Суета вокруг глобуса (СИ)

Это случилось в начале шестидесятых, во время так называемого "Карибского кризиса. Нынешняя молодежь, да и люди среднего возраста уже мало чего знают про события тех лет. Позволю себе несколько освежить их память. После того, как президент Эйзенхауэр глубоко оскорбил Фиделя, отказав ему в приеме, сославшись на занятость, кубинский лидер пинком под зад вышвырнул американских владельцев сахарных заводов и национализировал американские банки и отели. В ответ Штаты перестали покупать сахар и поставлять нефть. Команданте обратился за помощью к Советскому Союзу, и на остров свободы двинулись инженеры и танкеры с горючим, "Гастрономы" пополнились заморским сладким "песком" и тропическими фруктами, табачные киоски крепчайшими "Лигерос" и "Партагас". В отместку американцы разместили в Турции около Измира пятнадцать ракет средней дальности "Юпитер", которые были способны за шестнадцать минут достичь Москвы. И началась совершено секретная масштабная операция прикрытия под кодовым названием "Анадырь", которой руководил маршал Советского Союза И. Баграмян. Составители плана считали, что он введет американцев в заблуждение. Всем советским военнослужащим, техническому персоналу и другим сопровождавшим "груз" говорили, что они направляются на Чукотку и даже для пущей достоверности к портам приходили целые вагоны валенок, лыж и шуб. А на самом деле планировалось разместить на Острове Свободы шестьдесят ракет с ядерным потенциалом в семьдесят мегатонн, тридцать самолетов, пятьдесят тысяч войск и три тысячи человек гражданского персонала. Однако у операции был один принципиальный изъян: невозможно было скрыть ракеты от регулярно облетающих Кубу американских самолётов-разведчиков ( вопреки остроумному плану Маршала Бирюзова закамуфлировать их пальмовыми листьями). Американский пилот их в конце концов обнаружил и сфотографировал. Утром шестнадцатого октября фотографии показали президенту Кеннеди. Восемнадцатого октября президента США посетил министр иностранных дел СССР Громыко вместе с послом Добрыниным. Оба отрицали, что на Кубе есть наступательное вооружения. Тем не менее девятнадцатого октября очередной полёт U-2 выявил ещё несколько ракетных позиций, эскадрилью Ил-28 у северного побережья Кубы и дивизион крылатых ракет, нацеленных на Флориду. Президент выступил по телевидению с разоблачительной речью. Ситуация накалилась настолько, что Кеннеди отдал приказ повысить боевую готовность Вооружённых сил до уровня ДЕФКОН2 (первый и единственный раз в истории страны), а также принял решение начать бомбардировку советских ракетных баз и военную атаку на остров. Среди гражданского населения США началась паника: люди срочно скупали продукты и бутилированную воду, уходили в отпуска и покидали целыми семьями американские города. В сельской местности жители оборудовали подвалы и погреба на случай атомной войны, запасая продукты и предметы первой необходимости. Многие покинули жилища и переселились в наскоро сделанные блиндажи и землянки. В школах, колледжах и университетах в плановом порядке проводились учения на тему: "Как себя вести в случае атомного взрыва".

А я, Александр Привалов, возрастом двадцати четырех лет, находился в то время в Саргассовом море, на подводной лодке Б-59.

Попал я на лодку, как я тогда думал, случайно и был оставлен обманом.

После ВУЗа я работал на счетной станции Пулковской обсерватории инженером- эксплуатационником по счетно-аналитическим машинам, теперь их называют компьютерами. Это сейчас он имеет вид плоского черного подноса, а мой дружище занимал двадцать квадратных метров. Меня ценили и уважали, несмотря на молодость, потому что машины я видел буквально насквозь, попробую объяснить. Это как смотреть на рентгеновский снимок, части которого двигаются, как в мультфильме. И детали устройств при моем особом взгляде окрашивались в три цвета, исправные - зеленым, потерявшие емкость наполовину - в желтый, ну и перегоревшие, понятно, в красный. Эта моя способность проявилась еще в Ленинградском Университете, но всего два раза, на втором и пятом курсе. Я тогда даже немного испугался, думал, шарики у меня зашли за ролики. Потом привык, понял, что осенен, одарен, и нужно это на благо применять. Подхожу к машине, прищурюсь, пресс напружиню, и вот уже вижу "третьим глазом", что у моего "Раздана-3" электровакуумная лампа накрылась или ферритовый сердечник потек или опять магнитную ленту зажевало. Обычно ремонт у меня отнимал от пяти минут до часа. Все коллеги завидовали, конечно, кроме Бориса, он ко мне с самого начала настороженно относился, как будто видел во мне что-то чуждое. Всегда со мной дистанцию держал, хоть мы с ним на моем "Раздане" сколько котлет и бутербродов уговорили. А я тогда вдобавок в игре на гитаре и фаготе преуспел, и опять же как-то внезапно. На междусобойчике взял инструмент, хотел сыграть свою коронную Окуджавы, а вместо этого у меня вышло "Бурре" Иоганна Себастьяна Баха, да без единой ошибки! Все подумали, что это я просто так струны пощипал, типа в шутку, пародию сделал на классику, а Боря тогда понял, посмотрел на меня внимательно.

В общем, когда в октябре шестьдесят второго пришла телеграмма из военного порта с просьбой послать специалиста по ЭВМ, я не удивился, что именно меня вызвал Михайлов Александр Александрович, наш директор, и спросил, готов ли я поехать в краткую однодневную командировку, на борт военного корабля, чтобы отрегулировать там их вычислительный узел. За командировку он посулил золотые горы и двухдневный отгул. Я согласился и поставил свою подпись в красной папке с гербом. Меня доставили до Сайды Губы под Мурманском, несколько раз проверяли документы, вглядываясь в лицо, и я наконец увидел судно. Это оказался не линкор и не крейсер, а огромная черная подводная лодка, метров сто длины, она уходила вправо и влево в бесконечность, я и не предполагал, что такие есть на свете. Молодой общительный морячок помог мне в нее забраться, по пути рассказал, что пришли они на этой "букашке" из Баренцева моря, куда дальше пойдут, государственная тайна, он ее не имеет права разглашать, потому что и сам не знает. Меня сразу отвели в отсек с радиолокационной станцией, где радист Вадим показал мне аппарат обнаружения подводных целей, назовем ее "Стяг" и сказал, что нужно срочно ее наладить, а также очень быстро отрегулировать станцию шумопеленгования "Меркурий 24 КИГ", так как им могут дать приказ начать поход в любую минуту, а может, и секунду. Тут раздался хрип в интеркоме и радист, пожелав мене успехов, выбежал. Я сел, оглядел серые и желтые железные ящики с верньерами и круглыми окошками осциллографов, сразу понял, в чем дело, открутил заднюю крышку и начал паять потроха. Вдруг чувствую, стул подо мной поплыл. Я встал, хотел подвинуть его, и понял, что не стул это двигается, а вся гигантская лодка, задрожав и загудев, начала набирать ход.

***

- А вот это... Это знак сомневания...то есть сомнительности. Типа ваших знаков препинания - Мальчик показал на отполированный красный шарик.

- Мы его положим во-от сюда, наверх. Виктор тупо смотрел на шаткую конструкцию из веток и камней, выточенных в виде геометрических фигур.

- И вот это все означает, что сегодня среда и у тебя хорошее настроение?

- Не только. Еще, что мне приснился хороший сон. Там был Стась и дядя Вандерхузе. Пьер вытянул губы и произнес чужим голосом - Киборрг, мальчишка. Фр-рагмент! Ну как, понял?

- Ну так, в общем. Мальчик разметал по песку все детали.

- А тебе что снилось? Снилось что нибудь?

- Да мне каждую ночь, какая -то хренови... чепуха. Разные воспоминания. Но не мои почему-то, а друга моего, Сашки Привалова. То мы в колхозе, то на демонстрации...

- Демонстр-ра-ци-я. Хорошее слово. А что это такое? Нет, не объясняй. Покажи.

- Я не смогу.

- Сможешь, просто ты не думай словами, а думай...слова. Сами слова. Нет, не слова, а то, что в них прячется. Шар-рада!