Георгий Владимирович. История 1. Философский камень (СИ)

Он подал рапорт на увольнение его из органов КГБ. Его приняли. И он уволился двадцатого августа.

И все, в злополучном девяносто первом рухнуло, погребая государство под останками…

***

Отец очень строгий. Сколько Георгий его помнил, по-настоящему его могла вывести из себя только людская тупость. Именно тупость — не способность понять простых вещей. Голоса он никогда на него не повышал, даже если мальчик где-то повинился, но его тон становился жестким, напористым, и Георгию становилось очень стыдно. Настолько, что хотелось тут же провалиться со стыда под землю.

Если он давал какое-то задание, то его не особо волновало, как это сделать, кто это сделает, какие могут при этом возникнуть проблемы. Это должно быть сделано — и все.

За то время, что он провел с отцом, Георгий получил просто бездну знаний (иногда специфических): выучил некоторые иностранные языки — они ему давались неожиданно легко (например, он вместе с Машей начал одновременно изучать китайский), знал и умел пользоваться многими видами оружия, запоминать и отбирать правильно полученную информацию. Овладел техникой анализа и составления грамотных планов работы. Каждое утро он вставал вместе с отцом и занимался с ним спортом.

И это было почти единственным временем, когда они с отцом виделись. А иногда он не заставал отца дома вовсе: по несколько дней — то могли быть и командировки за границу, поездки по стране и банальное «очень много дел».

Потом отец улетал на работу на вертолете — чтобы его кортеж не парализовал движение на улицах в Москве.

***

Ярко запомнился еще Георгию девяносто четвертый. Именно тогда Людмила Александровна, его приемная мать, попала в авто аварию и получила тяжелейшие травмы.

Чудом (он тогда оказался в машине вместе с Катей), он смог позвать на помощь и не отпускал сестру от себя. Мать увезли на скорой, и потом успешно, не без помощи отца, прооперировали в Военно-медицинской академии…

Отец потом сказал, что он вел себя очень достойно.

Маму выписали. Она вышла из больницы, и первые две недели просто ползала по квартире. Мальчик с сестрами уже занимался домашней работой, понимая ее состояние. Впрочем, за ними тремя еще смотрела бабушка, поэтому в доме было тихо и спокойно.

Но еще год-два она вылечивалась от последствий травмы и перенесенных нескольких операций.

***

Отец стал президентом и время, проводимое с ним и с родными дочерями сократилось до минимума. Мальчик, который уже далеко ушел и в изучении тонкостей этикета, политики (к которой невольно стал причастен — его заинтересовало сегодняшнее время), языков, оружия и вооружения, разных школьных предметов и логических размышлений, был практически предоставлен сам себе.

Но и занимался со специально приставленным к нему домашним учителем по магии — Дмитрием Алексеевичем. Тот старательно занимался с ним и чарами, и заклинаниями, и трансфигурацией, и зельями… В общем всем-всем, что было в мире магии.

Он занимался и в Колдотворце. Там колдовали с палочкой, и учили беспалочковой магии. Это было почти место работы отца (вход находился в одной из дальних стен самого Кремля, тщательно скрытого от не магической части населения), но он все равно ни разу так и не встречался с ним. На подготовительных курсах (смысловой нагрузки они особо не имели) для поступающих в эту школу магии и зелий, преподавали… в общем, было просто интересно — был просто поразительный маг-историк по магии: его можно с интересом слушать часами (время пролетало незаметно); неплохо преподавали астрономию с арифмантикой. На некоторые предметы Георгий не ходил — его домашний учитель и так преподавал ему их… Были интересны юному волшебнику и руны во всем их разнообразии. Но курсы имели одну главную цель — выявить сильнейших, самых способных из всех.

И да, кстати, зрение ему полностью исправили в одной из клиник Москвы.

Остальные же просто потом шли по специализации — которую, разумеется, советовали им преподаватели, которые писали на всех учащихся по отзыву. А выявленных сильных обучали отдельно, составляли один-два класса, очень редко три класса…

В субботу Георгий ходил стрелять со своими телохранителями, с недавних пор приставленных к нему, на хорошо охраняемую военную базу. И только вечер субботы и воскресенье был предоставлен самому себе.

Он не очень любил, хоть иногда и валился с ног от усталости, отдыхать. Он проводил время в библиотеке, иногда сидя за компьютером и гуляя с парнями и девочками, с которыми познакомился на курсах. Только это редко происходило… Он, конечно же, скрывал свою истинную фамилию, говоря остальным что отец является важным государственными лицом…

***

— Георгий, — подозвал его прямо с занятий один из телохранителей, высунувшись из-за приоткрытой двери. И тот держал в руках мобильный. Домашний учитель сразу же замолк на полуслове: они с телохранителем переглянулись, и словно поняли друг друга без слов. — Тебя.

Значит отец.

— Да, слушаю, — мягко проговорил мальчик в микрофон, выйдя из комнаты.

— Сын, я желаю видеть тебя у себя. Это срочно. И без сопровождающих: я уже сказал телохранителю, что его отпускаю.

— Хорошо. Сейчас приеду. — И Георгий сбросил вызов.

Мальчик протянул трубку мужчине и шагнул обратно к преподавателю.

***

Он без труда нашел нужный ему кабинет в котором его уже ждал папа. Тот пригласил его сесть, а сам сел напротив.

Перед ним, четко посередине, лежало распечатанное письмо. Конверт, тяжелый и толстый, был сделан из желтоватого пергамента, а адрес был написан изумрудно-зелеными чернилами. Марка на конверте отсутствовала.

Он поднял глаза на отца от конверта, который только что разглядывал.

— И? — спросил Георгий. — Я туда поеду? Или же нет?

— От твоего настоящего имени, твоими настоящими родителями был заключен магический контракт. Обойти его невозможно.

— Значит, я еду.

На стол лег другой конверт с билетами на самолет. И золотым ключом, выпавшим при открытии конверта.

— Это твой сейф и там находятся твои деньги. Как работать с деньгами ты знаешь, — старший Путин дождался положительного сыновьего кивка, — с собой возьмешь все самое необходимое. С тобой же, проконтролировать, едет и твой преподаватель. Он бывал в магических местах Англии, и хорошо знает их быт…

— Да. Замечательно. Как я понимаю, — Георгий взглянул на дату на билетах, — вылет уже завтра?

— Да. Собери все вещи и ничего не забудь…

— А ты проводишь меня? — с надеждой спросил мальчик. Отец тяжело вздохнул, и ничего не сказал. Но Георгий и сам знал — он не может. Президент как-никак.

— С утра уж могу задержаться, — чуть улыбнулся Путин.

Мальчик едва удержался от радостного выкрика, рвущегося из груди, прикусив язык.

========== Подготовка. ==========

— Та-а-ак, — мальчик выпрямился, потирая спину. Он с трудом собрал свой чемодан, так как хотелось положить в него все и сразу. Ведь он толком не знал, что пригодится!

Но на кровати горкой были сложены книги, которые по каким-то причинам в объемный чемодан не впихнулись. А их тоже нужно было обязательно брать!

— Никак не влезает? — подняла брови старшая сестра, заглянув к нему на минутку.

— Не-а, — и мальчик отчаянно попытался вновь и вновь засунуть увесистый том, но тот не поддавался. Крышка не закрывалась.

— А ведь еще таможенный досмотр… — протянула она, и тут книга, выскользнувшая из рук Георгия, с силой ударила того по лбу. И упала на пол.

Григорий слабо взвыл, но сдержался от ругательств, потирая ушиб на лбу. Сестра хихикнула:

— Давай, помогу собраться…

— Спасибо, — от души поблагодарил он.

***

К вечеру чемодан, наконец, был полностью собран. Мальчик, удостоверившись, что все все-таки можно покидать более компактно, донес чемодан до самого порога, чтобы не тратить на него с раннего утра время.

Вылет у него был в три ночи, поэтому хотелось хотя бы сомкнуть глаза на более чем два-три часа.