Берег и море (СИ)

— Предупредить? — уточняю я. — Зачем? Это всего лишь корабль!

Дэвид и Мэри Маргарет обмениваются многозначительными взглядами.

— Иди, — мягко приказывает Мэри Маргарет.

Дэвид кивает, целует её в губы и быстро удаляется прочь.

Когда он возвращается вместе с несколькими жителями, среди которых я вижу и Генри с матерями, и шахтёров, и Руби с бабушкой, корабль подплывает совсем близко. В носу стоят двое: мужчина и женщина. Чуть позади них ещё несколько человек, абсолютно мне не знакомых.

— Держись рядом, — говорит мне Мэри Маргарет.

Не знаю, откуда столько заботы. Она всегда смотрела на меня с опаской, словно ждала, что я взорвусь как какая-то бомба, но сейчас она обо мне беспокоится. Это лестно, но неловко. Интересно, мне ли одной?

Корабль швартуется, и люди спускаются на пристань. Уверена, что за моей спиной кто-то чертыхается.

— Кто вы? — я первая прерываю тишину.

В ослепляющем свете алеющего неба, лица незнакомцев отдают желтизной. Женщина со вздёрнутым подбородком, горделивым взглядом и красивыми, но притягивающими чертами лица, смотрит на меня, выгнув бровь.

— Кора, — доносится тихий голос Мэри Маргарет. — Как вы здесь оказались?

Женщина машет рукой в сторону своего спутника. Только сейчас замечаю, что они странно одеты, особенно мужчина: чёрный кожаный плащ, рубашка, расстёгнутая до середины и обнажающая грудь, и что-то блестящее в руке. На мгновение мне кажется, что это нож, и я делаю шаг назад, непроизвольно хватаясь за рукав плаща Мэри Маргарет.

— Корабль Капитана Крюка, приправленный искусно сотворённой магией, — отвечает та, кого назвали Корой.

Капитана Крюка? Мужчина, словно прочитав мои мысли, выходит ближе. Это не нож в его руках — это крюк вместо его левой кисти.

— Секундочку … — в глазах Коры вспыхивает не дюжий интерес, что делает её немного пугающей. — Луиза? — Кажется, она обращается ко мне. Нет, я уверена в этом! Она распахивает свои маленькие глаза широко и растягивает губы в довольной улыбке. — Господи, неужели это ты? Посмотри на себя — копия матери!

Я замираю, словно меня ударили поленом, а не словом. При упоминании о матери, сердце взрывается бешеной дробью. Кора подходит ближе и обнимает меня за плечи, не крепко, скорее брезгливо. Хлопает по спине, выпускает и пальцами хватает за подбородок, поворачивая лицо к солнцу.

- Красотка, — женщина самодовольно ухмыляется, будто сделала комплимент самой себе. — По женской линии у нас в семье всегда передаются лучшие гены.

Я дёргаю головой, давая Коре понять, что не намерена терпеть прикосновения к лицу от чужого мне человека.

— Мама, что тебе нужно? — из толпы сторибрукцев выходит Реджина.

— Мисс Миллс, это ваша мать? — спрашиваю я.

— Во плоти, — за неё отвечает Кора. - Но, погодите-ка … — она переводит взгляд на меня. — Мисс Миллс? Неужели, ты … Точно! Это же было моё заклинание! Такое снять под силу только мне самой.

Я чувствую многочисленные взгляды на своей спине. Щёки вспыхивают огнём.

— О чём ты говоришь? — Реджина хмурит брови. Она единственная, кто смотрит только на мать.

— Луиза, она …

— Меня зовут Лу, — перебиваю я. — Без всяких окончаний вроде «иза».

Мужчина с именем, не менее странным, чем его одеяние, прыскает.

— Ужасное имя. Так свою дочь могут назвать только пастухи. Вот Луиза — имя для настоящей воительницы, дочери Злой Королевы и внучки Королевы Червей, — парирует Кора.

Слышу, как кто-то в толпе охает.

— Вы сумасшедшая, — сообщаю я. — Ещё одна помешанная на сказках. — Я оборачиваюсь и нахожу глазами Генри. — Прости, но так оно и есть. — Сторибрукцы смотрят на меня: кто с вопросом в глазах, кто с отчаянием, кто с жалостью. — Вы все свихнулись, весь город!

Генри морщит нос. Кора взрывается смехом, исполненным превосходства. Я уверена — так смеются люди, знающие больше, чем остальные.

— Луиза, — Кора делает шаг ко мне и хватает за локоть. Я вырываю его, и тогда она машет странно одетому мужчине за своей спиной. — Крюк!

Тот закатывает глаза, но всё-таки слушается. Он подходит ещё ближе, и его тяжёлая ладонь ложится мне на плечо, крепко сжимая. На его пальцах поблёскивают позолоченные кольца с красными камнями.

От его хватки мне точно не убежать.

— Руки убери, — сквозь зубы цежу я.

— К счастью, не могу, — ухмыляется Крюк.

Я умоляюще смотрю на Мэри Маргарет. Дэвид выходит вперёд, но Реджина вдруг вскидывает руку, призывая его остановиться.

— Стойте, — говорит она. Обращает взгляд на Кору и просит: — Продолжай.

— Луиза, или та, которую вы привыкли называть Лу, твоя дочь, Реджина, — Кора делает паузу специально — её хватает на то, чтобы по толпе прошёлся ещё один вздох. — Родная дочь.

— О чём ты говоришь? — протестует Реджина. — Она не может быть моей дочерью, уж это бы я запомнила!

Я тоже хочу протестовать и возмущаться, но меня словно оглушили. Кружится голова, и если бы Крюк не продолжал сжимать моё плечо, я бы упала в обморок.

— Ты права, дорогая, только есть одно, но — я стёрла твою память в то самое мгновение, как малышка появилась на свет. И её память о своём первом дне, о лице родной матери, на которое она украдкой успела взглянуть — тоже. Вы, благодаря мне, о существовании друг друга никогда не знали. На моё счастье, Дэниел умер раньше, чем ты родила, так что с ним возиться не пришлось.

Я с трудом сглатываю. Лицо Реджины белеет, словно ей резко поплохело.

— Вы больна, — произношу грубо. — Стёрли память? Волшебство?

Хватка Крюка почему-то ослабевает. Это играет мне на руку: я ловко уворачиваюсь и оказываюсь позади него вместе с остальными жителями города. Реджина выходит вперёд. Она бросает на меня косой взгляд и подходит ближе к матери.

— Ты врёшь, — я больше не вижу лица мисс Миллс, но по голосу понимаю — ей не до шуток. — Что тебе нужно?

— Быть может, я просто хотела увидеть тебя, дорогая, — Кора внезапно смягчается в лице и голосе. — И начать всё сначала … С тобой и нашей милой Луизой.

— Хватит меня так называть! — я повышаю голос. — Хватит называть меня чужим именем! Говорите правду!

Кора останавливает взгляд на мне, вытягивает руку, и вдруг весь воздух в моих лёгких превращается в жидкий свинец. Я падаю на колени, хватаюсь за горло и открываю рот, чтобы сделать вдох, но у меня не выходит.

В глазах появляются пятна, их никак не сморгнуть. Лёгкие горят огнём.

— Прекрати! — требует Реджина.

— Пожалуйста, Кора, хватит! — вступает Мэри Маргарет.

Кора опускает руку. Я снова могу дышать.

— Вот тебе и воссоединение семейства, — хмыкает Крюк.

Я откашливаюсь. Свинец в лёгких пропал, но тяжесть никуда не делась. Дэвид подхватывает меня с одной стороны, Эмма — с другой. Они помогают мне встать, но как только я оказываюсь на ногах, тут же отталкиваю их от себя.

— Я в порядке, — бурчу я. — Что это было? Вы меня отравили?

— Только посмотри на себя: сколько скрытой ненависти, сколько боли. Яблочко от яблоньки, — произносит Кора. — Только не в тебя, Реджина, а в меня. Ты в её возрасте была слабее …

— Мисс Миллс не моя мать, — я отряхиваю коленки. — А вас я и подавно знать не знаю.

— Ты права, Луиза. Но это легко исправить.

Кора снова вскидывает руку, и я рефлекторно поднимаю свои, прикрывая лицо, словно это спасёт меня от любой угрозы.

Но в этот раз я не задыхаюсь. Вместо этого невидимая сила бьёт меня под дых, заставляя открыться непонятно откуда взявшемуся красному дыму (точно такой же окружает и Реджину) и всё вспомнить.

Голова внезапно такая кристально чистая, я будто заново смотрю на мир: теми же глазами, но под совершенно другим углом.

Уменьшаюсь до размеров кошки; и я в руках у первого и последнего человека, который смотрит на меня с любовью: в руках моей матери. У неё иссиня чёрные волосы и красивого оттенка корицы карие глаза. Это Реджина. Уставшая и обессиленная, она плачет, но выглядит невероятно счастливой. Она открывает рот, чтобы назвать меня по имени, но вдруг нас обеих накрывает темнота. Я громко и истошно кричу — и это последнее, что случается перед тем, как я просыпаюсь в доме у совершенно других людей. Они ненавидят меня. Мужчина и женщина, пастухи, бьют меня той же палкой, которой загоняют скот, когда видят, как я небрежным взмахом руки создаю из пустоты сладкое красное яблоко и угощаю им маленького мальчика, их сына — единственного, кто беспокоится обо мне. Они думают, что я дочь Рогатого Короля — тёмного мага, держащего в страхе всю округу, и старательно пытаются выбить из меня всё волшебство, чтобы «наставить на путь истинный».