осталась только бабушка. Бабушка, которая так любит Кхуши и, возможно, именно из-за этого не может простить наш с ней поступок. Брак без благословения. Надо поговорить с Нани, попытаться еще раз объяснить ей все, вернее, попросить прощения. Объяснить я ничего не мог. Правду знаем только я и Шьям.

Кхуши.

Я выскользнула из-за стола раньше Зазнайки, и бегом помчалась в комнату. Хотелось быстрее сходить в душ и лечь спать, чтобы не сталкиваться с ним. Я ведь хотела избегать его, так? А после случившегося в столовой еще и привычное смущение захватывало мое существо все больше и больше. Так вести себя… Богиня, я ли это?

Уже собираясь выскользнуть из ванной комнаты, я услышала стук закрывающейся на ключ двери. Вот же! Рука, которой я взялась за ручку двери, разжалась сама собой. «Не бойся, Кхуши. Арнав сдержит свое слово, все будет хорошо. Тебе надо просто пройти мимо него к бассейну. Все будет хорошо», мысленно убеждала я себя. Нервно провела руками по длинной сорочке, пытаясь разгладить несуществующие складки на тонкой ткани, и, отчаянно труся, открыла дверь.

Арнав сидел за ноутбуком, видимо, работая. Меня изумляло его рвение к работе. Действительно, он зарабатывает деньги, а не получает их. Только вот времени для радостей жизни у него совсем не остается с таким напряженным графиком. Захотелось подойти и помассировать напряженные плечи мужчины. Развеселить его, заставить улыбнуться. «Цыть, Кхуши. Проходишь мимо и идешь к бассейну. Надо купить халатик, нет, как же это называется…», – думала я, пытаясь переключиться с ощущений своего предававшего тела. «Такое красивое французское слово… Точно – пеньюар! Чтобы накидывать на сорочку, а то она слишком тонкая». – Мысли скакали как бешеные, пока я, изо всех сил сдерживая шаг, чтобы не побежать, шла мимо Арнава к двери к бассейну. Молясь Богине, чтобы он не поднял взгляд, не окликнул меня.

- Кхуши! – хриплый окрик Арнава застал меня возле выхода к бассейну.

!Спасибо, Богиня! – язвительно подумала я. – Ты сегодня щедра на выполнение моих желаний». Пришлось остановиться. Теперь еще бы развернуться к Зазнайке с, по возможности, непроницаемым лицом.

Арнав.

Кхуши сбежала из столовой при первом удобном случае. Я ухмыльнулся. Играть будем по моим правилам, Кхуши, по моим. Волна предвкушения окатила тело, смывая усталость рабочего дня, даря какую-то звонкость и легкость восприятия.

Дождавшись, пока бабушка скроется в своей комнате, я последовал за ней, не собираясь откладывать разговор. Постучал в дверь.

- Войдите. – Родной и спокойный голос Нани так напоминал мамин, что на мгновение меня отбросило в прошлое, когда семья была единой и счастливой. Заглушая не вовремя проснувшуюся память, я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Прошлое хранило много счастья и много боли, но его не изменить. И, кажется, с появлением взбалмошной девчонки в моей жизни, я начал принимать это.

- Нани, можно? – спросил я, воспользовавшись разрешением и входя в бабушкину комнату. Тут было уютно. Разноцветные подушки и покрывала теплых оттенков с вышитыми орнаментами так напоминали Лакхнау. Наверное, поэтому Кхуши любит, любила, бывать в этой комнате.

- Конечно, Чоте. Присаживайся. – В голосе Нани не было слышно той неприступности, которая появилась после нашего брака, но и до обычной теплоты было далеко. Скорее ее голос звучал спокойно и чуть устало. Она сидела в кресле, задумчиво поглаживая свою любимицу Лакшми.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил я то, что пришло из сердца, а не то, с чем я появился в ее комнате. Меня кольнуло осознание того, как мало внимания я уделяю своей семье. Мой поступок, – да, мой, а не Кхуши, – причинил всем боль, а я так закрылся в своей правоте, что даже не попросил прощения за необходимую, но все-таки выходку, которая тяжелым ударом оказалась для любящих меня людей. Да, я не верил в ритуалы, но бабушка – она была другая. Она выросла в другое время, в другой среде, и я должен был уважать ее мнение, даже если не придавал значения ритуалам и прочему, считая это незаслуживающими внимания мелочами.

Я планировал построить свой разговор с точки зрения логики, убеждая бабушку, что наша женитьба – свершившийся факт, мы одна семья и члены семьи не могут игнорировать друг друга, и так далее. Но грусть, которая сквозила в ее глазах, осунувшееся и постаревшее лицо сами собой вызвали слова:

– Прости меня, бабушка. – Я встал перед ней на колени и взял ее холодные руки в свои. – Прости меня. И прости Кхуши. Мы не хотели делать вам больно. Так получилось, так сложились обстоятельства. – Я говорил и говорил, объясняя, что моя работа позволяет мне отвлекаться, и что я все равно чувствую любовь своей семьи, а вот Кхуши – нет. Она потеряла свою семью и не приобрела семью мужа. Мне было важно донести до нее глубину горя и боли, испытываемых Кхуши. Не знаю почему, но это было очень важно. Наконец, выдохшись, я замолчал.