Неосновной инстинкт (СИ)

- Добрый вечер, - мило, как умела она, махая ресницами, поздоровалась Айли, потеребив бейдж на груди, - “Today World news”, нью-йоркский филиал, позволите побеспокоить?

- Да, пожалуйста, - вежливо приподнял подбородок он, демонстрируя полное сосредоточение на ней.

- Пара вопросов об этой выставке, готовы? – поднесла она диктофон к своим губам, держа палец на play.

- Как лапша быстрого приготовления на десятой минуте заваривания, - пошутил он, перейдя на корейский, вызвав смущенно-радостную улыбку у Айли и улыбнулся сам. – Если вы из сеульской газеты, то так будет проще говорить, не так ли? Не подумайте плохо, ваш английский хорош, и даже без акцента. Почти.

- Спасибо за комплимент, - разрумянилась девушка, но скорее от довольства, чем стыда. Какая удача встретить земляка в этом мегаполисе! Да ещё такого очаровательного, с манерами. С деньгами – глаза Айли щелкнули по золотым запонкам и вернулись к лицу, - с приятным голосом. – Так, начнём. Вы знакомы лично с хозяевами сегодняшней выставки?

- Нет, пришёл исключительно ради искусства. Часто посещаю подобные мероприятия.

- И как вы находите эту экспозицию?

- Редкостное дерьмо… о, простите, вы же записываете? – опомнился парень, но Айли не смогла понять, специально он это сказал, или нечаянно. Но его мнение сошлось с её, и он понравился ей ещё больше. – Вы не могли бы отмотать, давайте я отвечу по-другому?

- Разумеется, - согласилась журналистка, но лишь изобразила отмотку, оставив себе подтверждение того, что выставка годится для унаваживания малоплодородных фермерских хозяйств. – Итак, как вам творчество, выставленное господами Найджелом и Робертсоном?

- Знаете, я нахожу, что оно на девяносто процентов модернистское, отвечающее духу своего времени. Несомненно, видно влияние Марселя Дюшана, не удивлюсь, если они его почитатели, но и от Ханса Арпа что-то есть. Я обратил внимание вон на ту скульптуру, - Айли невольно обернулась на ту «вешалку», за которую её культурно отругали, стремительно поражаясь эрудиции собеседника. – Она напомнила мне «Пастуха облаков», только более заостренную, нервную, будто грозовую версию. Трудно сказать, насколько авангардны эти работы, потому что направление будущего непредсказуемо, а почти всё изобретено до нас, но характер и индивидуальность Найджела и Робертсона клеймом стоит на всём здесь. Или вот эта картина… - развернулся незнакомец к плесневым хризантемам, которыми с этого ракурса показались бывшие осьминоги. – Концепция кажущихся схожими, повторяющихся фрагментов, каждый из которых на самом деле неповторим, конечно, не нова, но как тонко вырисованы штрихи, словно гены, и если приглядываться, то постепенно возникает, лично у меня, некая спираль ДНК, некая динамичная модель цикличной структуры, замкнутой в себе, и в то же время открывающей целый мир. Я восхищен и считаю, что творчество, которое сегодня увидел, достойно самых высоких похвал, - молодой человек замолчал, наблюдая за Айли. Подхватив свою челюсть усилием воли, с задержкой на несколько секунд, она нажала на стоп.

- Вау… - выдохнула она. Респондент скромно улыбнулся.

- Не желаете выпить шампанского?

- Я пьянею от вашего интеллекта, - честно признала девушка, но сыграла красивым жестом, приложив ладонь к груди. – Вы эксперт по части живописи?

- По основной специальности я химик, - Айли округлила глаза ещё больше. – Да, но не думаю, что стоило раскладывать на элементы состав красок и материалов, из которых слеплены инсталляции, правда?

- Вам виднее, - не переставая заворожено его разглядывать, девушка зафиксировала восхищенный вид. – Меня зовут Айли, - опомнилась она, хотя вроде бы и показывала документ с именем, но всё же. – Пак Айли.

- Ю Ёндже, - протянул руку он и, вопреки ожиданиям блондинки, не по-европейски поцеловал тыльную сторону её ладони, а сдержано пожал всю её. – Так, что насчет выпить немного? За компанию. Чтобы как-то приукрасить свой взгляд на окружающее безобразие. Теперь, когда вы убрали диктофон, мы можем поговорить об этом честно.

- Я действительно быстро пьянею, - призналась Айли, сознавшись про себя в мыслях: «Один бокал – и я вся ваша». – Но вам отказать не могу… Если мои ноги будут подкашиваться – это на вашей совести.

- Я провожу вас потом до такси, - пообещал он. «Хм, он без машины? Какой странный красивый и богатый юноша» - отметила Айли, перенимая у него шампанское, которое он снял с подноса подозванного официанта. – Вы пишете в колонке искусства? Я бы прочел после вашу заметку.

- Вообще-то, я пишу в криминальном разделе, об убийствах и всякой гадости, - спокойно промолвила она, разрушая образ хрупкой маленькой леди, которая при слове «убийство» должна дрожать и прятаться под стол. – Но, вот так получилось, что и об этом напишу тоже я.

- И о чем писать легче?

- А что труднее, живопись или химия?

- Оценивать или производить? – уточнил с полуулыбкой Ёндже.

- А химию можно оценивать? – делая глоток за глотком, посыпала вопросами девушка.

- В ней есть своя красота. Вы видели когда-нибудь, ну, хотя бы кристалл меди под микроскопом?

- Не люблю вещи, которые нужно разглядывать сквозь увеличительное стекло, - Ёндже осекся, подумав о чем-то не том и едва не покраснев. Айли поймала его взгляд и замахала свободной рукой: - Боже, как я неловко выразилась! Я вспомнила уроки биологии в школе, всех этих букашек и насекомых, малюсеньких, которых и не видно даже, а они ведь могут куда-нибудь заползти… Вот опять я как-то неоднозначно сказала… Ну, как куда-нибудь? В ухо или рот…

- Да-да, я понимаю, многие боятся насекомых, - закивал он, радуясь, что понял превратно, и намек был не на что-нибудь другое маленькое. Ёндже совершенно не умел вести откровенные и пикантные беседы, флиртовать и реагировать на жеманство. Его поле деятельности – наука, и там он ощущает себя в шоколаде.

- А вы не боитесь?

- Насекомых? Нет.

- А чего боитесь? – над кромкой прозрачного фужера выстелила линию взора Айли, заманивая в свои хмелеющие сети перспективного кавалера.

- Честно? – Ёндже облизнул губы и, опустив ненадолго глаза к полу, осторожно посмотрел на собеседницу. –Женщин, которые могут разбить сердце.

- Я думала, что это делают мужчины. Разбивают сердца.

- Вам разбивали? – Айли игриво улыбнулась.

- Ни разу. А вам женщины?

- Никогда, - сдержал смешок Ёндже, понимая абсурдность сопоставления опыта со знаниями, или даже, вернее будет сказать, с предубеждениями и предрассудками.

- Почему же вы этого боитесь? Похоже, что у вас всё на сигнализации и под надежной охраной.

- Любая система может дать сбой, - «Исходя из всего, делаю вывод, что он холост и одинок» - подумала Айли и замерла. Что-то тут не так. Интересный парень при деньгах, которому за двадцать пять, умён, как компьютер, в меру остроумен и остерегается женщин. Журналистке вспомнились загадочные убийства азиатских мальчиков. И этот Ёндже тоже азиат. И боится женщин под предлогом страха разбитого сердца. Богат, разумен, симпатичен и один? И с ней не пытается кокетничать. Вокруг поглядывает, изучает шедевры. А она ведь, размышляя об убийствах, приходила к теории, что заниматься этим может только кто-нибудь при деньгах, ведь явно же что следы не маньяка-одиночки, который подлавливает и насилует, а всё происходит по-другому. Но как? Не без помощи денег. И то, что всё замешано через Восток… неужели этот Ёндже может быть опасным извращенцем? Женская интуиция просила не выпускать его из вида и последить. Не только сегодня, а вообще, чем он живет, как проводит время. Как только доберется до ноутбука, тут же разведает в интернете всё о нем, если там есть хоть что-то.