Trust me (СИ)

Если бы Ньют мешал или доставлял какие-то неудобства, он давно был бы выставлен за дверь или даже не вошел бы в квартиру. Это понимали они оба, но Ньют продолжал почему-то Томаса благодарить, словно тот как минимум спас ему жизнь, а не просто открыл дверь в свое жилище.

— Уйдешь завтра утром, — трудно описать, как это прозвучало. Не предложением, не приказом, а чем-то средним. Ньют на это даже бровью не повел, упертый. — Дождь не скоро кончится.

— Не страшно, — Ньют снова сделал попытку отпить свой чай (Томас наблюдал за этим с насмешливой улыбкой и в конце концов подал блондину чашку с холодной водой). — Один раз под дождь попал и выжил. Молния два раза в одно место не бьет.

Что Томас мог на это ответить? Кивнуть в сотый раз, проурчать тормозящее любой разговор «понятно» или, может, начать убеждать Ньюта в чем-нибудь? Все это казалось бесполезным или недостаточно весомым для произнесения.

Время шло. Дождь — тоже. Разговор между парнями то возобновлялся на две-три короткие реплики, то снова умирал, кутаясь в шум воды снаружи. Чтобы не было совсем уж мрачно и тихо, Томас включил телевизор и вполуха слушал поздний выпуск новостей. Меланхоличное настроение, пропитавшее брюнета за день, требовало откровений, воспоминаний и рассказов о прошлом, обсуждений истинного смысла жизни и, несомненно, пресловутых дат, о которых Ньют отзывался с неприкрытым презрением. Но голос блондина и его пугающее «Не стоит говорить со мной об этом, Томми», что хорошо сохранились в памяти, не давали и рта раскрыть.

Даже если дико хотелось.

«Несчастный случай произошел ранее вечером в Вест-сайде. Девушка в возрасте семнадцати лет сделала попытку самоубийства, сбросившись с четвертого этажа многоквартирного здания. Пострадавшая чудом осталась жива, отделавшись многочисленными переломами разной степени тяжести, и была доставлена в больницу. Родители девушки заявляют, что причиной была внезапная смерть молодого человека, который считался соулмейтом неудавшейся самоубийцы. Подробнее о случае расскажет моя коллега в ближайшие тридцать минут.

Город страдает от аномально сильного до…»

Дальше Томас не стал слушать и быстро сдавил красную кнопку на пульте. Заметил осуждающий взгляд Ньюта, устремленный в экран, и невольно поежился: до того холодными показались ему карие глаза, раньше напоминавшие корицу.

— Кто мешал ей влюбиться в кого-то другого? Глупость, — вот он, твой шанс, Томас.

— Так ведь… Соулмейт у всех только один. Нельзя полюбить того, кто им не является.

— Бред. Я уверен, что можно, — в глазах Ньюта загорелся огонек. Не враждебный. Абсолютно дружелюбный, с долей соперничества.

— А у тебя когда-нибудь получалось? Ну, влюбляться в кого-то без дат.

Ньют опустил глаза и задумался. Лицо его выглядело до смешного серьезным в эту минуту. Щеки заметно порозовели, зубы не стучали больше. Правда, нос хлюпал все так же громко.

— Нет, — Ньют сделал демонстративную паузу, вскидывая указательный палец и поправляя себя. — Пока нет. Но не факт, что никогда не получится. Ведь, понимаешь, я думаю, что это тупо как-то — считать, что у тебя есть только один-единственный человек в этом мире. Которому ты идеально подходишь и все дела. Это же утопия. А разве есть место утопиям в том мире, где постоянно случаются трагедии?

— А я думаю, что ты просто огораживаешь себя от неизбежного, — Томас и сам загорелся этим шуточным соперничеством. — Когда ты влюбишься в кого-то, я клянусь, он окажется твоим соулмейтом.

Ньют фыркнул, расплескав тем самым по свитеру чай, и закопал свой ответ в извинениях и попытках стереть образовавшиеся пятня салфетками. Томас пытался было помочь — хотел коснуться левой стороны груди и смахнуть капли, — но Ньют слишком резко отдернул тело назад, не давая этого сделать. Достаточно понятно и красноречиво. Томас, пожав плечами, откинулся на спинку стула и, посмеиваясь, наблюдал за резкими порывистыми движениями рук блондина.

В итоге Ньют скрестил на груди руки, оттолкнул локтем опустевшую чашку, и с философичным видом перекатил из одной щеки в другую кубик сахара.

— Я в это не верю, чувак. И, да не будет это сказано слишком сопливо, хочу, чтобы меня полюбили просто так, а не из-за каких-то бесполезных циферок на руке. Понимаешь, это как-то странно — полюбить кого-то только потому, что так должно быть. Это фальшиво.

— Значит, если кто-то в тебя влюбится, но в итоге ты узнаешь, что он твой соулмейт, ты оттолкнешь его?

— Только если не влюблюсь в ответ.

— И поверишь в соулмейтов?

— Это вряд ли.

— Ну и баран.

Ньют запустил в Томаса сорванной с нагревателя кофтой, которая еще не успела высохнуть. Уворачиваясь от нее, брюнет ударился лбом о край стола, смачно выругался, и в ответ бросил в ехидно улыбавшегося Ньюта слетевшим с ноги тапком (благо, он был мягкий, как игрушка).

— Я думал, что байкеры все такие из себя серьезные неотесанные бородатые мужики, а они, оказывается, закидывают противника мокрыми тряпками, — Томас повесил кофту Ньюта обратно на нагреватель.

— Стереотипы — вещь дерьмовая, скажу я тебе, — раздался голос из-за сгорбленной спины в зеленом свитере. — Никто, среди тех, кого я знал, не вел себя, как ошалелый придурок из фильмов. Мы просто любим скорость, свой мотоцикл… и свободу. Я это любил, по крайней мере… до аварии.

Ньют по-прежнему говорил о случившемся спокойно и размеренно, и Томаса это пугало. Случись с ним подобное, он явно остался бы дерганным до конца жизни. Или подвергался бы паническим атакам с пугающей частотой. Но Ньюта, казалось, авария никак не затронула. Или он старался выглядеть так, что его это не затронуло.

— Ты не против спать на диване? — Томас вытащил из шкафа в своей комнате подушку, простынь и теплый плед и орал из коридора, пытаясь разглядеть дорогу в гостиную.

— Вовсе нет. Я бы, наверное, даже от коврика в прихожей не отказался, — саркастично ответивший Ньют забрал у Томаса часть «груза», осмотрительно стараясь не коснуться его ненароком. Он помог расстелить простынь, неаккуратно бросил поверх всего подушку и остановил взгляд на Томасе на мгновение.

— Спасибо. Еще раз, — почему-то в голове Томаса в такие моменты люди либо обязательно пожимали друг другу руки, либо обнимались нежно и крепко, либо, что еще лучше, целовались долго-долго, но Ньют был не то неправильным человеком (нет, это не так), не то не был готов (это уже вероятнее) и потому только улыбался как можно шире.

— Не за что, — Томас, зевавший чрезмерно часто, выключил свет в «кухонной» части комнаты, позволяя мраку окутать помещение полностью. — Спокойной ночи.

— Да. Спокойной, — Ньют проводил брюнета глазами и не осмелился снять свитер до тех пор, пока Томас не вышел и не закрыл за собой дверь. И все равно, чисто по привычке, обмотал предплечье висевшим на спинке одного из чудом не сшибленных в темноте стульев полотенцем.

***

Томас заглянул в кухню-гостиную почти в четыре часа утра: горло пересохло настолько, что, казалось, еще секунда — и брюнет умрет от обезвоживания.

Ливень за окном слышен не был, и оттого комната мертво молчала. Диван был аккуратно заправлен, нагреватель — выключен.

Ньюта здесь уже не было.

Комментарий к Глава 5. О том, почему грозы иногда могут быть полезны

Сколько я тянула с продой? Почти три недели, да?

Писала по паре предложений почти каждый день, сегодня решила взять себя в руки и закончить главу наконец. Она даже длиннее пяти страниц получилась, вау.

***

Исправлениям в ПБ буду радоваться аки ребенок.

========== Глава 6. О том, почему дружеское беспокойство так важно ==========

Ньют ушел. Томас оторопело оглядывал комнату, словно надеясь засечь блондина, мирно попивающего оставленный на дне чашки чай, где-нибудь в углу между барной стойкой и холодильником. Но его не было. Не было и сохнущей кофты на выключателе, темно-синих не то от воды, не то самих по себе джинсов на стуле, покрытого разводами мобильника на бежевой столешнице. Все его вещи, еще вчера вечером разбредшиеся по комнате, ушли вместе с хозяином в холодные, еще хранившие память о вчерашнем ливне, четыре часа утра, когда крыши словно сморкались, роняя капли на балконы, газоны и тротуары вдоль высоких каменных стен.