Путешествие в Древность (СИ)

Задумавшись, я не заметила, что Том остановился, и влетела в него, тут же инстинктивно отскочив на полшага. Мы почти забрели в овраг, расположенный между двумя стоящими рядом турбазами, и, если бы Том не затормозил, я, увлеченная собственными мыслями, уже катилась бы по его склону.

- Извини… - я смущенно потупилась, радуясь, что в темноте не видно цвета моего лица.

- За что? Все хорошо, - он улыбнулся, и в глазах снова отразился лунный свет, превратив их в два огонька. – Кажется, мы что-то нашли! Смотри!

Он сделал приглашающий жест. Посмотрев в указанном направлении, я увидела в темноте оврага светлые точки, разбросанные в хаотичном порядке по склону. А склон был покрыт папоротником.

- Что там, говоришь, дает цветок папоротника?

- Показывает клады и исполняет заветные желания… - я зачарованно смотрела на светлые пятнышки, не в силах поверить в происходящее. – Пошли, посмотрим!

Мы аккуратно, держась друг за друга, начали спускаться по склону в направлении ближайшего скопления пятнышек. Я порадовалась тому, что платье почти высохло и уже не облегало так тело, заставляя меня нервно вздрагивать каждый раз, когда Том оборачивался ко мне. Спасибо теплой ночи.

Добравшись до таинственных цветков, я сорвала один и подавила вздох разочарования – даже в темноте было понятно, что среди зарослей папоротника затесались небольшие «колонии» тысячелистника или чего-то, на него похожего. Именно эти белые соцветия-метелки и привлекли наше внимание. Но… Да какая, к лешему, разница?! Будет цветок папоротника, и все!

Том, стоящий рядом, протянул руку и сорвал еще одно соцветие. Задумчиво повертев его в руках, он повернулся ко мне.

- Даша, наклони голову, пожалуйста.

Я без возражений подчинилась и почувствовала, как его пальцы пробежались по моим волосам, втыкая в них сорванный цветок.

- Жаль, что здесь не растет омела.

Я улыбнулась, восстанавливая в голове английскую традицию. Надо же…

- Почему же, растет. Только ее в темноте не видно, - я подняла голову и хитро сощурилась.

- Тогда будем считать, что она висит на деревьях вокруг!

Том наклонился ко мне, и я снова ощутила легкие, но настойчивые прикосновения его губ, как тогда, в палатке… За секунду в голове пронеслось огромное количество мыслей и образов, которые были вытеснены звучащим в голове голосом Алисы: «… А там – куда боги выведут!». Вот пусть и выводят. Я приподнялась на цыпочки и ответила на поцелуй. Мы взрослые люди. Так что, будь что будет.

Мы не могли оторваться друг от друга так, словно это последний раз в жизни, как будто стоит нам прекратить этот обмен дыханием – рухнет мир… Я ощущала тяжесть его рук поочередно то на спине, то на талии. И не хотела, совершенно не хотела, чтобы он меня отпускал. В голове не было никаких мыслей, только вязкий туман, вытесняющий их и заставляющий продолжать и продолжать… Я не поняла, кто из нас остановился первым, раскрыв глаза уже тогда, когда опустилась с цыпочек. Том смотрел на меня так, что даже в темноте, скрывающей выражение лица, я, в который раз, залилась краской. Вот же…

- Даша, я прочитал все, что нашел про этот праздник… И про костер, и про венки, и про… - он протянул руку и заправил прядь волос мне за ухо. – Ты подарила мне венок сегодня… Я знаю значение этого символа. Кто такая «Лелья»?

- Богиня весны и любви, дочь богини Лады – покровительницы жизни, богини-матери… - я отвела взгляд, не в силах смотреть на Тома. Мне было одновременно страшно и интересно – что же будет дальше? Пальцы мелко подрагивали от волнения и постепенно начинающего подкрадываться с реки ночного холодка. Костер, скорее всего, давно потух, и народ продолжает праздновать в чадыре…

- Значит, меня сегодня выбрала богиня. Даша!.. – от звука его голоса меня словно прошило током. Я вскинула голову. – Я приехал сюда ради тебя.

Это прозвучало, как гром. Я молча хлопала глазами, не зная, что ответить на такое признание. Что сказать?..

- Я… я очень тебя ждала. Не верила, что приедешь, но ждала.

Мне показалось, что в груди все завязалось в тугой ком. Стало трудно дышать. Мы стояли и смотрели друг на друга, кажется, целую вечность. Потом Том протянул руку и, переплетя мои пальцы со своими, покачал головой.

- Ты замерзла. Надо вернуться в лагерь.

- Я не…

- Даша, я же вижу. Идем.

Он потянул меня за собой вверх по овражному склону, и я последовала за ним безо всякого протеста или сопротивления. Да что со мной происходит?! Веду себя, как… да что уж там, как влюбленная дурочка.

До лагеря мы шли молча. Том периодически оглядывался на меня, а я смущенно улыбалась в ответ. Выйдя на поляну под лагерем, мы услышали шум, доносящийся сверху. Точно – чадыр освещён изнутри, народ будет сидеть там, скорее всего, до утра. И, раз так хорошо слышно, выход из нашего «фигвама» открыт, а, так как он выходит на главную тропу, незамеченными мимо пройти не получится – другой дороги в лагерь нет. Хотя…

- Ты хочешь к ним присоединиться? – Том остановился у начала тропинки, ведущей вверх по склону.

- Нет. Но мы можем сделать так, что они нас не заметят… - я ухмыльнулась в темноту, вспоминая обходной путь.

- Тогда чего мы ждем?

Черт возьми, я уже начинаю бояться такой его улыбки!

Обойдя вокруг стоящий на подошве горы лагерь, мы зашли в него с другой стороны. Обычно тут никто не ходит – только если «старички» в деревню – больно уж склон неудобный, с кучей камней, которые днем-то не очень в папоротнике разглядишь, не то, что в темноте.

Я споткнулась об один из камней и забористо выругалась на «великом и могучем». Сняв тапочек под обеспокоенным взглядом Тома, я обнаружила, что рассекла палец. Вот проклятье! Больно-то как…

- Иди сюда, я тебя…

- Даже не думай – вместе грохнемся. Дойдем до палатки – откопаю аптечку и заклею пластырем. Пошли! – я повела Тома вверх, теперь выбирая дорогу куда аккуратнее. Не хватало еще раз споткнуться…

Добравшись до палаток, я раскрыла полог Алискиной палатки и обнаружила ее отсутствие. В чадыре сидит, ну и хорошо. Допрос устроит утром, а не сейчас.

Покопавшись в своем рюкзаке, я вспомнила, что свою аптечку оставила в хоз.палатке, а в Алискином рюкзаке леший ногу сломит, да бородой запутается…

- Нашла пластырь? – Том присел рядом с выходом, из которого живописно торчали мои ноги.

- Нет, сейчас у Алисы посмотрю…

- Не надо – у меня есть. Давай, выбирайся, будем тебя лечить.

Старясь опираться на пятку и не задевать пораненный палец, я вылезла из палатки и оглянулась. Том расстегнул полог моей-своей палатки и протягивал мне руку, приглашая внутрь.

Черт. Моя ж палатка, чего мне так неудобно-то?

Я тряхнула волосами, отгоняя смущение, и сделала два неуклюжих шага, преодолевая расстояние между входами. Сбросив тапочки, я аккуратно забралась внутрь и отметила про себя, что Том умеет создать уют. Он оставил нетронутым мой «ловец снов», организовал пространство палатки рационально и аккуратно. Не то что у меня – вечный бардак…

- Давай сюда свою ногу! – он забрался следом, включил фонарь и выудил из пластикового чехла полоски пластыря и пузырек с какой-то жидкостью.

- Это что такое? – я с подозрением уставилась на флакончик.

- Антисептик. Надо же ранку обработать.

Я зашипела от прикосновения ватного диска, смоченного в этой резко пахнущей жидкости.

- Тихо, потерпи, - Том подул на мой палец, заставив меня захихикать, и заклеил ранку широким пластырем. – Вот и все, совсем не больно!

- Спасибо, доктор! – я уже вовсю веселилась – уж больно комично смотрелась вся эта «больничка». – Теперь можно и…

- Даша, не уходи.

Все веселье с меня как ветром сдуло. Я подняла глаза на Тома, и мне стало не по себе. В неровном свете фонаря его глаза мерцали так же, как там, в лесу. Только здесь не было луны, а был свет маленькой электрической лампочки. Он протянул руку и выключил фонарь, убирая его себе за спину.

- Просто не уходи. Сегодня же ночь Ярилы, ведь так?..