Девяносто семь процентов (СИ)

Я вошел в его тело в ту же секунду, как мой язык погрузился в его рот. Может, чуть резче, чем следовало, но в его стоне не было боли. Только удовольствие. А я… а мне… Это было лучше всего, что я знал в этом жизни. Я жмурился, дышал рвано, стискивал его бедра, пытаясь удержаться на грани, но весь самоконтроль рухнул, стоило ему нетерпеливо сжать мышцы. Я двигался в нем сильно, размашисто, входил глубоко. Я просто двигался, вжимаясь в него все сильнее, а он шептал что-то заполошно, всхлипывал, подавался навстречу, раскрываясь передо мной.

Я… не помню, сколько это продолжалось, но вряд ли долго. Я помню только, как стало вдруг хорошо и странно, как через тело словно пропустили электрический ток. Я вбивался в податливое тело, почти потеряв рассудок, а когда снова обрел его, то уже лежал на кровати рядом с Хэгирой, крепко прижимая его к себе. Омега тихо всхлипывал, гладил меня по волосам, благодаря, а я целовал и целовал его пальцы и ладони.

Во второй раз все получилось гораздо лучше. А в третий это уже было почти похоже на любовь. Неторопливые ласки, медленный, изматывающий ритм. Для меня всего было слишком. Удовольствия, нежности, горечи. Под утро, когда наш Союз отсчитывал последние минуты, я тихо умолял Хэгира не уходить из моей жизни. Сердце болело, стоило только представить его в объятиях альфы, который может причинить ему боль, как в груди рождалось рычание. И пусть умом я понимал, что альфа не может, не в состоянии навредить своему омеге, сердце и душа знать ничего не желали. Я не мог не отпустить Хэгира, не имел права что-то требовать от него, но сам себе дал обещание, что найду и сберегу. Пусть я всего лишь мальчишка, я – альфа.

Часы в каюте показали шесть утра по корабельному времени и я, поцеловав Хэгира в губы, выбрался из его объятий. Союз закончен. Пряча лицо и чувствуя спиной тяжелый взгляд теперь уже бывшего любовника, я оделся и только потом развернулся. Склонился, последней лаской проведя ладонью по его щеке, и поцеловал в лоб.

- Тебе надо поспать, одари, - старое, почти забытое обозначение друга сердца, того, кого готов защищать и беречь, слетело с губ на удивление легко. В глазах Хэгира на мгновение застыло изумление, а через секунду они заискрились смехом и теплом.

- Как скажешь, - он сжал мои пальцы и отпустил. – Спасибо. Теперь я буду жить.

Я кивнул, принимая его ответ, и выпрямился. Окинул каюту внимательным взглядом, запоминая, и направился к двери. Слова были больше не нужны, все было понятно и так. Мы больше никогда не встретимся в постели. Не станем любовниками. Но нас связала эта ночь, и воспоминания еще долго будут жечь сердце. У нас у каждого своя дорога, но я знаю, что мы обязательно встретимся снова. Альфы любят своих карми, они одни на всю жизнь, и я знаю, что Хэгире моим карми никогда не стать, как и мне – его, но теперь я – якорь для своего одари.

Весь оставшийся путь мы провели вместе. Хэгира оказался приятным и очень интересным собеседником. Мы разговаривали об истории, генетике, чуть затронули политику, но никогда не касались личных тем. Я коротко рассказал о том, что дома меня ждет отец, и что в Академии я хочу учиться на капитана, минимум – на пилота. Хэгира заверил меня, что все получится, и на этом личные разговоры закончились. Да это и к лучшему. Это дало нам возможность общаться свободно, не думая о прошлом.

Но расставаться было, на удивление, тяжело. Я хотел посмотреть на его альфу, но Хэгира запретил мне, и я не посмел ослушаться. Только у самого выхода, вопреки всем правилам, поцеловал его. Крепко, почти до боли. Давая обещание, скорее, даже себе, а не ему. Он все понял правильно. Прижался губами к моему лбу, взъерошил мои волосы и исчез в переходе. Я подождал немного, выполняя его просьбу, и вышел следом. Разумеется, его уже и след простыл. Я тоскливо вздохнул, но тут ко мне подошел таможенник, и стало уже не до того.

- Хороший мальчик, - наконец, нарушил молчание Том.

- Чуткий, - подчеркнул Крис. – И я буду молиться духам космоса, чтобы эта черта в нем с течением времени не исчезла. Это редкое качество среди альф.

- Ну ты его не лишен, - заметил Том.

- Я изначально был поставлен в такие рамки, где мне пришлось выбирать между человечностью и…

- И чем?

- И возможностью взлететь.

- Но ведь ты все равно взлетел, - возразил Том.

- Но не на Бете, - покачал головой Крис.

- А если бы ты получил возможность все переиграть?

- Я бы поступил так же.

Глава 7

Джойс Шолто. Академия Объединенного Звездного Флота

…Академия потрясала воображение. Тысячи курсантов и абитуриентов, челноки сновали между орбитальными станциями и поверхностью планеты, как наземные машины в час пик. От обилия лиц я даже растерялся немного, но Академия не зря считалась лучшим учебным заведением. Уже через полчаса я, под руководством куратора, специально поставленного для того, чтобы помогать новичкам, размещался в казарме, пройдя предварительно все формальности. Я попал аккурат в первую волну, когда абитуриентов еще не так много, и смог сам выбрать себе, комнату и место. Я долго и придирчиво бродил по этажам и коридорам, но все-таки нашел ее. Просторную, светлую, с шикарным видом из окна на шпили далекого города. И, судя по количеству кроватей, соседей у меня ожидалось всего-то трое. Совсем неплохо. Пока же я был один и, честно говоря, был этому несказанно рад. Первый тест уже завтра и мне надо было хорошенько подготовиться. А то здесь таких же «гениальных», как я – каждый второй, не считая каждого первого. С этими мыслями я отчитался коменданту о выбранной комнате и, прихватив учебник, завалился на кровать, впившись зубами в сэндвич.

…Известие о том, что поступил и теперь официально могу считать себя курсантом, я отметил, как и подобает. В компании своих новых приятелей – соседей по комнате, оказавшихся просто мировыми парнями. Сначала, правда, они на меня косились с любопытством и легкой настороженностью, но после первой же обязательной попойки весь их напряг как ветром сдуло. Дома я не был особым любителем алкоголя, да и здесь им не стал, но после вечеринки в честь поступления - зарекся пить вообще. Голова гудела, во рту было, как в пустыне, но я еще помнил, что в самый разгар веселья кто-то приходил и что-то мне приносил. И за это «что-то» я даже расписался. Еще вспомнить бы, куда я это засунул потом.

Игнорируя пьяный храп своих соседей, и выпив, наверное, целый литр воды, я взялся за поиски. Не то, чтобы любопытство маяло, скорее, чувство ответственности и неясное пока предчувствие то ли грядущего абзаца, то ли просто каких-то перемен. А еще я очень надеялся, что с отцом все в порядке. Вчера утром, как только я узнал о том, что поступил, написал ему сразу и ответа пока не ждал, но сердце щемило все равно.

Наконец тонкий пластиковый конверт нашелся на самом видном месте: на учебниках, которые я уже успел получить. Я взял его в руки и тут-то меня и накрыло. Все-таки не каждый день получаешь письма с имперской гербовой печатью. Однако уголок конверта был окрашен в синий цвет, и от сердца немного отлегло. Всего лишь уведомление.

Перешагнув через дрыхнущую тушку Сержа, соседа по комнате, я вышел, надеясь, что никого не встречу и никому объяснять причину своего помятого вида не придется. Хорошо хоть, что кадетскую форму еще не успел надеть, а то могло бы и влететь за ненадлежащее к ней отношение.

В общем, стараясь ступать как можно тише и пробираясь вдоль стеночки, я вышел на открытую по случаю теплой погоды террасу. Обычно ее использовали старшекурсники для своих вечеринок, но они еще не вернулись со своих каникул. Я пристроил свою изрядно нывшую от сна в неудобной позе пятую точку на пластиковом стуле и приложил к печати на конверте большой палец. Пластик тихонько щелкнул, разворачиваясь в лист бумаги.

Первые строчки я пропустил, привычно отбрасывая вежливое обращение, а вот от второго абзаца руки ощутимо дрогнули. Омега. Моя последняя попытка, результатов которой я так и не удосужился дождаться. Она оказалась удачной… Распоряжения вернуться не было, мне дали отсрочку на год, но мне пока и этой новости хватило, чтобы заметаться. У меня есть отсрочка на год, но… дьявол! Я не знал ни имени, ни возраста, но сейчас мне это было и не нужно. Я уже понимал, чувствовал, что каким бы он не был, я не смогу его бросить. Мой отец, Хэгира – в моей жизни было не так много омег, но… черт…