Даже если не бьется сердце...(СИ)

– Без «если», Драко! Вы вернёте назад фиал с кровью, и всё будет хорошо! Я же тебе обещал. А я, между прочим, никогда не лгу! – скривился Гарри.

Драко только молча кивнул, не в силах произнести ни слова.

К обеду он отправился к родителям, а вернулся уже с несколькими фиалами крови: Скорпиуса – из хранилища, а также Нарциссы и Люциуса, которые взял непосредственно у них. И принялся за приготовление зелий. На это ушло чуть больше недели, да и то потому, что ему помогал Северус Снейп, о чём Гарри совершенно не догадывался. Драко исчезал в камине и появлялся уже с какими-то пробирками и колбами.

– Малфой, это что, запрещённые артефакты? – Гарри посмотрел на стол, на котором лежало несколько сложных кристаллов-катализаторов.

Драко поспешно прикрыл их пергаментом.

– Понимаешь, без них никак не обойтись. Мне бы не хотелось, чтобы о том, что мне их, так скажем, сдают в аренду, кто-то знал…

– Конечно. Просто мне интересно: и много берут наши министерские крысы за аренду того, что им не принадлежит? – Гарри стиснул зубы, глядя на кристаллы.

– Гарри, прошу тебя…

– Скажи!

– Я не собираюсь мелочиться, когда дело касается моего сына, и я…

– Так сколько? – повысил голос Гарри.

– Пять тысяч, – отвернулся от него Драко.

– За все?

– За каждый. Очень прошу, пусть…

– Драко, это неправильно! – возмутился Гарри. – Учитывая, с какой целью ты их используешь, они должны храниться у тебя постоянно!

– Какой же ты у меня, оказывается, наивный, Поттер! – горько рассмеялся Драко. – Я вот рад, что хоть так удаётся получить их.

– Это несправедливо! – насупился Гарри.

– Бедный мой наивный маленький гриффиндорец, и много ты в этом мире видел справедливости? – посмотрел на него Драко.

– Да ну тебя! – отмахнулся Гарри и вышел.

Почти через месяц всё было готово.

***

Подлив совсем немного сонного зелья Скорпиусу в молоко и дождавшись, когда малыш начнёт клевать носом, Драко отнёс его в кровать. Руки тряслись, было невероятно страшно – это ведь не кто-нибудь посторонний, а его собственный сын. Кровь от крови, плоть от плоти. И сейчас он должен был превратиться в вампира!

Гарри видел состояние Драко, но сделать ничего не мог. Для себя он решил, что поможет Малфоям любой ценой, потому что прекрасно понимал: если со Скорпиусом что-нибудь случится, то Драко этого не переживёт. А если не будет Драко, то и самому Гарри жить, в общем-то, незачем. И дело даже не в том, что Гарри любил Драко, а в том, что прекрасно понимал: в своём нынешнем состоянии он нужен только Малфою. И неважно, зачем: для исцеления Скорпиуса, для получения сведений, для того, чтобы поддержать… Главное – нужен!

Скорпиус во сне глубоко вздохнул и повернул голову набок, открывая беззащитную тоненькую шею. Драко затравленно взглянул на Гарри.

– Сейчас? – уточнил тот, глядя, как Малфой бросил опасливый взгляд на его рот, высматривая, появились ли клыки.

– Я… я не уверен… Может, не надо?.. – Драко посмотрел на спящего сына, ещё раз вглядываясь в тёмные круги под глазами, созерцая впалые бледные щёчки, заострившиеся черты лица и тонкие ручки, обвившие любимого единорожика.

Нет, если сейчас не решиться, то даже завтра может быть уже поздно, и он снова посмотрел на Гарри, который выжидающе глядел на него.

– Сейчас, – выдохнул Драко и громко сглотнул.

Всё происходило как в замедленной съёмке. Вот Гарри опускается перед кроваткой на колени, вот наклоняется, целует Скорпиуса в висок, от чего тот улыбается во сне, потом осторожно проводит пальцем по бьющейся на шее жилке и, наклонившись, прижимается губами к бледной шейке. Секунда! Скорпиус вздрагивает и затихает. А Драко стоит и никак не может от ужаса сделать ни шагу, пока не понимает, что если сейчас не остановить… Он едва успевает дотронуться до плеча Гарри, когда тот с готовностью поднимает голову, стирая с губ кровь. Кровь его сына. Драко переводит взгляд на Скорпиуса – у него озноб, и по белой коже медленно сползают тяжёлые бордовые капли, впитываясь в белоснежную наволочку и расползаясь уродливым тёмным пятном.

Всё. С этого момента нельзя терять ни секунды! Это словно отрезвляет Драко.

– Зажми ему артерию, – коротко скомандовал он, и Гарри послушно прижал к двум кровоточащим точкам пальцы.

– Сейчас, Скорпи, сейчас… Папа здесь, и он всё сделает правильно… Всё будет хорошо, мой маленький, – шептал Драко больше для себя, чем для сына, смешивая жидкости в пробирках и то и дело бросая взгляд на кровать. – Поттер, ты как? Держишься? – Запоздало в голову пришла мысль о том, что Гарри хочет продолжить.

– Нормально. Может, давай сделаем так, как с твоим пальцем? – предложил он.

– А ты не…

– Нет, просто чтобы следа не осталось. – И, не медля не секунды, снова прижался губами к шее Скорпиуса.

Драко навёл на Гарри волшебную палочку, но тот уже поднял голову и посмотрел на шею ребёнка, где не осталось и следа от укуса. А потом резко сорвался с места, убегая в угол. У него открылась рвота.

Гарри было очень плохо, но он кивнул Драко, указывая на Скорпиуса, которого начало лихорадить сильнее. Через минуту над ним повис кокон, из которого шла бордовая ниточка, соединявшая между собой чашу с кровью семьи Малфоев и запястье мальчика. Кокон медленно менял цвет с красного на серебристый. Это означало, что заражение началось, поэтому теперь было крайне важно с последними красными искрами ввести ребёнку противоядие, дождаться обратного превращения и сделать укол адреналина в сердце, чтобы оно билось, чтобы Скорпиус жил. Серые глаза неотрывно следили за тем, как на коконе всё меньше и меньше оставалось красного. Вот полоса уже дошла почти до живота…

– Гарри, как ты? – не сводя глаз со Скорпиуса, спросил Драко.

Из угла снова послышались звуки рвоты.

– Ни… Ничего… Пройдёт… Я почти в норме, – выдохнул Гарри. – Тебе потом тут уборки… – Он замолчал, потому что ему снова стало плохо. Очень плохо.

Через несколько минут Драко почувствовал, что Гарри уже стоит рядом.

– Я в порядке, – коротко сообщил он, и Драко только кивнул, следя за процессом обращения.

Скорпиуса била такая сильная дрожь, что его худенькое тельце подбрасывало на постели. Ещё немного, и Драко сорвался к кровати, где только что затих его сын, и ввёл ему куда-то в шею сыворотку, снова наколдовывая кокон, только теперь из серебристого он медленно, но верно превращался в красный, а из прозрачной чаши убывала кровь. Драко и Гарри молчали, внимательно следя за тем, как один цвет сменял другой. Сколько прошло времени, никто из них не знал, но вот последние серебряные искры погасли над босыми детскими ножками, а красный купол, покрывший всё тело ребёнка, вспыхнул и растворился. Драко занёс над узкой грудью сына шприц с адреналином. Занёс и замер. В то мгновение он как никогда был близок к панике. «А если не получится?! А если не будет дышать?!».

Мысли были подобны раскалённой лаве, и только сильная ладонь, сжавшая плечо, и уверенный шёпот возвратили ощущение реальности:

– Давай, Драко!

И Драко сделал то, что должен. Вот уже шприц пуст. Секунда… Вторая… Третья…

Наконец Скорпиус сделал глубокий вдох, закашлялся и начал плакать, прижимая к груди ладошки. Драко тут же прижал сына к себе. Его трясло, и уже гораздо позже он осознал, что плачет, и сам Скорпиус вытирал ему щёки и хрипло шептал, обнимая и целуя:

– Папочка, не плачь! Папочка, я так люблю тебя! Ну пожалуйста, не плачь!

Если бы Гарри мог, то он бы тоже заплакал.

Теперь всё самое страшное осталось позади.

Через какое-то время Драко опустил сына на кровать, и тот захныкал. Лоб Скорпиуса покрывала испарина, щёки горели.

– Что с ним? – тихо поинтересовался Гарри, подходя к Драко сзади.

– У него температура. Это нормально. Это даже хорошо. Только зелья ему давать нельзя, – вздохнул Драко, глядя, как сын отбрасывает от себя одеяло.

– Мне так жарко, папочка… Так жарко… – хрипло шептал он, прижимаясь щёчкой к подушке.