Тепло наших рук (СИ)

Фил повёл плечом, сбрасывая руку Арта, обернулся. Глаза его сверкнули:

— Нет, Артас. Это только моё дело. Понимаешь? Дело чести. Я ему всё скажу, клянусь… — Фил стиснул зубы и щёлкнул суставами на руках.

Кощей рассказывал что-то о нравственности, чести и старинных способах защитить её. Говорил о том, что могло спровоцировать дуэль, кто мог вызвать на дуэль и чем была чревата неявка. Фил слушал вполуха. Голос Кощеева резал по живому. Мысли распадались и собирались в хаотичные кучки. Отговорить Фила было нельзя. Он всё решил.

К кабинету истории и обществознания Фил подошёл уже одетый в зимнюю одежду. Кабинет был закрыт. Фил хмыкнул и прислонился спиной к стене рядом с дверью. Рука сама нащупала в кармане пачку сигарет. Вари не было. Значит, никто не мог спрятать его маленький грешок. Значит, уборщица вполне могла найти. Фил воровато оглянулся. Никого не было. Шаги не были слышны. После седьмого урока в школе мало кто оставался. Фил достал пачку, откинул крышку и принялся пересчитывать сигареты. Все были на месте. Фил вздохнул, спрятал пачку обратно в карман. Нетерпеливо постучал ботинком по полу. Отсутствие Кощея начинало его откровенно напрягать. Да, Фил сам не ангел: заявился к кабинету только через полчаса. Но не бежать же ему на встречу со своим врагом сломя голову?

— Долго ждёшь? — Кощей заметил парня ещё из противоположного конца коридора, дошёл до него настолько быстро, насколько позволяла обострившаяся травма.

— Да не… — лениво ответил Фил.

— Тогда пойдём.

Кощей знал, что тот разговор, который сейчас состоится, нельзя проводить в стенах школы. Стены муниципального заведения — абсолютно любого — имеют уши, глаза и языки. Да кроме того, попросту давят на психику и нервы. А в деликатном деле это было совсем ни к чему. Кощей открыл кабинет, забрал оттуда трость, без которой в последнее время справляться становилось всё тяжелее, защёлкнул кабинет и кивнул парнишке. Фил угрюмо вздохнул, сунул руки в карманы дорогой брендовой куртки, двинулся вслед за учителем. Нервы у обоих были на пределе. Кирилл Владимирович двигался резко, но то и дело вдавливал трость в линолеум, так что в нём оставались вмятины. Он не знал, как Филипп отреагирует на этот диалог, он чувствовал всю ненависть, что парнишка испытывает к нему. Впрочем, вина в этом была отнюдь не его. Оставалось это объяснить Филиппу.

Швырнул ключ от кабинета в руки пожилой вахтёрше, шутливо сняв несуществующую шляпу, толкнул тяжёлую дверь. Грохот. Свобода.

— Всё, мы не в школе. Можете сказать? — Фил заметно нервничал, руки теребили сигареты в кармане.

— Ты полагаешь, если я не стал вести этот разговор в личном кабинете, то буду вести его на крыльце школы? — резко отозвался Кирилл Владимирович.

Фил туго сглотнул. И покорно двинулся вслед за Кощеем по нерасчищенной дорожке за школу. Они вышли за чугунную ограду. Остановились у чистого чёрного «БМВ», внушавшего Филу восторг и страх одновременно.

— В машину сядешь? — деловито поинтересовался Кощеев, что-то перещёлкивая на сигнализации, «БМВ» рыкнула, мигнула фонарями и завелась. — Или тут поговорим?

— Тут.

— Хорошо.

Замолчали. Изучали друг друга исподтишка, как будто ища слабое место и размышляя, как подступить.

— Курить будешь? — неожиданно спросил Кощей.

Фил вздрогнул. Земля была выбита из-под ног. Нахмурился.

— Не буду я директору стучать, — мрачно вздохнул Кощей, — сам сигаретами по юности баловался. Впрочем, тебе это знать не обязательно. Если не можешь говорить спокойно без сигарет — кури.

Фил пожал плечами и всё ещё в непонимании уставился на Кощея. Он ожидал моралей, поучений, но никак не понимания. Кощей — его соперник, его враг — никак не желал уживаться в сознании рядом с такой вещью, как «понимание». Но закурил.

Кирилл Владимирович открыл дверь машины, выпуская оттуда спёртый пыльный воздух и запуская немного мороза. Февраль выдался удивительно холодным. Кирилл Владимирович запрокинул голову и посмотрел на серое небо. Потом на парнишку, сделавшего затяжку и окончательно расслабившегося. Усмехнулся, навалился на машину и понял, что пора.

— Я говорю с тобой тут, Фил, потому что это тот разговор, который нельзя вести в школе. Я хочу поговорить с тобой не об учёбе, не о поведении и даже не о курении, — удовлетворённо улыбнулся, когда увидел вытянувшее лицо Фила. Чуть подался вперёд и заговорщицки прошептал. — А о Варе.

Фил поперхнулся дымом, который вдруг стал удивительно едким и удушающим. Закашлялся. Швырнул сигарету в снег и затоптал.

— Какой? — спросил, глупо хлопая глазами и кося под дурачка.

— О Варе Орловой. Ты же из-за неё так злишься, Фил. Давай, скажи мне всё, что хотел сказать давно.

Все проклятия, слова и маты, которые Фил так старательно подбирал для Кощея, вдруг испарились. Перед ним стоял уже не учитель, но ещё не друг.

— В-вы, — крякнул. Оказалось очень тяжело задать такой просто вопрос. — В-вам, — шумно выдохнул, сжимая руки в кулаки и зажмуриваясь: — Вам нравится Варя?

Кощей расхохотался. Расхохотался пугающе громко и непринуждённо. Демонически. Так что Фил подумал, что кличку «Кощей» учитель заслужил не только из-за фамилии. Было во всей его натуре что-то демоническое.

— Фил, буду с тобой честен, — отсмеявшись, вздохнул. — Варя — прилежная ученица, интересная собеседница, хорошая слушательница, да и вообще положительная… — острым взглядом подцепил нахмуренные брови, сжатые кулаки и непонимание у Фила. — Девушка. Да. Но ей шестнадцать, а мне двадцать восемь. Жуть, правда? — Фил молчал, искоса глядя на Кощея. — Как думаешь, взяли бы меня в школу с незаконченным педагогическим, да ещё и после аварии, если б обнаружили у меня наклонности педофила?

Фил сдавленно хрюкнул:

— Смешно. Конечно, нет.

— Вот и ответ, Фил.

— Так… — Фил пощёлкал пальцами. — Значит, Вы её не любите?

Кирилл Владимирович печально усмехнулся. Вспомнил зелёные глаза и чёрные волосы. Вспомнил мягкие руки, ласкавшие его. Вспомнил шрам на запястье. Вспомнил могильный крест. Его жизнь оборвалась в той аварии, а жизнь Фила только начиналась.

— Как думаешь, Кощей умеет любить?

Лаконичный вопрос. Холодный голос. Молчание в ответ. В принципе, этого и следовало ожидать от подростка, который сам ещё в себе не разобрался.

— Я не слепой, Фил. Я вижу и слышу всё, что творится вокруг. Я вижу твои ненавистные взгляды, я вижу твои попытки доказать Варе, что она мне безразлична. Более того — я даже помогаю тебе иногда в этом. Я вижу восторг в глазах Вари и слышу влюблённость в её голосе.

— Тогда зачем Вы водите её за нос? Почему она считает, что Вы её любите?

— Сложный вопрос, — пожал плечами Кощей, — женщины… Понимаешь, девочке в твоём возрасте нужен кто-то, кого она облачит в латы рыцаря. Я подвернулся. Я не сделал ничего особенного, но стал её…

— Любимым, — буркнул Фил.

— Предпочту слово «кумир», — флегматично отозвался Кощей. — Когда я это понял, было поздно отталкивать её от себя. Не хочу быть причиной нервного срыва или упадка в учёбе. Я давал ей то, что ей было нужно. Внимание. Забота. Защита. Восхищение. И ждал, когда в её окружении появится тот, кто готов это дать. А потом заметил Артёма. Они хорошие друзья?

— Как мы с ним, — лаконично сравнил Фил, стараясь не показывать, что его задели слова о том, что Арт может дать это Варе, а не он сам. Кощей хотел было продолжить свою речь, но Фил его опередил. Пришёл его черёд нападать: — И долго Вы собирались водить её за нос? Ждали, когда она потеряет голову окончательно? Или хотели их с Артасом сблизить?!

— А ты можешь дать Варе, что ей нужно? — Кощей хлопнул дверью авто, решив, что свежего воздуха в салоне более, чем достаточно.

Подошёл к Филу. Серые глаза, как небо, резкие и колючие, как ножи. Фил прищурился. Азарт, огонь, дерзость — всё то, что есть у влюблённого мальчишки.

— Могу, — отрезал резко, решительно, не сомневаясь. — Только Вы должны пообещать, что расскажете ей всё. Не позже тридцать первого мая.