Волей-неволей (СИ)

В о с е м ь ч а с о в н а з а д

— Здравствуйте, Дарья Викторовна, — мужчина пожал хрупкую ручку брюнетки, — Я Михаил Дмитриевич Зуев.

— Да, я помню, здравствуйте, — кивнула девушка, присаживаясь за обеденный стол на крохотной кухоньке в квартире мужчины. Брюнетка была облачена в костюм темно-синего цвета, а синяки под глазами замаскированы добротным слоем тонального крема, который Дарья не пожалела, дабы быть похожей на нормального человека.

— У меня рак четвертой стадии, — вздохнул пенсионер, прислоняясь к столешнице. Даша вскинула бровь, глядя на Михаила. Он пригласил ее для того, чтобы пожаловаться на нелегкую судьбу? А она-то ждала реально стоящей информации, — Врачи прогнозируют месяц. А так хочется уйти на покой с чистой совестью, — вздохнул седой мужчина.

Канаева неопределенно замерла. Значит, ему было что скрывать и теперь он собирается рассказать ей это? Интересно.

— Дарья, простите меня за все, что я Вам когда-то не рассказал и расскажу теперь. Ваш отец страшный человек, — Зуев перешел на шепот, а Даша сжала кулак, непроизвольно прикрывая глаза, чтобы не взорваться на месте перед этим вполне милым дедушкой. Кто ее отец она и сама прекрасно знает. А за последний год убедилась в этом намного лучше, — Он тогда нашему начальнику денег занес. Ну, и нам соответственно, — мужчина продолжал говорить тихо, периодически тяжело вздыхая, — Припугнул, вот мы все и молчали столько лет. Большинства ребят уже в живых нет, вот я и решил открыть тайну перед смертью. Вы хорошая девушка, и Вы должны знать, что он натворил, Даша.

— Расскажите, — еле слышно выдавила из себя девушка, чувствуя, как к горлу поступает ком от собственных догадок на этот счет. Голос предательски дрогнул.

— В общем, по горячим следам мы тогда достаточно быстро раскрыли это дело. Я не буду вдаваться в подробности, лишь скажу, что заказчиком убийства являлся Ваш отец. Уж не знаю, что там за инцидент у него был с Вашей матерью, а может та и вовсе ему мешала. Но сделать он поручил это в то время, когда был в командировке, чтобы отвлечь от себя подозрения. Он тогда и себя откупил, и киллера этого недоделанного. Вашу мать нашли в доме Вашего отца, в их собственной спальне. Насколько мне известно, тогда Вы гостили у бабушки.

— Довольно, — она взмахнула рукой, призывая мужчину остановиться. Слишком больно. Кажется, нечем дышать, а в ушах стоит треск ее окончательно разбившегося сердца. Тот, кого она называла отцом, оказался безжалостным монстром.

— Это папка с материалами дела. Я взял ее, еще когда уходил на пенсию, будучи оповещенным о собственной болезни. Теперь, когда остался месяц, мне ничего не страшно.

Д в а д ц а т ь т р и г о д а н а з а д

— Витя, где ты был? — темноволосая женщина, на которую Даша до боли была похожа, ходила из стороны в сторону. Муж снова не ночевал дома, снова провел время в компании другой женщины, предпочитая любовницу семье.

— Тебя это не касается! — холодно отрезал супруг, отодвигая свою жену в сторону, дабы пройти в спальню.

— Как же мне это надоело, Виктор! Твои бесконечные гулянки, любовницы, тебя никогда нет дома! Я больше не собираюсь это терпеть, ты нас с Дашей больше не увидишь, — секунда и в комнате произносится тяжелый звук удара. Анна взялась за поврежденную часть тела — щеку, сползая вниз по стенке.

— А теперь послушай меня. Натворишь какую-нибудь глупость и тут же окажешься на помойке, откуда я тебя подобрал. Дочь останется со мной, усекла? — второй удар не заставляет себя ждать, а выкрик женщины тонет в ее собственных рыданиях.

Н а ш е в р е м я.

Р е с т о р а н о т е л я «Э л е о н»

— Так что теперь, Вы, Виктор Алексеевич, здесь обычный гость, — улыбается юрист Элеоноры, а Галанова подхватывает его радостное настроение.

— Витя, ты сам выйдешь или охрана должна тебе помочь? — вскидывает брови женщина. Она всем своим видом излучает неподдельную радость, ведь отель остался в ее руках, а Даша, хвала небесам, и впрямь прекрасная девушка, в которой она ни капельки не ошиблась. Элеонора искренне надеялась, что вчера брюнетка не пересеклась с Павликом, и тотальной ссоры, о которой Паша, конечно же, умолчал, не произошло.

— Не может быть! Предъявите мне документы! — воскликнул мужчина, поднимаясь из-за стола. Где-то в районе груди неприятно потянуло больной орган. К лицу подкатил жар, а в этом пространстве становилось все более душно. Даша, его дочка, она ведь не могла предать его. Это просто уму непостижимо — переписать такой «лакомый кусочек» на левых людей. А самое главное, что ему теперь делать? Как дальше быть? Ни отеля, ни дочери. Хотя, с последней он еще разберется. И мало ей не покажется.

— Все документы Вам отправят почтой. А теперь покиньте помещение.

— Где она? — голос Виктора становится намного тише, а дышать намного тяжелее, — Где Даша?

— Несколько часов назад она уехала в аэропорт. Насколько мне известно, билет в один конец, — пожимает плечами юрист, а сердца двух любящих мужчин, находящихся за этим столом, уходят в пятки. Она покинула их.

***

Он неспешно открывает конверт, разрывая белоснежную бумагу. Вытягивает из кармашка свернутую напополам бумажку и вчитывается в строки, выведенные ровным почерком, таким любимым и родным:

Павлу.

И я тебя люблю. Вот такое внезапное, не своевременное открытие.

Ты решил все за нас двоих, перечеркнул всю историю, написанную нами. Разрушил все то, что мы так старательно строили вместе. И мне безумно обидно, что ты не дал мне объясниться, ведь я даже не была виновата.

Я перевела деньги на счет отеля, а с него юрист сделал перевод фирме отца. Отель твой, ты больше никому ничего не должен, как и я.

Так случилось. Поэтому давай разойдемся без ругани, как взрослые люди. За этот год я поняла, что вся твоя напыщенность — глупая маска, которая нисколько не идет тебе, Паша. Пожалуйста, будь добрее к людям и к самому себе. Нужно давать шанс или хотя бы возможность высказаться.

Этот год был самым лучшим в моей жизни и это твоя заслуга, спасибо.

Не звони, симка осталась в Москве. Не ищи, потому что не найдешь.

Целую на прощание,

Даша.

Гробовая тишина, повисшая вокруг, давит на виски с невероятной силой. Каждый из нас сам кузнец своего счастья. И во всем, что произошло с нами, виноваты только мы. И исправлять наши ошибки тоже нам, ведь никому другому до нас просто нет дела.

***

Она стоит на пороге новой жизни. Морально истощена и внутренне разрушена. Все цветники и сады, цветущие внутри, завяли, заполняя нутро тьмой. В душе больше нет радости, лишь пустота, словно бездонный океан, разлившийся в ее теле и не приносящий никаких эмоций. Раньше ее считали каменной леди снаружи, а теперь она обросла непробиваемым камнем внутри.

Она снова будет учиться жить. Снова будет учиться дышать полной грудью, ведь до этого ей полностью перекрыли доступ к кислороду, подставляя под удары. Снова начнет возводить невидимую стену вокруг себя. Только на этот раз заменит железобетон на крепкий гранит. По кирпичику, по блоку будет закладывать фундамент душевного равновесия, читая книги на французском или любуясь конусом Эйфелевой башни из окна — ее новый вид.

Время превращать мечты в реальность, отказываясь от прошлых принципов, норм и устоев. Отказываясь от всего того, что раньше удерживало ее, не давая делать то, что хочется; жить так, как хочется душе; и как велит ее израненное сердце. Время начать писать новую историю, начиная ее с чистого листа. Теперь она волей-неволей стала заложницей новых обстоятельств, ведь в ее руке тест на беременность с двумя полосками.

Теперь ты свободна.

***

Дым табачный воздух выел.

Комната —

глава в крученыховском аде.

Вспомни —

за этим окном

впервые

руки твои, исступленный, гладил.

Сегодня сидишь вот,

сердце в железе.

День еще —

выгонишь,

можешь быть, изругав.

В мутной передней долго не влезет