Дневник. Обратная сторона победы (СИ)

— Ну, и что будем делать? — хмуро спросил я после очередной неудачной попытки магией избавиться от этой гадости. — Почему не действует Акцио?

- Из-за навершия, - неохотно произнес Малфой. – На нем стоят специальные чары.

- И что теперь? Сжечь эту мерлинову крапиву, что ли?

— Я тебе сожгу! Там же палочка где-то. Если крапива сгорит, то и палочке достанется.

— И что делать?

— Дергать руками. Как это действие называется?

— Прополка. Это действие называется прополка. Может, Спраут позовем? — я надеюсь, в моем голосе не было жалобных ноток.

— Не уверен, что мадам Спраут будет помогать Пожирателю выдергивать крапиву, чтобы этот самый Пожиратель нашел свою палочку.

Я согласно кивнул. Постояв еще пару минут, мы переглянулись и принялись за работу. Крапива была на редкость колючая, и очень скоро наши руки покрылись волдырями. И это учитывая то, что мы были в печатках.

Гулко матерясь, мы ползали по заднему двору кабака Аберфорда, но проклятая палочка все никак не находилась.

Руки болели и чесались. Сделав небольшой перерыв, я стащил перчатки. Мои ладони представляли собой жуткое зрелище. Воспалившаяся кожа, покрытая волдырями, напоминающими ожоги. Люциус тем временем рассматривал свои руки. Затем он задумчиво произнес:

— Я понял. Это не крапива. Это какое-то новейшее оружие массового поражения.

Я только кивнул. Самое странное заключалось в том, что моя лоза совершенно не собиралась меня лечить. Видимо, решила, что ожоги крапивы, даже такой странной, имеют лечебный эффект, и решила не вмешиваться, дабы ничего не испортить. Не знаю, какой во всем этом действии был лечебный эффект, а вот воспитательный присутствовал точно. По крайней мере, я запомнил раз и навсегда, что нельзя в пьяном виде доставать палочку и размахивать ею возле открытого окна.

Посидев прямо на снегу, мы снова принялись за свою работу. Когда последний куст крапивы упал к своим изничтоженным собратьям, я встал и уставился на Малфоя.

— Ну? И где палочка?

— Я не знаю, — в голосе Люциуса звучало явное непонимание.

Я шагнул к нему. И намерения были у меня не самые дружелюбные.

— Парни, а что это вы тут делаете? — появившийся Аберфорд спас Малфоя от мучительный смерти. Выглядел старик полностью охреневшим.

— Да вот, решили помочь тебе от сорняков избавиться, — сквозь зубы процедил я.

— А… Вон оно что. Спасибо, конечно, — Аберфорд усмехнулся. — Пойдемте уже в дом, виски скоро замерзнет, а индейка остынет. Кстати, Люциус, это не твое? — и он протянул палочку, украшенную на конце рукоятки головой змеи.

— И где ты ее нашел? — я сунул покалеченные руки в карманы мантии, впервые порадовавшись, что не снял ее, как это делаю обычно, оказываясь за пределами школы.

— На подоконнике лежала. В той комнате, откуда Малфой из окна навернулся, — хихикая, проговорил Дамблдор.

Слов у меня не было, поэтому я только махнул рукой и вошел в трактир.

Это было самое спокойное Рождество из всех, что я помню. Просто трое мужчин, съев индейку, спокойно напивались за дружеским разговором.

На следующее утро я отправился в больницу Святого Мунго. Найдя целителя Сметвика, я принялся выяснять, что происходит с Артуром Уизли.

— Понимаете, мистер…

— Фолт, — хмуро произнес я. Болела голова, виски у Аба был не очень. Ладони зудели. Целебные крапивные ожоги не хотели быстро исчезать. А предстоящий визит к Блеку, дабы вручить Поттеру подарок в виде индивидуальных занятий окклюменцией не добавлял мне радости и благожелательности.

Наверное, поэтому я и не представился. Просто сунул жетон с символикой Отдела: око Гора с взлетающим драконом вместо зрачка дежурному администратору и велел найти лечащего врача Уизли.

Да, у Отдела появился свой символ, точнее, вернулся старый. Появился он сам на жетонах с именами. Как мне сказала статуя Тайны, ей было скучно, вот она и похулиганила слегка. Я только махнул рукой и оставил все как есть.

— Понимаете, мистер Фолт, у мистера Уизли не заживает рана и не прекращает идти кровь. Я провел все возможные исследования, но не могу выявить яд этой змеи, которая укусила мистера Уизли. Дошло до того, что я позволил своему стажеру наложить маггловские швы на рану.

Я просто зубами заскрежетал.

— Целитель Сметвик, а вам никогда не приходило в голову, что если вы не можете обнаружить яд, то его, скорее всего, просто нет?

— Но почему тогда рана не заживает?

Хороший вопрос. Видимо, слюна Нагайны из-за присутствия осколка души Лорда приобрела новые качества, а именно обзавелась ферментами, похожими на гирудин, выделяемый пиявками. Крестражу нужна жертва, чтобы активироваться, вот он и начал заранее заботиться о том, чтобы эта самая жертва в крайнем случае от банальной кровопотери умерла.

Насколько я знаю, антидота у гирудина нет. Но можно как-то воздействовать на другие факторы свертываемости, просто увеличив ее, пока сам фермент не выйдет из организма полностью. А такие зелья у магов есть. Гемофилия не монополия магглов. Разумеется, своими соображениями я делиться с целителем не стал. Просто посоветовал воспользоваться зельями, применяемыми при лечении гемофилии, и в случае отсутствия результата связаться с Отделом.»

— То есть как не было никакого яда? — удивленно подал голос впервые заговоривший Артур.

— А вот так. Артур, а ты что, хотел бы, чтобы Нагайна была ядовитая? Но тогда бы ты здесь не сидел. Тебя бы просто не успели доставить в больницу, — серьезно проговорил Мальсибер.

— Если бы не Гарри…

— То ничего бы не изменилось. Тебя бы так же перевязали и доставили в больницу, — жестко продолжил Рейнард.

— Но если Нагайна не ядовита и профессор прекрасно знал, как лечить раны, нанесенные этой змеей, то что он тогда лечит в Мунго? — Гарри, нахмурившись, смотрел на Мальсибера.

— Какой удивительно точный вопрос. А самое главное, если взять во внимание лозу, то этот вопрос становится просто неприлично большим, — сверкнув глазами, произнес Альбус. — Рей, мальчик мой, ты не мог бы…

— Не мог, — заерзал на своем месте Мальсибер. — Перси, ты что молчишь, будто у тебя вся жизнь впереди? Читай уже.

«Я тянул с визитом на Гриммо до последнего. Когда до конца каникул осталось несколько дней, пришлось отправляться в дом к Блеку.

Прежде чем идти радовать Поттера, я обратился к Альбусу.

— Напиши письмо Блеку.

— Зачем? — удивился крестный.

— Затем, что я не собираюсь полдня доказывать ему, что я не верблюд. И что мне самому в голову не могла придти мысль о занятиях с Поттером окклюменцией.

— Я не понимаю, при чем здесь Сириус.

— А при том. Блек решил полностью исполнить роль крестного отца. И теперь делает вид, что заботится о Гарри.

— Делает вид? Почему ты так говоришь? — в голосе Альбуса прозвучало удивление.

— Крестный, послушай меня, только не перебивай. Если бы Блеку было изначально хоть немного дела до Гарри, он вместо того, чтобы гоняться за Хвостом, хотя бы поинтересовался, а где, собственно, его крестник.

— У него только что погибли друзья, он не контролировал себя.

— Я же просил не перебивать меня, — довольно жестко осадил я Альбуса. — Речь идет о ребенке. О годовалом мальчике, если ты не забыл. Мне тоже приходилось терять друзей. И единственная мысль, которая крутилась у меня в голове в то время, была не кто виноват, а что я скажу их родственникам.

— Ты тоже сорвался после взрыва Отдела.

— Не сравнивай, пожалуйста. Я не думаю, что если бы у меня был хоть один шанс на то, что там кто-то выжил и нуждается в моей помощи, я бросил бы этого пусть даже потенциально выжившего ради удовлетворения своих инстинктов. Но давай вернемся к Блеку. Так вот, он даже не поинтересовался, где ребенок. Блек побежал, никого не поставив в известность, валить Хвоста. А ведь он знал, что никто, даже ты, не в курсе того, что Хранителем являлся Петтигрю. А что он творит сейчас? Вместо того, чтобы хоть как-то поддержать мальчишку, он постоянно сравнивает того с Джеймсом. Это нормально, по-твоему?