Daigaku-kagami (СИ)

Мэттью открыл рот, чтобы убедить учителя в своем хорошем самочувствии, но потом только ниже опустил голову.

— Он не пришел, — просто сказал он.

Эдельштайн неловко похлопал его по плечу и улыбнулся, поджав губы.

— В зале полно народу — вы могли разминуться.

Двое учеников подхватили синтезатор и вынесли его на сцену, пока ведущие отыгрывали свои роли, отвлекая зрителей. Мэттью сглотнул — от волнения начинала кружиться голова. Только бы слова не перепутать! Если он забудет, учитель Эдельштайн сможет подпеть вместо него, но если перепутает — будет полный провал.

Первый шаг на сцену ослепил его. Под шум беснующегося зала, Мэтти кое-как добрался до стойки с микрофоном и поправил его под свой рост.

— Я хотел бы спеть «Hallelujah», — тихо пробормотал он, наконец, охватив взглядом весь зал. — Наш завуч, учитель Эдельштайн, любезно согласился мне аккомпанировать.

Ученики разразились градом аплодисментов, и Мэттью невольно растянулся в улыбке. Хотя бы один из них точно получит свою долю выгоды с этого выступления.

Когда овации стихли, Родерих взмахнул руками над клавишами и осторожно, словно пробуя дорогое вино, провел по ним пальцами. Знакомые звуки заполнили собою все вокруг, Мэтти неуловимо расслабился, сделал глубокий вдох и запел.

— I heard there was a secret chord,

That Rodʼrich played and it pleased the lord.

Он обернулся на учителя Эдельштайна и они обменялись улыбками.

— But you donʼt really care for music do ya?

Мэтти посмотрел в зал, туда, где возле выхода толпились ученики старших классов, которые выступили совсем недавно.

— And it goes like this: the fourth, the fifth,

The minor fall and the major lift.

The baffled king composing: hallelujah…

Вдоль стен стояли сплошь знакомые из его параллели и пятиклассники, но того, кого Мэтт хотел увидеть больше всего — не было.

Кому же теперь петь, если Йонг Су не пришел?

— Your faith was strong, but you needed proof,

You saw her bathing on the roof…

Her beauty and the sunshine overthrew ya.

Может, в песне и был лунный свет, но пел ее Мэттью, а не Леонард Коэн, и, как и сказал Родерих, он пытался с ее помощью выразить свои чувства. А Йонг Су свою девушку встретил при свете солнца — не под луной.

— She tied you to a kitchen chair,

She broke your throne, she cut your hair…

В действительности Сакура принесла несчастья только для Мэттью, но ему очень хотелось верить, что Ямато открыла где-то внутри Има ящик Пандоры, что пусть и незаметно, но она пыталась уничтожить его. Тогда у него, по крайней мере, появился бы шанс его спасти.

— And from your lips she drew the hallelujah!

Ближе, теперь между рядов — может, они там? Мэтти заметил светлую макушку, но это оказался не Альфред, а один из новичков клуба рисования.

Интересно, если бы Йонг Су был здесь, он бы понял, о чем поет ему Мэттью?

— I did my best, it wasnʼt much.

I couldnʼt feel, so I learned to touch,

Iʼve told the truth, I didnʼt come to fool ya.

Может, с той стороны? Мэттью искал уже в середине зала, но так и не смог заметить Йонг Су. Конечно, он не пришел — зачем ему вообще быть здесь, если можно развлекаться с Альфредом и играть в супергероев?

Мэтт ведь не сделал ничего особенного — ерунда, какая-то песня.

— And even though it all went wrong…

Да уж, насколько же все пошло под откос! Все должно было быть не так, совсем не так. Мэтту стоило поцеловать Йонг Су — тогда, в палатке, или потом, когда они вместе ходили на Танабату, или в любой другой момент, которых у них были тысячи.

— Iʼll stand before you new and strong

With nothing on my lips, but hallelujah.

Он вовсе не был сильным. И новым себя тоже не ощущал. Но стоял на сцене Мэттью только для одного человека.

— Well, maybe thereʼs a God above,

But all I ever learned from love

Was how to shoot at someone who outdrew ya.

Без особой надежды он посмотрел на ближайшие к сцене ряды — вот члены комиссии с покрасневшими глазами, директор Кассий и администратор Нольде как будто случайно соприкасаются пальцами, рядом с ними другие учителя. По краям и позади них — ученики, вот только…

— And itʼs not my cry you can hear at night.

Йонг Су сидел там, в четвертом ряду с самого края.

— Itʼs not somebody whoʼs seen the light,

Itʼs a cold and itʼs a broken…

Мэттью почувствовал, как горло сдавило стальными тисками. Дрожащим голосом он допел:

— … hallelujah.

И позволил слезам покатиться по щекам.

Он плакал от облегчения, от страха, от неуверенности и растерянности. Он плакал, потому что вывернул душу наизнанку перед человеком, которого долго и безответно любил, а сам даже не понимал этого.

Родерих доиграл финальную часть не в тишине. Мэттью не мог петь, но кто-то в зале вдруг подхватил мелодию, и несколько человек поддержали его. Потом к ним присоединились еще и еще, а после — мелодия смолкла.

Мэтти хотел снова найти глазами Йонг Су, но того уже не было на месте. Толпа возле входа пришла в движение — неудивительно, учитывая, сколько ребят хотели попасть в зал, и сколько — выйти. Он обернулся к Родериху, и тот сдержанно ему кивнул. Мэттью всхлипнул, коротко поклонился залу и выбежал со сцены.

Ему хотелось в комнату, спрятаться под одеялом, обложиться мороженым, обнять любимого плюшевого медведя и на какое-то время просто исчезнуть.

На выходе он столкнулся с Йонг Су. Тот окинул его быстрым обеспокоенным взглядом, схватил за руку и потащил за собой — подальше от толпы, в уединенный уголок. Как только они оказались вдвоем, он прижал Мэттью к стене.

— Что случилось? — пальцами Йонг Су бережно вытер остатки слез с его щек. — Почему ты плакал?

— Я, — Мэтти снова всхлипнул, — я тебя потерял. Д-думал, ты не пришел.

— Мэтти, — ласково протянул Им. — Я всегда буду рядом.

Он погладил его по голове и приблизился, чтобы заглянуть в глаза.

Мэттью столько раз прокручивал в голове этот сценарий, что действовал скорее инстинктивно, чем осознанно. Податься вперед, наклониться немного, закрыть глаза и прикоснуться губами.

Йонг Су не сопротивлялся — у него были сухие искусанные губы, и он наверняка потрясающе целовался.

Он дернулся через несколько долгих мгновений, и тут же отстранился, прижав ладонь тыльной стороной к губам. И только в этот момент Мэттью понял, что натворил. К глазам подступили слезы, он покачал головой, испуганно глядя на Има и отмечая в его взгляде разочарование и легкую неприязнь. Ну конечно — что о себе возомнила пустышка, которой хорошо только заполнять время между теми, кто действительно интересен?

Зачем?

Зачем он сделал это?

Зачем он все испортил?

Мэтт побежал — вперед, не разбирая дороги. По лестнице вверх, прямо по коридору, мимо кабинетов, теперь свернуть сюда, вниз, снова коридор…

Его дернули за руку, останавливая, и Мэттью замер, пытаясь восстановить дыхание.

— Объяснись! — коротко приказал Йонг Су.

Он был растерян, волосы растрепались, а губы нервно подрагивали. Мэттью промолчал, не обернувшись.

— Я… тебе нравлюсь? — как-то тихо и неуверенно, совсем не так, как до этого, спросил Им.

Слезы капали прямо на пол, и даже шум из зала не мог заглушить этот звук. Уильямс заставил себя посмотреть на Йонг Су и улыбнуться.

— Черт, черт, — простонал тот. — Мэтти, ну скажи хоть что-нибудь, — он потянул его на себя, сжимая в объятиях. — Мэтти… почему именно сейчас?

Мэттью не мог ему ответить — не мог сказать ни слова, потому что голос вдруг исчез вовсе. Он только прижимался к Йонг Су, вдыхал почти выветрившийся запах порошка от его рубашки, слушал биение его сердца.

И прощался.

— М-можно, — почти одними губами сказал Мэтт, — попросить тебя кое о чем?

— Конечно, — голос у Йонг Су дрожал.

— Постой так со мной еще немного.

========== Действие двенадцатое. Явление VI. Dancing around ==========